Criminal

Сара замечает, насколько глубоко Аарон погрузился в воспоминания об этой девушке, и это ранит её настолько, что держать в себе всю эту боль уже не представляется возможным. Она с силой толкает мужчину в грудь, снова прокричав:

— Ответь мне!

— Вы не похожи, Сара! — орёт он, мгновенно очнувшись и схватив её за запястья. — Ты не похожа на неё, ты другая, ты совсем другая. Тебе почему-то всё равно на то дерьмо, которым занимаюсь я и мои парни. Ты маленькая, Сара, ты и в тридцать будешь маленькой девочкой, и в сорок. А всё, что тебе нужно — любовь, о которой ты ни черта не знаешь. Вот, что я тебе скажу. Вы разные. Вы совершенно разные.

— Поэтому ты не можешь меня полюбить, — тихо шепчет она, опуская взгляд. — Потому что я — не она.

Ему хочется застрелиться. Прыгнуть с крыши, оказаться закатанным в асфальт, напиться крысиной отравы, — что угодно, только бы не чувствовать себя последним куском дерьма, как сейчас. Самый наивный человек в этой долбанной вселенной выбрал его как объект своего обожания. Потрясающе.

— Десять лет прошло, — едва слышно говорит он, вдруг неожиданно для самого себя притягивая Сару к себе и прижимая её, плачущую, к своей груди. Она не сопротивляется, только и слушает его почему-то бешеный стук сердца, под этот удивительный звук засыпать мечтая. — Я не люблю её. Всё прошло.

Девушка поднимает на него свои сияющие глаза и всхлипывает.

— Но Вишня сказал, что ты всё ещё ждёшь её в своём баре…

— У Вишни богатое воображение. Столько баек он тебе ещё расскажет. Пока не трепался о том, что мы воруем детей и жарим их на моторном масле? Мы поэтому на свалке и тусуемся. Чтобы внимание не привлекать.

Наконец, она позволяет себе тихо усмехнуться. Хилл отстраняется, но лишь для того, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядь её светло-русых волос. С раскрасневшимися щеками и кончиком носа от этих её непрекращающихся рыданий, с чистыми голубыми глазами, словно застывшей в озере водой, искусанными розовыми губами, она так невинна и прекрасна, так глупа и так влюблена. Аарон не знает, что ему делать с этим. Сейчас не знает. И бешеное желание поцеловать эту глупую девчонку закапывает куда подальше — иначе напридумывает себе, что он тоже в неё влюблен. Но зияющая дыра вместо сердца по определению любить не способна.

— Ну вот, ты уже улыбаешься.

— Я не хочу видеть тебя, Аарон, — Сара отстраняется и обхватывает себя руками. — Мне больно, когда я смотрю на тебя. Вот здесь.

Маленькая ладошка указывает на область груди, и Хилл поджимает губы. Боль, отразившаяся в огромных голубых глазах, заставляет мужчину поморщиться. Всё желание, страсть к этой глупой девчонке беспощадно растворяются в горькой соли её слёз.

— Я уволюсь, я больше не приду в лавку миссис Хилл. Мне будет больно встречаться с тобой, даже случайно.

— Сара, если ты собираешься вернуться в Балтимор…

Она снова всхлипывает, поднимая взгляд к небу. Реальность в очередной раз даёт девушке жгучей боли пощёчину. Кто ждёт её там? Отец, наплевавший на них с мамой и наверняка нашедший себе там любовницу? Это был порыв, вызванный минувшей катастрофой в школе и всесторонним предательством, но никак не взвешенное решение. Отцу плевать на неё. Аарону плевать на неё. И есть ли в этом мире хоть один человек, который видел бы в Саре кого-то большего, чем просто глупого и наивного подростка?

— Нет, — одумавшись, О’Нил качает головой. — Я пойду домой. И попробую обо всём забыть.

Хилл и сам не знает, почему его вдруг накрывает волной, может быть, не радости, но точно её отголосков. Сара не уехала бы в Балтимор по двум причинам: во-первых, она недостаточно смелая, а во-вторых, её отец выставит её за дверь, не пустив на порог. Он не принял бы дочь, будь она без гроша в кармане. Потому что ему не выгодно так. Потому что ему плевать.

Но он вдруг напрягается всем телом, когда бросает взгляд на наручные часы, отмечая про себя, что ещё и девяти утра-то нет.

— Домой? — Аарон поднимает на растерянную девушку взгляд и выгибает бровь. — Почему ты не на уроках?

При одной только мысли о школе её пробирает дрожь. Перед глазами вновь встают усмехающиеся лица старшеклассников, эти чёртовы листовки, предательница Кэнди и Майкл, торгующий наркотиками.

— Я… мне… мне стало плохо, — лжет она, для убедительности прокашлявшись.

— Сара, я не похож на идиота. Ты ушла из школы? Почему?

Нет, говорить ему правду точно никак нельзя. Каким бы равнодушным сухарём Аарон ни казался, он так просто это не оставит. А потому, думает Сара, лучшая защита — нападение.

— Я видела, что Майкл продаёт наркотики!

Мужчина хмурится и вздыхает.

— Это и наркотиками не назовёшь. Так, веселящий порошок. Ты думала, Чёрные Драконы — это скауты или, может быть, клоуны из цирка? Мы банда, Сара. Опасная группировка. Не забывай.

Вопрос, повисший в воздухе, всё же слетает с уст девушки неуверенным:

— Вы… убиваете людей?

Хилл задумывается лишь на секунду, а затем усмехается, заставляя сердце её уйти в пятки.

— Нет. За нами и без того много дерьма.

— Ладно, это не моё дело, — тихо шепчет она и опускает взгляд.

Мысль о том, что им, возможно, предстоит раз и навсегда расстаться, заставляет Сару поёжиться от колючих мурашек. Он сделал ей больно — вчера, сегодня. И самое паршивое — это то, что она не сможет заставить его полюбить её. Лучшим решением, наверное, будет перестать видеть друг друга. И может быть, тогда у неё получится его забыть, как смог забыть Аарон эту таинственную и глупую девушку.

Ведь Сара никогда не отказалась бы от него.

— Если мы всё выяснили, тебе лучше вернуться в школу.

Что-то гулко разбивается в груди, хотя и разбиваться там по сути нечему. Но девушка нервно сглатывает и готовится выдать очередной обман:

— Я пойду домой. Там.. мы не учимся сегодня. Да.

По всем законам подлости в эту же самую секунду оглушающий звонок раздаётся из-за кирпичных стен школы. Хилл переводит на испуганную Сару недоуменный взгляд и чуть наклоняется, заглядывая в её округлившиеся глаза.

Двойные двери школы распахиваются, и из здания выбегают десятки старшеклассников. Одни из них гуськом плетутся к воротам, чтобы преспокойно покурить, когда замечают у выхода Сару. Они и знать не знают, как выглядит этот Аарон Хилл с листовок, которыми кишит школа, а вот маленькую дрожащую фигурку новой знаменитости узнают сразу.

— Эй, Сара, это ты там стоишь?! Что ты как не родная, иди-ка сюда, я как раз давно не трахался! — орёт один из молокососов, доставая из кармана пачку сигарет.

О’Нил медленно прикрывает глаза, втягивая носом холодный зимний воздух. Она знает — скоро он вбёрет в себя металлический запах крови и неминуемого страха. Потому что в эту же секунду ошеломленный Аарон переводит взгляд с Сары на кучку школьников, мгновенно преодолевая расстояние между ними. Девушка судорожно оборачивается, наблюдая за тем, как Хилл хватает одного из них за грудки, поднимая его над землёй.

— Повтори, что сказал, — рявкает он.

Янтарь горит угрозой и чьей-то будущей смертью, когда Сара подрывается с места, хватая Аарона за руку.

— Пожалуйста, не трогай его! — голос её срывается на крик. — У тебя будут проблемы.

— Это у него сейчас будут проблемы. Что ты там пискнул на неё, ублюдок!?

— Это не я! — светловолосый паренёк запинается и в страхе оборачивается на своих одноклассников, которых, при виде грозного мужчины в кожаной куртке с вышитым на спине драконом, и след простыл. — Об этом вся школа гудит!

Аарон в удивлении приоткрывает рот и, не ослабляя хватки, поворачивает голову в сторону побледневшей Сары. Она накрывает лицо ладонями и качает головой. Это конец: Аарон убьёт их всех.

— Почему ты не сказала мне? — Хилл снова оборачивается к мальчишке, встряхивая его. — О чем они говорят?

— В-вы меня убьете…

— Говори уже! — голос его срывается.

— О том, что она шлюха, что она секс-игрушка какого-то Аарона Хилла.