Вижу Цель

— Тогда, к чему совершать при посадке противоракетный маневр? — спросил Эрик, чтобы собеседники не держали его за дурака. Средний коэффициент интеллекта в имперских ВКС был равен ста пятнадцати, а результат Эрика вообще относился к верхней промилле. 163 — один из лучших показателей интеллекта в военно-космических силах.

— Несколько процентов индивидов с IQ в пределах от ста до ста двадцати — это несколько миллионов элоев, среди которых встречаются и те, у кого коэффициент почти дотягивает до границы одаренности.

На самом деле, ответ был очевиден, поэтому ни Анна, ни Эрик слова госпожи советницы комментировать не стали: везде и всегда, как учит нас история, умные индивиды хотят править сами, а не таскать каштаны из огня для других. Ну а дураками легче управлять, это и ежу понятно.

— Партизанят? — спросил Эрик вслух.

— Планета большая, — пожала плечами капитан-лейтенант Мюстерс, — за всем не уследить. Саботаж, диверсии, индивидуальный террор… Но, все это началось не так давно, и думаю, скоро закончится. Мы с террористами не миндальничаем.

"Кто бы сомневался! — усмехнулся мысленно Эрик. — С ними никто и нигде не церемонится!"

2. Пятого марта 2534 года, Гибралтар

Пребывание на Гибралтаре растянулось на двенадцать дней. И это были совсем неплохие дни. Эрик и Анна купались в теплом океане, кушали мясо экзотических животных, приготовленное аборигенами по их же собственным весьма необычным рецептам. Осматривали достопримечательности — древние храмы элоев и высеченные в скалах города-убежища, — любовались красотами природы и даже поучаствовали в религиозной оргии, устроенной ночью в священной роще богини Полной Луны. Впрочем, последнее всего лишь в качестве зрителей, хотя по утверждению Грит Мюстерс секс между элоями и людьми принципиально возможен и "некоторым это даже нравится". Признаться, Эрик этих "некоторых" легко мог понять, но вслух, разумеется, ничего по этому поводу не сказал. Лишь про себя отметил, что невысокие изящные до хрупкости девушки-террианки, чьи тела спереди покрывает матово-белая кожа, а сзади светлый мех, вызывают всплеск не одного лишь эстетического чувства. Анна тоже предпочла промолчать, но всю ночь поглядывала на Эрика с видимой опаской. Наверное, что-то такое заметила в его реакциях на происходящее, но, к счастью, не захотела это с ним обсуждать.

А накануне отлета из Гибралтара, хозяева, имея в виду постоянно живущих на Терре колонистов-холодян, устроили для Эрика и Анны "большую осеннюю охоту". И по этому случаю члены посольства и сопровождающие их лица посетили богатое имение местного латифундиста, — и по совместительству бывшего губернатора Терры, — расположенное в самом сердце огромного лесного массива, искусственно выращенного в предгорьях Гребня Василиска — горной гряды, являющейся главным водоразделом на западе основного континента планеты. Место изумительно красивое и, насколько смог понять Эрик, удобно расположенное со стратегической точки зрения, напоминая этим замки земных "баронов-разбойников", только на новый космический лад.

Огромный дом, построенный из вековых дубов и сосен с обширными вставками из светлого песчаника и темно-красного кирпича. Черепичная многощипцовая крыша, высокий фундамент, сложенный из гранитных валунов, многочисленные террасы и балконы, необычной формы окна — Эрик помнил, что такие окна называются венецианскими и французскими — и наконец обширный парк с многочисленными флигелями, фонтанами и парковыми постройками. В общем, настоящая имперская усадьба, наподобие Омута Планка — резиденции адмирала Мельника на Чернозере.

Флайер сел на выложенную гранитными плитами площадку, расположенную прямо напротив парадного входа в дом, и, первое, что увидел Эрик, спустившись по трапу, был бронзовый барельеф на гранитной стене справа от высокого крыльца. Темная бронза и светлый камень, и лицо, которое Эрик каждый день видел в зеркале. Его собственное лицо.

— Сюрприз! — усмехнулась капитан-лейтенант Мюстерс, останавливаясь рядом с Эриком.

— Надеюсь, мемориал посвящен не мне? — сухо осведомился Эрик и перевел взгляд на Анну.

Он уже понял, разумеется, в чем тут дело, но никто, кроме него и Грит Мюстерс, этой истории пока не знал. Возможно, некоторые холодяне все-таки были осведомлены о том, что по праву рождения Эрик принадлежит к какой-то влиятельной на Холоде семье, но Анне он об этом пока не рассказывал. И не из-за того, что скрытничал или скромничал. Просто Эрик и сам пока еще все это "не переварил", и, соответственно, не решил, как относиться к сообщенной ему холодянской разведчицей "правде, как она есть".

— Я что-то пропустила? — нахмурилась Анна, внимательно изучив бронзовый барельеф. — С каких пор ты стал на Холоде национальным героем?

— Это не то, о чем ты подумала, — махнул рукой Эрик, успевший сообразить, что от судьбы не уйдешь, и что с Анной придется на эту тему объясняться, и как бы даже не "прямо здесь, прямо сейчас".

— А о чем я думаю? — с неподражаемым шиком подняла бровь княгиня Эгерланд.

— Анна, — вмешалась в назревавший конфликт госпожа Мозер, — потерпите еще немного. Мы только хотим удивить хозяина этого поместья, а потом сразу же дадим вам и ему все необходимые разъяснения.

— Немного? — чуть дернула губой Анна. — Пусть будет так. Продолжайте интриговать!

Впрочем, интрига долго не продлилась. "На крыльцо", чтобы встретить прибывших, вышел хозяин дома, которого советник Мозер представила "посольству", как Виктора де Мойна, и форменным образом обалдел. Человек он был уже немолодой и специальной подготовки, по-видимому, не проходил ни дома, ни на службе, вот и дрогнул лицом, не сумев сдержать нахлынувшие на него чувства. Уперся взглядом в Эрика и остолбенел.

— Виктор, — вступил в разговор, сопровождавший в этот день гостей новый губернатор провинции Лео Брюин, — разреши представить тебе дипломатических посланников империи Торбенов Анну княгиню Эгерланд и капитана-лейтенанта Эрика Минца графа Голденрейна. И не удивляйся, ради бога, что граф похож на кузена твоей матери. Скорее всего, он сын Якоба, ну или, в крайнем случае, внук Артура, но родился он не на Холоде, а в империи Торбенов и до последнего времени ничего о своем происхождении не знал…

Сказать, что Виктор де Мойн удивился, значит ничего не сказать. Он был без малого потрясен, поскольку, если допустить, что отцом Эрика был именно Якоб Вильф, то получалось, что сейчас он находился в гостях у своего пусть и не родного, но все-таки племянника. Соответственно, это и стало основной темой разговора за поздним обедом, поданным в роскошно декорированной малой столовой бурга де Мойн. Вот тогда из рассказа гостеприимного хозяина Эрик и узнал, наконец, кто такие Вильфы и откуда они взялись. На самом деле, фамилия эта была выдуманная, вернее образованная из двух фамилий, принадлежавших основателям рода, Ирине Вилковой, входившей в состав сената республики Холод первого созыва, и ее супругу Борису Фокину — первому президенту холодянской Академии Наук. Так что по меркам, как империи, так и республики, Вильфы являлись древним аристократическим — вернее, принадлежащем к нобилитету республики, — родом. Старинный, знатный и, судя по всему, чрезвычайно богатый и влиятельный клан, находящийся в родстве с большинством других ноблей Холода. За четыреста лет, прошедших со времени бегства первых колонистов со Старой Земли, Вильфы дали республике немало знаменитых политиков, ученых и военных. И еще одна, но немаловажная деталь: начиная с сына Вильковой и Фокина Дмитрия Вильфа в семье за прошедшие четыре столетия родилось восемнадцать мужчин, повторявших в деталях исходный генотип, и Эрик, исходя из данных генетической экспертизы, был девятнадцатым и, следовательно, принадлежал к основной линии наследования. А мемориал был посвящен одному из его дальних предков — адмиралу Вильфу, тому самому холодянину, который положил начало колонизации Терры.