Страница 4 из 29
Все трое оказались в отрытом неподалеку от горевшей казармы окопе, прижимаясь всем телом к земляной стенке. Вокруг все рвалось, дымило и стреляло в ответ на нападение извне.
– Лейтенант! Ты чего здесь? – сквозь невообразимый шум услыхал голос Зверева, заместителя начальника заставы. – Забирай своих и в тыл двигай!
– Нам шпиона забрать…
– Нет шпиона. Сгорел! Прямое попадание.
– Так, может…
– Уходи! Нечего вам здесь делать, без вас справимся. Скоро усиление подойдет.
От границы добирались на перекладных, шли и ехали на чем придется. То, что враг оказался сильнее, чем его представляли, для Апраксина и встреченных по пути некоторых командиров явилось неожиданностью. Все даваемые указания сверху – огня по немецким самолетам не открывать, семьи из приграничных районов не эвакуировать – сеяли неуверенность и подавляли всю инициативу у низших звеньев руководящего состава Красной Армии…
В боевые действия полк вступил, считай, уже с пяти часов утра, сразу с момента налета бомбардировщиков противника на город. Воинская часть была особой, конвойных войск НКВД. Поэтому майору Дмитриеву пришлось усиливать караулы в тюрьмах Львова и выставлять новый усиленный караул в тюрьме № 4, до этого охраняемой надзорсоставом самой тюрьмы, а уже к восьми часам, по распоряжению командующего шестой армии, полк принял под охрану и оборону пять важных городских объектов: электростанцию, радиостанцию, газовый завод, главпочтамт и нефтеперегонный завод. Только этим дело не закончилось. На полк возложили патрулирование всего города, куда выделялось каждую ночь по сто человек. Думать о том, что происходит, провокация это или война, времени не оставалось. В силу сложившейся обстановки, по заданию коменданта города, Дмитриев неоднократно высылал от отделения до роты, для выполнения оперативных задач. Его подчиненным пришлось усмирять арестованных в первом отделении милиции по улице Яхимовича, предотвращать ограбления магазинов в районе Клепаровской, обыскивать помещения на территории пивоваренного завода, откуда была обстреляна грузовая автомашина полка. Оцепление и обыск домов в разных районах города, из окон чердаков которых обстреливались проходящие части Красной Армии, подразделения и автомашины, стало привычным делом. Чувствовалось, что действительно именно война уже подбирается к окраинам Львова, и огромное, ни с чем несравнимое горе надвигалось на город. Но это ощущение было не у всех. Город затихал в состоянии тревоги и неопределенности, чтобы в ночные часы просыпаться выстрелами и взрывами обозначать свою неоднородность в отношении к власти, пришедшей к ним с востока. Склонность к предательству проявлялась у галичан во все времена существования этой народности. Они всегда ненавидели славян, евреев и тех же поляков. В Жовквивском и Янивском предместьях велась интенсивная перестрелка между военнослужащими Красной Армии и местными оуновцами, а также заброшенными за линию фронта диверсантами. Эти локальные бои повлекли в первые дни войны серьезную панику среди сотрудников НКВД и партаппарата, которые уже двадцать третьего июня начали покидать город. Глядя на все эти безобразия, Дмитриев, не став советоваться ни с кем из начальства, своей властью решил проблему семей своих подчиненных. В приказном порядке заставил жен и детей командиров с минимумом вещей посадить на грузовики и отбыть в направлении Киева. Знал, когда нет груза ответственности за домочадцев, мужчина воюет более умело и расторопно. Странно наблюдать, как женщины запирают квартиры и дают указания дворникам следить за порядком.
«Скоро вернемся…»
Может быть, но именно он верил в это с трудом. По стране коваными сапогами прогремел 1941 год – война. Именно война, а не конфликт или провокация. Она внезапно черной тучей надвинулась на отчизну. Немцы подмяли под себя всю Европу, а воевать они умели. Однако полк, освободившись от «груза», действительно воспрянул духом.
Между тем враг тоже не зевал. Активизировали свои действия боевые группы ОУН, на улицах началась стрельба. Была повреждена воздушная линия на Тернополь. Ремонтники с приданным взводом лейтенанта Апраксина выехали устранять повреждения, но два пулемета, установленных в костеле, не давали этого сделать. Только при помощи танка, который направил в распоряжение Дмитриева начальник пограничных войск, удалось подавить огневую точку и восстановить связь. Бои становились все более жестокими. Оуновцы обстреляли территорию управления НКВД, стреляли по отдельным военным, по частям, размещавшимся на улицах. В некоторых районах Львова еще до вторжения немцев завязались уличные бои. Уже на четвертый день сильные бои с задействованием большого количества танков с обеих сторон развернулись между Львовом и Луцком. Противник почти круглосуточно бомбил город, число жертв среди мирного населения росло с каждым днем. Среди военнослужащих были погибшие и раненые от выстрелов из-за угла местных националистических групп и просочившихся в город немецких диверсантов. Высокий Замок, городские газораспределительные станции, Лычаковский парк, костелы в центре Львова и трамвайное депо стали опорными пунктами бандитов, именно оттуда, а также с крыш и окон домов велся огонь по частям восьмого механизированного корпуса, который форсированным маршем передислоцировался в район боевых действий.
По «подозрительным» окнам и чердакам войска отвечали беспорядочной стрельбой из винтовок, автоматов, пулеметов и танков. Бои с повстанцами не прекращались круглосуточно, их вели подразделения Красной Армии, милицейские патрули и бойцы полка Дмитриева. Стремясь уберечь солдат от неожиданных обстрелов, военная комендатура Львова издала приказ всем обитателям центральной части города держать закрытыми окна, которые выходят на главные улицы и площади. Также запрещалось появляться возле окон. По городу разъезжали грузовые автомобили, заполненные солдатами полка, державшими винтовки нацеленными на окна и чердаки. Начались облавы в домах в центре города, при этом расстреливали на месте всех подозрительных. Между тем по улицам Львова проходили на восток все новые и новые колонны советских войск, уже выдержавших тяжелые бои, отразившиеся и на их поведении, настроении и внешнем виде.
Снова Апраксин со своими бойцами попали под раздачу. Интенсивный пулеметный огонь из-за стен монастыря отцов-василиан заставил залечь. Высунувшийся было из укрытия сержант Белый получил пулю в голову. Первая потеря в подразделении молодого лейтенанта. Как же так?
Людьми рисковать не стал. Знаками приказал Лукину, Гаврикову и Данилову отползти под укрытие ветхого строения, остальным оставаться на месте, имитируя ленивую перестрелку с закрепившимися бандитами.
– Я двигаюсь первым. Вам троим держаться у меня за спиной, контролировать ситуацию по сторонам и прикрывать, если придется. Понятно?
– Ясно, товарищ лейтенант.
– Тогда вперед.
Чтоб за стены попасть, пришлось Гаврикову пожертвовать противотанковой гранатой, а монахам лишиться окованной железом старой двери. Потому как сразу после взрыва метнулись внутрь, двор смогли пересечь без потерь. Националюги тоже воевать пока точно не умели, все свои силы направили на залегших красноармейцев. В тесных коридорах и каменных мешках старого здания Апраксину пришлось пострелять. Когда наверх взобрались, бандитов и след простыл. Вызвал взвод, поставил на уши насельников обители, в монастыре провел обыск, но боевиков не обнаружили. Только и положительного во всей этой кутерьме было, что за сержанта худо-бедно отомстили: когда штурмовали монастырь, смогли четверых оуновцев уничтожить. Только до расположения добрались, и на тебе, новый приказ. Полк переходит в подчинение начальника УНКВД по Львовской области капитана Дятлова. Необходимо снять из тюрем надзирательский состав, а также войсковую охрану, и в три часа ночи со всем обозом сосредоточиться у здания облисполкома. Командиры и бойцы в недоумении. Что? Город оставлять придется?
Уходили тревожно, будто ведьма нашептала налет самолетов на город и сильную стрельбу. Кажется, даже стены по ним стреляют. Стреляют из пулеметов, винтовок, револьверов, из окон, чердаков, закоулков и главным образом церквей и костелов. Местный контрреволюционный элемент разошелся не на шутку, догадываясь, что времени на полноценный ответ у конвойщиков нет. Очень повезло с тем, что люди бывалые, в панику не ударились, но потери понесли. При отступлении узнали информацию, что кроме самого Львова восстание националистов вспыхнуло почти во всех районах Дрогобычской и Львовской областей. Нападения оуновцев из Винникивского леса особенно донимали войска, так как осуществлялись на важных рокадных дорогах Львов – Золочев и Львов – Самбор, которые являются соответственно южной и северной границами лесного массива. Вермахт еще только на подступах был, а уже почти весь район контролировался оуновцами. Сотни молодых людей, которые присоединились к националистическим отрядам, добровольно помогали отделам вермахта и полиции в борьбе с разрозненными группами красноармейцев. Националистам удалось получить ценную оперативную информацию, которую немедленно передали наступающим немцам.