Страница 29 из 39
В прусской армии не прошла еще тогда военная реформа, которая в С-реальности, как известно, очень воспользовалась этой мобилизацией. То есть, прусская армия еще почти не перевооружена ружьем Дрейзе "с иголкой", Генеральный Штаб еще только рождается, еще и Мольтке туда не вернулся, отслужившие в линейных войсках мужчины от 25 до 40 лет числятся в ландвере. Как показала позднейшая практика, решение этих вопросов, в том числе, ликвидация ландвера, слияние запасных войск с линейными, сделали прусскую армию первой в Европе. Пока что дела не так хороши, что, собственно, наряду с давлением от Николая и заставило пруссаков отступить пять лет назад в Ольмюце.
В общем, от вмешательства в ломбардскую войну в Берлине вовремя отказались. Но тут затрещала сама Габсбургская монархия и внезапно для немцев французские войска оказались в Триесте, Фиуме и на альпийском перевале Бреннер, а русские… ну, буквально, везде. И в Вене, и в Карлсбаде, и в Буде. Заняли 80 % австрийских владений. Национальное чувство забурлило не хуже, чем в памятном Марте 1848 года. В журналах опять появились страшные заголовки: "Die Russen kommen!" Основания для них, правду сказать, теперь было больше, чем в Сорок Восьмом.
Начались волнения и в батальонах ландвера. Ну, до митингов и солдатских Советов дело пока не дошло, но, согласитесь сами, тридцатилетний владелец кафе или слесарь — это же не двадцатилетний юнец. Имеет взгляды. В казармах идет обсуждение новостей и настроения явно склоняются против русского царя и вообще "казаков". Удивляются, что король этого не понимает. В общем, надо, конечно, ландвер распускать по домам, пока не взбунтовался.
Конечно, это не выглядело так, как было в изумившей меня передаче Первого телевизионного канала из Агдама в конце января 1990 года. Если помните, тогда Центр, в попытках удержать две союзные республики, Армению и Азербайджан, от междуусобной войны, призвал среди прочего запасников в Северокавказском военном округе, отлавливая укрывающихся милицией, и послал их за хребет. Когда в программе "Время" я увидел длинноволосых "дикобразов" в шинелях внакидку, с калашами через плечо дулом вниз, в задумчивости бродящих по военному лагерю в явно приподнятом с утра настроении (Агдам же, столица советского "портвейна"!) — вопросов не осталось. Советский Союз кончился и начинаются его, более или менее длительные, похороны.
Нет, немцы — это немцы. До такого дело не дошло. Но… Но обстановка в казармах и на берлинских улицах становилась все более нервной. Что ж было делать Николаю и его "отцу-командиру" Паскевичу? Готовить армию, находящуюся в Царстве Польском, к походу на Запад. Слухи об этом тоже полетели, благодаря добрым полякам, через границу, что подогревало настроения еще более. Но пока это еще не вылилось ни в баррикады с одной стороны, ни в поход на Берлин с другой. И тут первая же демонстрация на Унтер-ден-Линден закончилась тем, что порвалось там, где тонко.
Тонко оказалось в мозгу у короля Фридриха Вильгельма IV. Бедный шурин русского императора не перенес начинающуюся (вторую за его царствование!) революцию. Даже первые ее признаки. В К-Реальности с ним произошло 20 декабря 1855 года то, что в С-реальности случилось полутора годами позднее — инсульт, лишивший его членораздельной речи. Ну, дело житейское. Как известно, в нашей Реальности он сумел даже сам что-то нацарапать под указом о назначении своего брата Вильгельма регентом. И дальше все пошло без больших проблем, до 1861 года, когда он окончательно умер, оставив Вильгельма прусским королем. А через десять лет железная рука канцлера Бисмарка сделала того после победы над Францией первым императором Второй Германской империи.
Но в нервной обстановке декабря 1855-го в К-Реальности в городе начали строить баррикады. Пронесся безумный слух о том, что король отравлен русскими агентами, чтобы помешать ему возглавить Народную Войну "против казаков". К бунтующим берлинцам присоединились, наконец, собранные в городе батальоны ландвера, поднявшие старый черно-красно-золотой флаг германского единства и конституции.
У Николая Павловича не осталось выхода. К Новому (по-европейски) Году русская гвардия, уже полгода назад прибывшая в Царство Польское, заняла Познань и переправлялась через Одер на пути в Берлин. А заодно и в Дрезден и Лейпциг, где пока ничего такого не началось, но вполне могло начаться. Никакого серьезного сопротивления ни берлинские революционеры, ни ландвер, ни уклонившиеся от участия в бунте линейные войска, конечно, не оказали. Немцы, как вы знаете, вообще не особенно склонны с военным действиям в отсутствие Начальства. А русские войска несли с собой манифест царя, уверявший, что никаких завоевательных планов у него нет — он только хочет помочь своему дорогому брату Фридриху Вильгельму восстановить мир и порядок в его королевстве. Дополнительно пруссаков загипнотизировало то, что неделей позже с аналогичным императорским указом об отказе от аннексий и о дружеской помощи в Рейнланд вступили дивизии Наполеона IV. Так что, при всем недовольстве, пруссаки оказали обеим дружественным армиям не более сопротивления, чем в нашей Реальности чехи и словаки братским дивизиям стран Варшавского Пакта.
Как вы помните, Венский Конгресс установил прусские границы так, что королевство делилось на две большие части — восточную от Везера до Немана и западную вокруг Рейна. Теперь Восток оказался под русской военной властью, посылавшей свои гарнизоны, по мере подхода войск, всё ближе и ближе к Везеру, а Рейнланд и Вестфалия были заняты французами. Разумеется, ландвер и запасных в линейных войсках тут же отправили по домам, но постоянную армию никто не разгонял. Она сидела в своих казармах, ожидая будущего и стараясь не испортить отношения с оккупационными войсками. Так кончался январь нового 1856 года
Глава 3.2. Трест, который лопнул
Предыдущая глава была очень уж велика. Так столько событий! Но эта будет покороче.
В Лондоне все эти события были восприняты с ужасом. Особенно газетами и широкой публикой. Правительство, конечно, тоже не радовалось, но с него, по крайней мере, была теперь снята угроза ожидавшегося русского продвижения в сторону Греции и турецких владений на Эгейском и Ионическом море. Ну, и не надо было теперь ожидать вскорости совсем уж опасного для Британии похода полков Николая к Смирне, Сирии и, страшно сказать, Египту. Но ничего, конечно, хорошего не было в том, что николаевские штыки, а невдолге можно ожидать и николаевских таможенников, появились по южному берегу Балтики. Премьер-министр Пальмерстон выступил в Палате Общин с речью: "От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес…".
Серьезная проблема возникла с балтийской эскадрой. То есть, эскадра в сентябре благополучно вернулась в Портсмут. Но сможет ли она появиться в Балтике снова весной 1856-го? Удастся ли ей получать хоть ограниченное снабжение в шведских и датских портах, хоть пресную воду? При русской-то армии от Померании до Торнео. Да и не будут ли полки Паскевича к маю в Копенгагене у Зунда? Превращение Балтийского и Черного морей в русские внутренние озера делало совсем бесполезным могущество британского флота. Экспедиции против Камчатки и Беломорья никакого реального вреда Росссии принести не могли. Да ведь и в С-реальности они были вызваны не надеждой чувствительно укусить медведя, а страхом перед возможностью русской крейсерской войны.
Все-таки, в Лондоне главной надеждой теперь было будущее столкновение между русской и французской армией. Ну, никак не могли две великие континентальные державы избежать такого столкновения где-нибудь в немецких княжествах. Наполеон IV, "Плон-Плон" держал уже под ружьем почти шестьсот тысяч солдат, даже для богатой Франции это было тяжело. Но пока никаких открытых конфликтов не было. Видимо, Орлов уж очень хорошо договорился пару лет назад. "Французам и русским досталась земля, Британец владеет морем" — все как у Гейне в "Зимней сказке". А что же остальные европейцы, немцы, итальянцы, "разные прочие шведы"?