Warrior

— Ненормальная… — в ужасе шепчет она. — Приди в чувства.

Но в чувства она не приходит даже спустя полчаса, когда, собравшись, втроём они спускаются к машине, оставленной Джеффом на парковке. Эмма стоит позади них в лифте, делая вид, что её вообще здесь не существует, иногда напоминая о себе очередным безумным предложением поехать на такси. Джина смеётся и говорит, что поездка на заднем сиденье служебной тачки — то ещё развлечение, а капитан задумчиво молчит, сосредоточившись лишь на своих мыслях и своих ощущениях. Её мягкая матовая кожа, её запах, её татуировка, вернее, доступная его зрению часть татуировки, её взгляд и её молчание — всё это стоит перед его словно бы стеклянными глазами, он себя не понимает, но быстро приходит в себя, когда двери лифта разъезжаются, и они втроём выходят на улицу.

Погода испортилась.

Свинцовое небо нависает над городом, угрожая дождём, но обещая, божась, что это ненадолго, что уже через час выглянет палящее солнце и снова будет радовать калифорнийцев своим теплом. И ему, конечно же, все верят! В конце концов, это Лос-Анджелес, это вечное лето, это беспощадная жара. Но Эмму бросает в дрожь. Она обхватывает себя руками, замечая полицейский автомобиль на пустой парковке, и не может понять — неужели Джефф ночевал на работе? Как он себя чувствует, интересно? Допил ли кофе, чтобы ощутить хоть немного бодрости?

Актриса в удивлении распахивает глаза и прокашливается. С чего, ну с чего такие мысли? Какое счастье, что он не спал! Будет меньше ворчать! Вот, почему он такой заторможенный.

— Эм? — Джина открывает переднюю дверь и оборачивается к застывшей в ступоре подруге. — Давай, садись.

— Может, всё-таки такси?

Не выдерживает и Джефф. Он оборачивается к Эмме и злобно фыркает:

— Хватит нести бред. Прыгай в тачку, тебе не привыкать, наверное, в полицейских машинах кататься.

Обескураженная, она приоткрывает рот, а затем облегчённо выдыхает. Нет, всё хорошо! Всё у них хорошо! Они снова вернулись в начальную точку, они снова брызжат ядом, снова неприязнь во взгляде, снова это пренебрежение. Довольная собой и Джеффом, Эмма занимает свое место.

До участка они едут в тишине, если не считать Джины, что матерится, обсуждая по телефону детали нового дела с одним из детективов. Актриса старается взгляд не поднимать — не столько из-за этого демона на переднем сиденье и неловкой ситуации с ним, сколько из-за этой раздражающей решётки, отгораживающей её от Джеффа и Джины. Ей кажется, словно два копа везут её в участок не для того, чтобы она написала заявление на маньяка, а чтобы упрятать её за решётку, — а что, опыт-то у неё уже есть! И если это то, ради чего придётся ударить капитана по яйцам, она, не раздумывая, сделает это снова.

— Значит, я забираю Оуэна и Макклида, и мы валим в Глендейл? — говорит Джина, когда Джефф уже заглушает мотор на стоянке участка.

Он отрешенно кивает, а детектив, кажется, и вовсе не замечает их настроения. Вернее, его отсутствия.

— Как называется тот склад?

— Колмхилл, — отвечает капитан, когда они уже выходят из машины.

Небольшой путь до участка они тоже преодолевают молча. Эмму не покидают идеи о том, что, побыв в уединении пару дней дома, в среду она заявится с билетами в Париж к Маргарет. Это невыносимо. Эта обстановка невыносимая. Ей нужно уехать. Она словно бы поселилась в полицейском участке, она словно бы не имеет всего, что имеет на самом деле — друзей, связей, славы, денег. Словно она обычная девушка, попавшая в неприятности. Но это не так, не так, когда уже начнутся съёмки, когда она сможет снова играть, снова жить на съёмочной площадке и восхищаться актёрами, режиссёрами, этим невероятным процессом?

— Джи, отведи Эмму к Дейву, а потом дуй в Глендейл.

Не говоря больше ни слова, Джефф уходит вперёд, заставляя копов опустить взгляды в экраны компьютеров, а волну шепота прекратиться. Джина берет Эмму за обе руки и с беспокойством заглядывает в её голубые глаза. Любой бы нашёл в этих голубых океанах волны тревоги и апатии, цунами сомнений, но только не лучшая подруга. Она устала, она такое пережила, — уверяет себя Джина, но что-то поселяется в её душе, что-то, что заставляет серьёзно поволноваться, и, на всякий случай, уточнить:

— Ты в порядке? Ни слова не проронила.

— Все хорошо, — на выдохе произносит актриса. — Отведи меня к детективу, и покончим с этим.

Джина понимающе кивает. Вместе они следуют в противоположную от кабинета Джеффа сторону и останавливаются напротив таблички с фамилией Ларсон.

— Войдите! — после неловкого стука, Эмма слышит голос Дейва.

Она уверенно заходит внутрь и занимает место напротив его стола. Положив ногу на ногу, девушка с усталостью и отторжением во взгляде смотрит на мужчину. Детектив Ларсон одет с иголочки, взгляд его ясен, на губах лёгкая улыбка. По нему точно не скажешь о том, какая сумасшедшая ночка ему предстояла!

— Эмма, ты рано.

— Так уж вышло. Приступим?

Дейв коротко кивает и встаёт из-за стола, подходя к стеллажу с папками — такому же, как у Джеффа. Он вчитывается в фамилии, выискивая нужное дело, пока Эмма пустым взглядом испепеляет пространство перед собой. В её голове руки, сильные руки, грубые пальцы, тяжёлое дыхание, серьёзный взгляд…

— Итак, — голос детектива возвращает актрису в реальность. — Надеюсь, тебе уже лучше?

— Да, спасибо, — она прочищает горло и несколько раз моргает, чтобы утренний образ испарился из головы. — Давайте скорее закончим с этим, я ужасно не хочу здесь оставаться.

Он откидывается на спинку стула и тяжело вздыхает. Разумеется, он слышал об Эмме, он видел Эмму по телевизору и на обложке какого-то журнала, случайно попавшегося ему на глаза. Эмма, Эмма, Эмма… образ её засел где-то глубоко в его сознании, и, встретив эту блондинку впервые, он всё никак не мог вспомнить, где видел её! И вот, всё встало на свои места. К ним в участок залетела редкая голливудская пташка, и вместо того, чтобы скандалить и привлекать этих стервятников-журналюг, сидит здесь спокойно и просит побыстрее закончить с делом, где её чуть не изнасиловали. Железная выдержка, железные нервы. Таких людей он уважает и всегда уважал.

А потому Дейв на любезности больше не разменивается. Когда с вопросами, документами и протоколом покончено, он по-джентельменски предлагает Эмме кофе. Отчего-то ему хочется, чтобы она осталась, отчего-то хочется её задержать.

— Нет, спасибо, я пойду, — устало говорит блондинка и встаёт со своего стула.

— Как знаешь, — детектив встаёт следом и пожимает ей руку, когда они подходят к двери. — Не могу сказать «до встречи», на суд ты приходить не собираешься, а в участке, надеюсь, больше повода появляться не будет. Возможно, при других обстоятельствах…

— До свидания, Дейв, — отрезает Эмма и открывает дверь.

Вне стен кабинета детектива царит тишина, и только копировальные машины жужжат о чём-то своём, наверное, сетуя на начальство и скотское обращение к ним, беднягам. Эмма оглядывает полицейский офис, и взгляд её мгновенно натыкается на высокую фигуру капитана, что не перестаёт отчитывать какого-то паринишку-копа, постоянно тыкая пальцем в открытую папку и активно жестикулируя. Он слишком далеко, чтобы её заметить, она слишком далеко, чтобы его услышать. За это актриса и благодарна. Отведя для себя несколько секунд, чтобы понаблюдать за ним, Эмма уже собирается уходить, когда вдруг замечает ещё пару знакомых лиц. Дежурный коп со страдальческим выражением лица ведёт в сторону камер двух её знакомых девиц — ту самую рыжую Джо и азиатку в теперь уже черном парике. На губах её застывает улыбка при воспоминании всего того, что она наплела им про Джеффа, до тех пор, пока она не видит, как тот самый держурный, что вёл их в камеры, вдруг останавливается напротив капитана.

Сердце её перестаёт биться. Задержанные девушки переглядываются, улыбаются, а затем начинают смеяться. Они сейчас точно что-то скажут, точно наговорят ерунды, предложат свои услуги ему или сдадут Эмму с её рассказом! Блондинка застывает в оцепенении, наблюдая за ними издалека и молясь, бесконечно молясь, чтобы он остановил их не для болтовни.