Criminal

— Просто…. он увидел, что в зале несовершеннолетняя, — встретившись с суровым взглядом матери, Сара запинается, принимает в кровати сидячее положение и прижимает к груди подушку. — И вызвал к себе в кабинет, чтобы узнать, что я здесь делаю. А Люка не трогали, потому что его родители спонсируют это… место.

Наступают самые напряжённые несколько минут в жизни Сары О’Нил. Поверит или не поверит. Накажет или поймёт. В конце концов, ей никак нельзя быть наказанной — завтра в четыре она должна стоять за кассой в антикварной лавке миссис Хилл. А ещё хорошо бы увидеть Аарона, поговорить с ним об этом поцелуе, и обязательно рассказать о случившемся Кэнди!

— Ты стала разочаровывать меня, Сара, — мама внезапно выносит вердикт, вставая с кровати. — Ты хоть понимаешь, какие у нас проблемы?! Конечно, когда тебе понимать, ты ведь шляешься по казино! А я, между прочим, впервые за двадцать лет устроилась на работу, и все из-за твоего отца! Нет, я, конечно, сослалась бы на гены, зная его страсть к азартным играм…

Все остальные причитания матери Сара пропускает мимо ушей, резко поднимаясь с кровати и подходя к ней.

— Ты… устроилась на работу?

— Да… да! Теперь я официантка в закусочной, а все благодаря твоему папаше, который не присылает нам деньги с тех самых пор, как он вернулся в этот чёртов Балтимор! Готова поклясться, этот кобель завёл любовницу и спускает на неё все бабки!

Миссис О’Нил выглядит так, будто вот-вот заплачет, и Сара чувствует себя так же. Внутри все сжимается от обиды, ведь папа никогда не давал и повода думать о нем, как о непорядочном человеке. У них была замечательная и крепкая семья, если не считать полуночных скандалов и утренних проклятий. Но теперь принять правду о том, что мама впервые за всю свою жизнь будет работать было гораздо труднее, чем давно известную новость о бросившем их отце. Как это будет выглядеть, интересно? Она даже не знает, что такое — жить по графику.

— У нас большие проблемы с деньгами, Сара, — уже спокойно говорит мать, подходя к двери и хватаясь за её ручку. — А ты имеешь совесть разгуливать по казино.

Сара в обиде поджимает губы. Может быть, самое время признаться в том, что она тоже устроилась на работу, чтобы помочь разгрести долги? Девушка набирает больше воздуха в лёгкие.

— Мама, я…

— Я не хочу слушать эти пустые оправдания. С сегодняшнего дня ты под домашним арестом, Сара. И не дай бог, — она возносит в воздух указательный палец, состроив гримасу отвращения, отчего школьнице становится не по себе. — Не дай бог я узнаю, что ты водишься с кем-то из этих оборванцев и маргиналов. А теперь делай уроки и иди спать. Не хочу с тобой разговаривать. Опозорила меня перед Морингами.

Дверь захлопывается прежде, чем Сара успевает ей возразить. Отец, драконы, домашний арест, последняя брошенная фраза, — все это яростным пожаром обиды разгорается в груди, и, горько зарыдав, девушка падает на свои многочисленные подушки. Как она может запереть её дома, ведь Сара должна ходить на работу, она должна видеться с друзьями, должна увидеть, чёрт подери, Аарона и обо всем с ним поговорить!

При одной лишь мысли о драконе рыдания девушки постепенно стихают. Слезы продолжают скатываться по щекам, но на губах расцветает широкая улыбка — так улыбаются, когда… влюблены? Девушка накрывает рот ладонью и усмехается. Нет, не может быть! Глава преступной банды, что старше её вдвое, владелец казино, не перестающий говорить о том, как ей опасно возле него ошиваться. Нет, нет, и мысли об этом мужчине допускать нельзя! О том, как потрясающе он целуется, как держит её в своих руках, будто она принадлежит лишь ему, и, конечно же, о том, как невероятно-охренительно просто лежать и думать о нем. Разумеется, это не влюблённость. Но если они сходят на пару свиданий, если он снова проводит её до дома и подарит ей цветы, Сара с гордостью и трепетом в душе примет, наконец, этот волнующий факт.

Ведь, в конце концов, какая разница — кто он? Если чувства настоящие, а сердце открыто, можно полюбить и дракона в грубой чёрной чешуе.

Сара усмехается, и вот уже этот вечер не кажется таким паршивым. Она встаёт с кровати и подходит к двери, выглядывая и проверяя, нет ли поблизости мамы, а затем тихонько подбирается к шкафу, доставая из-за вороха свитеров и сарафанов куртку, принадлежащую Аарону. Пальцы скользят по грубой коже, вызывая на лице девушки широкую улыбку. В следующую секунду куртка уже оказывается на ней, и Сара кружится возле зеркала, смеясь и не веря в собственную радость. Все проблемы вдруг становятся ничтожными, и даже дилемму с домашним арестом и работой можно решить, всего лишь дождавшись, когда мама уйдёт в закусочную.

Но за дверью внезапно слышатся шаги, и Сара резко снимает с себя куртку, запихивая её в шкаф и в последний момент закрывая дверцы спиной, — мама уже заглянула в комнату.

— Ах да, забыла тебя предупредить, — смерив дочь подозрительным взглядом, миссис О’Нил хмурится. — Даже не смей обмануть меня и улизнуть из дома. Я попросила мистера Никсона заглядывать к нам и проверять, дома ли ты, пока я буду на работе.

Довольная своей угрозой, мама уходит, а Сара сползает по шкафчику и усаживается на пол, зарываясь пальцами в волосы. На хрупкие плечи школьницы взваливается целый ворох проблем, и она не справляется, правда не справляется, ведь даже и думать не хочет о чем-то, что не связано с Аароном. Тем не менее, одна подозрительная мысль всё-таки закрадывается в её ветреную голову, заставляя Сару задаться вопросом: «А с какой это стати шериф Никсон будет за ней следить?».

***

Нет, с этим человеком просто невозможно разговаривать.

Упрямый, вечно на кого-то обозлённый Дерек! Жуёт себе и жуёт, будто осёл на пастбище, и хоть бы взглянул в её глаза, полные мольбы, хоть бы посочувствовал! Нет же, двадцать минут проходят напрасно. Он не поговорит с отцом, не попросит его не приходить домой к Саре.

О’Нил обиженно фыркает и бросает в лучшего друга яблоко, вызывая на лице Кэнди улыбку.

— Сара, я бы на твоём месте просто рассказал бы маме о работе, — встревает Бобби.

Девушка отправляет однокласснику уничтожающий взгляд.

— Она и слушать меня не станет, если решит, что работа как-то влияет на мою учёбу, что, конечно же, неправда.

— Ты в этом уверена? — Тёрнер поднимает бровь и усмехается. — Напомни, сколько неудов ты схлопотала на прошлой неделе?

— Работа здесь ни при чём, — гордо расправив плечи, Сара ловит на себе заинтересованный взгляд лучшей подруги. — Ну что, Кэнди? Говори уже!

Светлые кудряшки Кэнди переливаются на недолгосрочном ноябрьском солнце, придавая девушке ещё больше невинности, но её лукавая улыбка портит весь образ милой девочки в розовом пальто. Нельсон переглядывается с молчаливым Дереком, пихая того в плечо, а затем, наконец, обращает внимание к напряжённой Саре.

— Просто мне кажется, что я знаю причину, по которой ты слегка… забила на учёбу.

Сара обескураженно открывает рот. Слышать подобное от отличника, который сутки напролёт что-то зубрит, не так обидно, как от лучшей подруги, которая находится в том же положении, что и она. Но Сара не забила, не забила на учёбу! Она делает уроки, она даже берет дополнительные задания для баллов! Почему же Кэнди позволяет себе говорить такие вещи?

— Я не забила, — щеки школьницы вспыхивают стыдливым румянцем. — Ясно вам?

— Просто, может быть, есть что-то, что ты хочешь нам рассказать?

В эту минуту, кажется, весь задний двор школы слышит, с каким наигранным удивлением вздыхает Сара в знак, якобы, протеста. Ей нечего скрывать от друзей, разве что, кроме одного маленького незначительного факта о том, что она поцеловалась со взрослым мужчиной, к тому же, ещё и преступником. Это был её маленький секрет, и пока что его заслуживала только Кэнди.

Поэтому О’Нил подмигивает лучшей подруге, намекая, что есть что-то, что им предстоит обсудить наедине. Когда до звонка остаётся несколько несчастных минут, а Бобби уже собирает свой ланч, чтобы успеть занять место за первой партой, за спиной Сары раздаётся чей-то неловкий кашель. Она оборачивается.