Страница 4 из 43
Я стояла на улице за углом больницы и судорожно докуривала третью сигарету подряд. Вообще, я не курю. Позволяю себе сигаретку только в редких случаях - когда умирает пациент. На самом деле, мне невероятно везло в этом плане, и за мою довольно продолжительную практику смертей было очень мало. Но никто от этого не застрахован. Даже самые лучшие врачи мира, не могут спасти человека обреченного на смерть.
Двадцатидвухлетняя Вирджиния Келлер скончалась во время операции.
Я понимала, как врач и профессионал своего дела, что мы сделали все возможное, но, не смотря на это, нервно докуривала уже третью сигарету.
Вирджиния и ее муж Уильям Келлер, по какой-то зловещей иронии, ехали именно в эту больницу на плановый осмотр плода. Им никак не удавалось узнать пол ребенка, он каждый раз лежал не в том положении. Сегодня они надеялись это выяснить. Возможно, Вирджиния сидя рядом с мужем гладила свой живот и просила ребеночка лечь правильно, чтобы они могли узнать кто он. Может быть, Уильям повернулся к ней с ласковой улыбкой, произнося слова о любви. Может быть...
Теперь никто об этом не узнает. Они были на пол пути в больницу, когда со встречной полосы в них врезалась другая машина. Водитель не справился с управлением. Все произошло за секунду. Основной удар пришелся по стороне водителя, поэтому Уильям умер сразу. Вирджиния потеряла сознание и так больше и не очнулась. Черепно-мозговая травма и перелом шейного позвонка оказались смертельными. Но нам удалось спасти ребенка. Семимесячная девочка... Вирджиния так и не узнала, что у нее будет дочь.
- Джой? - тихо позвал, подошедший Роберт. - Ты как?
Я сделала последнюю затяжку и, потушив сигарету, выкинула ее в урну. Посмотрев на своего начальника, тяжело вздохнуло и произнесла:
- А ты сам как думаешь, Роб?
- Джой, ты ведь знаешь, что твоей вины здесь нет? Ты сделала все возможное и тебе удалось спасти ребенка.
- И оставить ее сиротой, - горько добавила я. - Это мне тоже удалось.
- Девочка... - начал было Роберт, но я его резко перебила:
- Роб, не надо, ладно? Я все понимаю сама. Знаю, что ее было не спасти, просто...
Я запнулась, не в силах подобрать нужные слова. И есть ли они? Каждый раз когда кто-то умирает, я начинаю все анализировать и стараюсь понять, могла ли я сделать что-то по другому и спасти человека? И даже если ни единого шанса не было, то я никак не могла избавиться от чувства, что можно было добиться большего!
- Послушай, Джой, - так и не дождавшись когда я закончу мысль, заговорил мужчина. - Ты сделала все правильно. Девочка спасена и, благодаря тебе, будет жить долго. А сейчас иди домой и хорошенько отоспись. А я в свою очередь постараюсь тебя не беспокоить дня два, чтобы ты отдохнула.
- Нет, - я отрицательно затрясла головой. - Я не могу сейчас уйти. Состоянии девочки стабилизировалось, но кризис еще не миновал.
- Она не твоя пациентка.
- Она стала ею, после того как ее мать умерла на моих глазах. И больше мы это не обсуждаем, - видя, что Роберт не собирается спорить со мной, я спросила: - Что с родственниками погибшей? С кем-то уже связались?
- Да. Нашли номер ее брата. Родителей, я так понял, ни у нее ни у мужа не было. Эрик Уилсон уже едет сюда, но про сестру еще не знает.
- Хорошо, - устала произнесла я. - Я сама ему сообщу о Вирджинии и ее муже.
- Дорогая, ты уверена?
- Да, Роберт, уверена.
Коротко кивнув мне, мужчина пошел в сторону главного входа. Еще раз вздохнув полной грудью, двинулась за ним.
Мне предстоял нелегкий разговор, и надо было морально к этому подготовиться. Тяжело терять пациента. Но еще тяжелее сообщать об этом его родственникам. Видеть как они страдают, просто невыносимо.
Я помню свой первый раз. Я была еще практиканткой и впервые оказалась на операции. Пациентом был мужчина пятидесяти трех лет. Опухоль головного мозга. Операция прошла успешно, и меня оставили с дежурным врачом наблюдать за его состоянием. Все было хорошо, и я была уверена, что он выживет. Уже думала как обрадуется его жена и сын. Они так переживали перед операцией. Но ночью мужчине стало хуже. Внутримозговое кровотечение, отек мозга. Его увезли на экстренную операцию, но спасти не удалось.
Не я сообщала его родственникам о смерти, но я присутствовала при этом. Не передать словами как это было тяжело. После этого меня направили на консультацию к психологу. Это нормальная практика, когда ты работаешь врачом.
Тяжелее было, когда умер мой первый пациент. Снова беседы с психологом. Я бы сказала, что со временем привыкаешь, становишься жеще. Но на самом деле, к такому нельзя привыкнуть. Да, ты меньше эмоций показываешь при всех, но внутри с каждым погибшим пациентом умирает часть тебя.
В больнице я сразу пошла в отделение интенсивной терапии, где лежала родившаяся девочка. Все показатели были в норме, велось постоянное наблюдение. Я коротко глянула на ребенка, и пошла встречать брата Вирджинии.
Мужчина стоял у стойки регистрации и громко просил сообщить ему о сестре. Мне было жаль его. Он в панике, не знает почему его позвали, и никто не хочет ему помочь. Конечно, никто не хочет брать на себя обязанности гонца плохих новостей. Никто, кроме меня. Я подошла к мужчине, и легонько коснувшись плеча, спросила:
- Эрик Уилсон? Здравствуйте, я доктор Коннорс.
- Да, - тут же повернулся мужчина и с надеждой посмотрел на меня. - Это я. Вы врач моей сестры? Вирджинии Келлер? Что с ней? Мне позвонили из больницы, но ничего не говорят? Скажите, с ней все в порядке? Что-то с ребенком?
Мистер Уилсон закидал меня многочисленными вопросами, на которые мне необходимо было ответить. Но слова не шли. Я попросила его следовать за мной в мой кабинет. Стоило увести мужчина подальше от любопытных глаз. Никто бы не хотел, чтобы в такой тяжелый момент все на него смотрели.