Criminal

— Клянусь, больше ни один ублюдок не причинит тебе боль, — он проникает языком в её рот, пробегая по ровному ряду зубов и нёбу, блуждая руками по её маленькому телу и медленно рассыпаясь от чёртова возбуждения, что слишком велико для такой крохотной душевой. — И я вхожу в число этих ублюдков.

«Лучше бы ты вошёл в меня», — маленький бес на плече вдруг пробуждается после долгого сна. Она прикрывает глаза, тихо ругая собственные мысли и зачем-то ещё крепче прижимаясь к мужчине, желая убедиться, что он тоже чувствует это.

И Аарон чувствует, несомненно чувствует, упираясь возбужденным членом в её живот, и Сара тихо стонет, ощущая это приятное давление, от которого по всему телу разливается такое совершенно новое для неё тягучее тепло. Он продолжает жадно терзать её губы, медленно стягивая с худощавого тела девушки майку и впиваясь затуманенным взглядом в аккуратную женскую грудь, спрятанную за тонким кружевом белого бюстгальтера. О’Нил опускает взгляд: невозможно вынести эту пытку, невозможно просто стоять и ждать, когда он так на неё смотрит. Когда его руки, когда всё его тело так близко, нет, она просто не может бездействовать.

— Аарон, ты…

— Подожди, — мужчина закусывает губу и снова подходит ближе, заводя руки за её натянутую как струна спину и расстегивая бюстгальтер. Щёки её вспыхивают неистовым пожаром, словно всё смущение мира вдруг отразилось на них. И Хилл не даёт Саре среагировать, не позволяет так глубоко погрузиться в девичью робость, смешанную с недетским возбуждением, вдруг опускаясь на колени перед ней и медленно стаскивая с дрожащих ног девушки брюки. Обомлевшая школьница переступает через свои вещи, зарываясь пальчиками в тёмные волосы мужчины, когда он поднимает взгляд, касаясь длинными пальцами тонкой материи её трусиков. — Ты безумно красивая, Сара.

Она закусывает губу, чувствуя его дыхание на нежной коже своего бедра. Почему он застыл, почему медлит? У неё нет этой выдержки, она не сможет стоять так долго, почти обнажённой, сгорающей от бешеного желания и ждать, когда он возьмёт то, что принадлежит ему по праву.

И с лёгким вздохом, слетевшим с его искусанных ею губ, Аарон лишает девушку последнего предмета её одежды. Он блуждает завороженным взглядом по всему её совершенному телу, вдруг снова возвышаясь над ней и осторожно убирая руки Сары, что уже тянутся к его одежде. Вместо этого мужчина снова целует её, проводя ладонью по аккуратной груди, пропуская возбужденные соски через пальцы, поглаживая плоский живот и опускаясь ниже, вдруг замирая в паре дюймов от разгоряченной влажной плоти. О’Нил готова умереть на месте, задыхаясь от беззвучных стонов, а он тянется рукой к крану, и поток тёплой воды вдруг мгновенно приводит её в чувства.

Аарон отходит на полшага, любуясь изумлением, отразившимся на её пылающем лице.

— Что ты… что ты делаешь? — кричит она, прикрывая грудь и морщась от потока воды, окутывающего теплом её тело.

— Собираюсь тебе помочь, — Хилл хватает свой гель для душа, выдавливая мятную жидкость на руку и снова становясь под струи воды рядом с Сарой. Одежда мгновенно намокает, и он сотни раз жалеет, что вода в душе не ледяная. Сдохнуть от возбуждения можно и, наверное, ещё пару минут, и подтвердится первый подобный случай. — Давай, подними ручки, красавица.

Сглотнув тугой ком разочарования и широко распахнув глаза, О’Нил качает головой. И это — её награда за всё пережитое? Это всё, что она заслуживает? Нет, так не пойдёт, только не с ним.

— Как скажешь, папочка, — невинно шепчет она, поднимая руки и лукаво улыбаясь.

Хилл замирает в полушаге от неё. Гель для душа медленно стекает с его ладони, как и самообладание мужчины, заставляя его так и замереть, глотая тёплые струи воды, падающие на его изумленное лицо.

— Что ты… сейчас сказала? — голос становится на два тона ниже, и эти хриплые нотки буквально заставляют ноги Сары беспомощно подкоситься.

Рубашка намокает, облегая его такое желанное тело, пару чёрных прядей спали на лоб. Девушка подходит к нему вплотную и убирает мокрые волосы с его нахмуренного лба, встаёт на носочки и пылко шепчет прямо во влажные губы:

— Папочка.

И последние остатки самообладания вдруг летят к чертям, как и его рубашка, так безжалостно содранная самой Сарой. Он нападает на её губы, как изголодавшийся по добыче охотник, с силой прижимая разгоряченное тело к стенке душевой кабинки. Их языки сплетаются, пока дрожащие руки девушки пытаются справиться с ширинкой его джинсов. Он ласкает большими ладонями её тело, хватает с полки гель для душа и, не разрывая поцелуй, выливает его на её острые ключицы, на плечи, на грудь и на живот, круговыми движениями размазывая его по молочной коже. Сара вскидывает голову и тихо стонет от неописуемых ощущений, заставляющих все возбуждение на планете вмиг скопиться внизу живота, и если оно сейчас же не найдёт свой выход — она умрёт, умрёт, точно погибнет. И пока он блуждает ладонями по её телу, О’Нил не забывает о своей главной миссии, наконец, стягивая с мужчины отяжелевшие джинсы вместе с боксерами. И вот он, итог их гонки: обнажённые, разгоряченные, в душе, в паре дюймов от неизбежного.

— Сара, ты должна остановить меня, пока не поздно, — хрипит он прямо в её губы, сминая их в измученном поцелуе.

Несмело и с неизменным любопытством маленькая ладошка Сары ползёт вниз по его животу, касается возбужденного члена Аарона и несильно сжимает, заставляя его глухо застонать ей в губы. Он опирается рукой о влажную стену кабинки, открывает глаза и видит её лукавую улыбку. В каждом действии, в каждом взгляде.

— Пожалуйста, не останавливайся, — шепчет она, проводя ладонью по всей длине его члена. — Пожалуйста, Аарон, я хочу тебя.

Он шумно выдыхает, прекрасно понимая, что отступать им обоим некуда. И хватает секунды внутренней борьбы, чтобы Хилл самому же себе проиграл, с каким-то нечеловеческим рычанием вдруг подхватив Сару за бедра и унося её из душа, выключив кран. Она прижимается к нему своим мокрым дрожащим телом, целует в плечо и прикрывает глаза от невероятного запаха мяты, ударившего в нос. Теперь так будет пахнуть воспоминание — возможно, одно из лучших в её жизни.

— Я не хочу, чтобы ты жалела об этом, — Аарон кладёт её на кровать, нависая сверху и перенося свой вес на правую руку, левой ладонью проводя по её пылающей щеке. — Ты уверена?

Все чувства во Вселенной вмиг обостряются и оживают, вселяясь в её израненную душу. Здесь и страх: а будет ли больно, а что потом, а если обманет? И бескрайняя влюблённость: боже, это предел мечтаний — наконец, слиться с ним воедино. И откуда-то взявшаяся смелость, вдруг вытеснившая все остальные чувства и заставившая Сару крепко обвить его ягодицы ногами, прижимаясь ближе к мужчине. Она пробегает пальчиками по его накачанной груди, обводит контур татуировки дракона и наклоняется к его уху:

— Я хочу тебя, Аарон Хилл.

Дважды ей повторять не приходится. Он будто срывается с цепи, нападая на её шею укусами-поцелуями и шарясь рукой по поверхности прикроватной тумбы. Шуршит фольга, поцелуи прекращаются, а затем он пристраивается к её входу, так вовремя вспоминая о том, что ему нужно быть осторожным, не причинить ей боль, стараясь сосредоточиться лишь на её ощущениях. И как же это, мать его, охренительно — быть первым. Кто бы что ни говорил, всё это романтичное дерьмо и рядом не стояло с осознанием того факта, что это ты — причина её окончательного взросления, тот, кому она безоговорочно доверилась и тот, кто взял на себя эту ответственность — теперь всегда оберегать её и быть рядом, как бы шаблонно это ни звучало. Аарон знает — сейчас, прижимаясь к нему дрожащим в возбуждении телом, она не боится, заставляя его придвинуться ближе и медленно толкнуться в неё.

С губ обоих слетает лёгкий вздох. Боже, как тесно, как горячо и влажно — ему. И как ей, чёрт возьми, больно. Сара откидывает голову на подушку и прикрывает глаза, в уголках которых уже скапливаются слезы. Хилл нервно сглатывает. Мать его, серьёзно, это возможно — волноваться во время секса? Ну конечно, конечно возможно, когда в его руках самое ценное и самое хрупкое! Он просто не может причинить ей боль.