Страница 29 из 67
Я собралась с духом и выпалила выпестованную, бережно подготовленную, прекрасную в своем совершенстве гадость:
— На основании вашей мужской несостоятельности, мой тэйр, и неспособности зачать мне ребенка.
На несколько мгновений мир замер. Тишина стала плотной, осязаемой, от нее заложило уши и перехватило дыхание. А потом пол галереи подо мной вдруг растворился, и я с визгом полетела вниз…
Чтобы угодить в подставленные руки, а на ухо свистящим шепотом прозвучал приговор:
— Ну все, девчонка, ты доигралась.
Не так, ой не так я планировала разговор с супругом. Вернее, планировала-то я его именно так! Но надо было, тэя Нисайем, разумный диалог обдумывать, а не гадости на языке катать!
И я уже открыла, было, рот для того самого, разумного диалога, как герцог взял… и перекинул меня через плечо, как… как… как какую-то девку деревенскую!
И это с ним прикажете диалогироваться?!
Я попыталась гневно извернуться, но тяжелая ручища придавила талию, дрыганье ногами увязло в многочисленных юбках, и мне оставалось только зло стукнуть кулаком по широкой спине. Спина на этот боевой порыв отреагировала соответствующе — никак.
— Немедленно отпустите меня! — я вспомнила, что у меня божьей милостью дар речи имеется.
— И не подумаю.
Тэйр Алиссандр покинул библиотеку и теперь широким шагом направлялся к лестнице на второй этаж.
— Это возмутительно! И непочтительно! И в конце концов мне неудобно! — я пыхтела, сопела и извивалась, но вся эта возня не производила на герцога ни малейшего эффекта.
Хотя вру, при словах “мне неудобно” герцог хмыкнул и подкинул меня на плече. От этого движения меня хорошенько тряхнуло, с едва слышным звоном из волос выскользнула шпилька, и вся прическа от этого стремительно поползла.
— Варвар! — простонала я, отплевываясь от волос, и попыталась кое-как выпрямиться. Но ладони скользили по ткани, зацепиться и упереться не получалось. — Чудови…
Очередное подбрасывание, сдобренное шлепком по юбкам, заставило клацнуть зубами.
— Вы что-то хотели сказать, герцогиня?..
Я кое-как примерилась и ткнула острым кулаком прямо в центр позвоночника. Герцог сдавленно хекнул, но не выпустил. А второй меткий удар я нанести не успела. Мир в очередной раз кувыркнулся, и я плюхнулась на кровать, подпрыгнув на мягкой перине. А через несколько мгновений раздался звук защелкнувшейся двери и провернувшегося ключа.
Фух! Всего лишь запер? Обошлось что ли?
Я встряхнулась, откинула волосы с лица и настороженно замерла.
Это не моя комната.
И герцог в качестве предмета интерьера здесь тоже определенно лишний!
Он стоял в паре шагов от кровати, между мной и закрытой на ключ дверью.
И раздевался.
На то, чтобы осознать этот факт, мне потребовалось долгих секунд пять, а то и все десять. И за это время супруг успел избавиться от сюртука и жилета, и даже уже наполовину расправиться с пуговицами рубашки — ворот разошелся, а под воротом…
Я сглотнула.
Внутри отчаянно зазудело ляпнуть ломким детским голосочком “а что это вы, дяденька, делаете?”, и я на всякий случай даже прикусила кончик языка, чтобы уж наверняка подобную глупость не озвучить.
Потому что до меня, наконец-то, дошло, что именно имел в виду герцог под “доигралась”, и резко проснувшееся чувство самосохранения носилось по черепной коробке и орало генеральским голосом: “Всем молчать! Все назад! И ни звука! Кто скажет хоть слово, четвертую через повешение!!!”.
Когда полы рубашки разошлись, открывая узкую полоску обнаженной кожи и темную выемку пупка, а мужские пальцы взялись за запонки на манжетах, я вдруг остро осознала, что сижу на кровати в герцогских покоях, с задранными юбками, с растрепанными волосами, тяжело дышащая ото всех переворотов и брыканий, и жесткий край декольте как-то особенно чувствительно врезается в грудь…
Страшно почему-то не было.
Было странно. И любопытно. И нервно. Но все равно любопытно.
Хотя больше, пожалуй, все же нервно.
Потому что, когда герцог расправился с запонками, скинул с себя и рубашку, и шагнул в мою сторону, я в свою очередь, не отрывая от него взгляда, подалась назад. Медленно, не мигая уставившись в карие глаза.
Я почти доползла до спинки кровати, еще не совсем понимая, куда буду отступать дальше, когда на моей лодыжке сомкнулись горячие сильные пальцы, обжигающие сквозь тонкий шелк чулок.
— Куда это вы, тэя Нисайем? — вкрадчиво осведомился герцог.
Я застыла, соображая — и впрямь, куда это я? Ползти надо не прямо, а по диагонали, желательно так, чтобы соскочив с кровати, можно было сразу рвануть к двери, не в окно же мне, право слово, выбрасываться?
За потерянные на размышления мгновения с меня содрали обе туфли, и когда чужие пальцы щекочуще пробежались по ступне и дальше — вверх, до самой коленки, меня на мгновение накрыло волной жара. Каким-то очень интимным было это прикосновение, интимнее даже, чем поцелуи.
Я опомнилась, взвизгнула, брыкнулась и, нащупав жесткую декоративную подушку, от души опустила ее на голову дорогому супругу.
Наверное, тэйр Алиссандр все же не был бы героем войны, если бы из строя его можно было вывести голой пяткой и декоративной подушкой.
Он мало того, что не выпустил мою ногу, а сжал ее крепче, но еще и в следующее мгновение мои запястья захлестнула полупрозрачная мерцающая петля. Стянула их и вздернула вверх, зацепившись непонятно за что. Вроде и не туго, и не больно, а высвободиться почему-то все равно не получалось.
Пока я выясняла это опытным путем — дергаясь, как муха в паутине — герцогская ладонь проникла под кружево панталон, добралась до края чулка…
Осторожное, невесомое практически прикосновение к обнаженной коже, но от него по телу прошла волна жара. Я застыла, ошарашенная слишком яркими для таких простых действий ощущениями (это ведь снова даже не поцелуй!), и обнаружила, что мужчина находится куда ближе ко мне, чем я ожидала.
Надо мной.
Мой взгляд мазнул по напряженному рельефному животу, по груди с темными сосками, по шее, по жесткой линии подбородка, по губам. И когда он, наконец, добрался до карих глаз, я почувствовала, что мне становится очень жарко. Щеки полыхали, губы, язык, горло пересохли, груди стало тесно в корсете, а по-прежнему лежащие на моей коже пальцы жгли углями.
Зацепив мой взгляд, герцог убрал руку оттуда, где нестерпимо жгло (легче от этого, почему-то не стало) и медленно наклонился.
Я закрыла глаза, разомкнула губы и против воли издала тихий разочарованный вздох, когда поцелуй коснулся не их, так ждавших этого поцелуя, а шеи.
Мягкие губы мазнули по коже и прихватили мочку уха.
— Вы этого добивались, моя дорогая тэя? — обжигающий хриплый шепот и мурашки-мурашки-мурашки…
Я зажмурилась еще сильнее и отчаянно и честно помотала головой.
Точно не этого! Этого я честно-честно добивалась меньше всего!
— Ну как же? — все так же тихо осведомился герцог и его губы спустились ниже, прижались к выглядывающему из декольте полушарию груди — и сумасшедше бьющееся сердце чуть не выскочило из грудной клетки. — Вы же только что категорично настаивали на исполнении супружеского долга.
— Это… не… неправда, — с трудом прошептала я и прикусила губу.
С закрытыми глазами все почему-то ощущалось только острее.
Это неправильно. Я не должна так реагировать. Ни одна благородная тэя не будет так изнывать по мужчине, не будет неосознанно выгибаться так, чтобы мужской руке, лежащей на моем бедре, было удобнее скользнуть выше, туда где все ныло и пульсировало. Не будет задерживать дыхание на вдохе, лишь бы только продлить прикосновение губ к груди…
Мне казалось, что если я не буду его видеть, то смогу взять себя под контроль, но в итоге я была даже благодарна за связанные запястья — магическая удавка контролировала меня куда лучше меня самой.
— Неправда, значит? — иронично уточнил муж и потянул завязки на панталонах.
Низкий, слегка изменившийся голос будоражил едва ли не так же, как прикосновения, посылая по телу волны дрожи. А может быть, дело в том, что звучал он так близко, что дыхание щекотало кожу?