Criminal

— Твоя сестра унизила меня дважды из-за того, что мы дружим… дружили. Ты подставил меня перед мамой, когда привёл родителей в казино. Я больше не могу рисковать.

Он зарывается пятерней в светлые волосы и морщится от неприятных ощущений, видимо, нанесённых её словами. Люк выглядит ужасно, это Сара замечает лишь искоса на него взглянув: синяки, обосновавшиеся под потухшими глазами, бледность кожи и искусанные сухие губы, — всё это определённо говорит о бессонных ночах, проведённых то ли в раздумьях, то ли в скитаниях. Люк подходит ближе и кладёт ладони на кассовый стол.

— Я знаю, это моя вина, но, Сара, мне так тебя не хватает… — парень поднимает взгляд в потолок и часто моргает, словно стараясь отогнать слезы. — Ты единственная, с кем я могу поговорить.

Саре не хочется его слушать. Вот бы сюда Аарона, вот бы в крепкие его объятия, в аромат его и в руки сильные — только подальше от страха, подальше от собственных жутких мыслей. Вот только последние слова Люка заставляют её вдруг сменить курс из панического страха к нездоровому любопытству — тому самому, что влекло её за Аароном, заставило следить за Майклом и выяснить правду о Чёрных Драконах.

— Поговорить… о чём? — осторожно спрашивает девушка.

В голубых глазах Моринга загорается надежда. Он слабо улыбается и кивает в сторону двери.

— Если ты позволишь, мы можем сходить в закусочную мистера Гарсии вместе, помнишь, ты всегда заказывала там ванильный молочный коктейль.

Первые месяцы в Сентфоре. Посиделки в домике лесника с Кэнди, Дереком и Бобби, где игра в УНО заменяла им домашние вечеринки старшеклассников, на которые их не позвали. Походы в любимую закусочную с Люком и самыми вкусными в мире коктейлями. Бессонные ночи, проведённые за чтением книг. Вечера с Морингом в библиотеке, когда вы не можете перестать тихо хохотать, то и дело отражая от себя недовольное шиканье читающих и работающих. Всё это тонкой пеленой воспоминаний встаёт перед глазами Сары: они всех цветов радуги с преобладанием розового и персикового, они переливаются на сентябрьском солнце и излучают немыслимое тепло. А затем вдруг кто-то нарочно разливает на них чернила, и она плавает в этой густой массе, ничего не имея против. Будто в маленьком мире Сары произошёл раскол: теперь в одной его половине сияло яркое весеннее солнце, а другую затянуло беспощадными чёрными тучами.

И сегодня она вопреки всему тянется к свету, даже если он весьма сомнительный, даже если страх и тьма заставляют её остановиться и сжать ладони в кулаки. «Будь с ним осторожна», — голосом Аарона предостерегает ангел на её плече. «Выбей из этого сморчка всю правду!» — отдаёт приказ демон.

Сара хватает пальто и выходит с Люком из лавки.

***

— Люк! Как поживаешь, дорогой? Давно ты к нам не заходил!

Признаться, Сара была удивлена, увидев маму в этом забавном фартуке и глупой мини-шляпке на голове. Видеть её в атмосфере, отличной от четырёх стен кухни или заднего двора, было для девушки в новинку, и она, напряжённая сопровождением Люка, всё же не смогла сдержать смешок умиления.

— Очень некрасиво смеяться над матерью, Сара, — миссис О’Нил бросает на дочь уничтожающий взгляд, а на стол — меню.

Всё её внимание вновь приклеивается к Люку. Не стоит и говорить о том, как она без ума от этого «мальчика с прекрасными манерами из прекрасной семьи». Всё, что на самом деле волновало её в Морингах — их состояние, которое однажды щедро могло бы коснуться её любимой и единственной дочери. Во всяком случае, таковой была версия Сары. Кто знает, может быть, О’Нил действительно питала к Люку сугубо бескорыстную любовь.

— Не знал, что вы устроились сюда. Это место вам совсем не подходит, — с улыбкой произносит Люк, и мать Сары плавится окончательно. — Такие женщины, как вы, не должны работать и вовсе. Вас нужно беречь.

Сара едва сдерживается, чтобы не закатить глаза. Мама продолжает щебетать с потенциальным маньяком, а О’Нил, игнорируя вновь усилившуюся нервозность, старается переключить всё свое внимание на излюбленную закусочную. Как же здесь атмосферно и уютно, как вкусно пахнет и какая замечательная музыка доносится из радиоприёмника! Ярко-красные и белые тона закусочной, мягкие диванчики, старые фотографии посетителей, а где-то возле входа плакат, нарисованный самим мистером Гарсией — Гранд-Каньон… Сара была влюблена в это место и она, определённо, должна была проводить здесь гораздо больше времени, чем в баре Чёрных Драконов.

Вот только мимолетная улыбка и легкий румянец на щеках говорят о том, что лучше бы она сейчас сидела в этом чертовом баре рядом с Аароном и толпой пьяных преступников, не скрывающих своей сущности, чем с бывшим другом, что пытается казаться хорошим, и матерью, что пытается казаться матерью.

— Сара?

Голос Люка вырывает девушку из колеи мыслей, уводящей в тёплые объятия Хилла. Она фокусирует зрение на парне, сидящем напротив, и тяжело вздыхает.

— Я здесь, — тихо отзывается школьница. — Ты хотел поговорить. Тебя что-то беспокоит?

Играть заботливую подругу оказывается непросто, когда страх и предвкушение сковывает даже мышцы лица, что ни улыбнуться, ни оскалиться не выходит. Тогда Сара поджимает губы и протягивает Люку, бьющемуся в сомнениях, свою руку.

В этот момент к столику буквально подлетает мама. Она с улыбкой наблюдает за этой милой сценой, молча ставит на стол их коктейли и тихо уплывает, желая не портить такую романтическую атмосферу. Но будь на месте Люка кто-нибудь другой, — летел бы уже три квартала отсюда.

— Ты можешь поделиться со мной.

Моринг вздыхает и, наконец, сдаётся.

— Я… я стал свидетелем чего-то ужасного.

Сара резко отдергивает от него руку и прикрывает глаза, чувствуя, как сердце бешено заколотилось в горле. Имя. Снова его чёртово имя в списке. Страх, растёкшийся по всему телу. Несколько неуверенных вдохов и выдохов. Она снова открывает глаза, встречаясь с недоуменным взглядом Люка.

— Прости, мне показалось, что ты ударил меня током, — лжет она и пытается выдавить из себя улыбку. — Продолжай.

Он молчит, и с каждой секундой атмосфера накаляется все сильнее, будто Сара читает интереснейшую книгу, у которой вырваны последние страницы, — так Люк держит интригу. Наконец, парень оглядывается по сторонам и перегибается через весь стол, с ужасом в голосе прошептав:

— Сара, на моих глазах один ублюдок изнасиловал девушку. Но я был так напуган, что не сразу помог ей, не сразу обратился в полицию.

И сердце девушки замедляет свой разогнавшийся в страхе темп. На замену страху приходит непонимание, а после него её обдает тёплой волной облегчения, будто она вошла в прогретый дом после бесконечно долгого пребывания на морозе. Ну, конечно! Конечно, Люк никого не насиловал! Идиотка, дура, бестолковая. Как можно повесить на друга такое обвинение, как можно сомневаться, бояться, отталкивать? Аарон оказался прав: шериф просто забыл поставить рядом с именем Люка пояснение о том, что именно он является свидетелем. А она накрутила себя, ночами не спала, всё боялась и ждала, когда Люк и за ней придёт. Глупая! Пора взрослеть, пора выбираться из своих детских пелёнок, пора, наконец, начинать думать.

И чувство вины с нестерпимой болью пронзает её насквозь своим острым копьем. Сара морщится и опускает взгляд, не находя в себе силы посмотреть Люку в глаза. Теперь ей не терпится найти Аарона и обо всем ему рассказать, вычеркнуть Моринга из списка подозреваемых и сосредоточиться на том парне, что был на стороне обвиняемых.

— Ты… ты теперь думаешь, что я трус?

Сара нервно сглатывает, пытаясь смотреть куда угодно, только не в его глаза. Тем не менее, она медленно качает головой и поджимает губы.

— Ты не трус, Люк. Я тебя понимаю.

— Но я был так жалок. Я привёл её в участок, она плакала, её одежда была порвана…

Её пробирает дрожь. Саре страшно даже представить эту картину: с самых первых дней с момента переезда в Сентфор в этом милом городке не происходило ничего из ряда вон выходящего. Но вся эта красивая обёртка лишь отвлекала внимание от легко покупаемых шерифов, опасных банд, насильников и наркоманов, завлекая в свою ловушку цветущими деревьями, живописной рекой за городом и неизменным духом Канады, до которой отсюда рукой подать.