Беги, Алиса!

– Пабло сказал, что у тебя убийственные глаза, – пробормотал Деметрио чуть слышно.

Его нос уткнулся мне между лопаток, дыхание обжигало кожу. Я прижала его руки к своей груди и закрыла глаза. Почти заснув, я вдруг поняла, что неверно перевела слова мужа.

Его друг произнес совсем другую фразу.

Пабло сказал: у нее глаза убийцы.

Лиссабон не спал, ахая многоголосьем местных жителей и туристов где-то там в центре. Моя маленькая квартира на окраине, в тихом, незаметном переулке, была надежно защищена от шума баррикадой высоток, но я все равно слышала эти звуки и не могла уснуть, ворочаясь и боясь разбудить похрапывающего мужа. Наконец, не выдержав, я поднялась и пошла на кухню, варить кофе, который почему-то на меня действовал отнюдь не бодряще, а скорее, успокаивающе. Где-то я слышала, что кофеин на самом деле действует всего на двадцать процентов населения Земли. Налив в кофемашину молока и насыпав ароматного порошка, я дождалась, когда агрегат выплюнет коричневую жидкость, а затем, забрав чашку, забралась на широкий подоконник с ногами.

Меня зовут Алиса Мендес. Два года назад меня звали Алиса Мержинская. Десять лет назад я бежала из родного дома, прихватив украденные пять миллионов долларов.

История моего появления в Португалии началась после панического бегства из Москвы, где я попала в западню. Мой первый муж, Владимир Мержинский, отмывал деньги для криминальных структур и однажды впал в немилость. Володя решил бежать, прихватив за границу меня, но, тщательно разработав план побега, неожиданно умер от инфаркта. Я ничего не знала о деньгах, которые безуспешно пыталась вытрясти из меня местная мафия в лице серого кардинала города Петра Гловы и настоящего криминального авторитета Тимофея Захарова. Володя перевел деньги единственному человеку, на которого никто бы не подумал: моему отцу, умирающему от рака в больнице Чехии. Отец бросил меня много лет назад, а потом и сам остался в том же положении. Володя сумел договориться с ним, определив в отличный хоспис, и после смерти неизвестного в криминальных кругах Геннадия Филиппова я унаследовала пять миллионов долларов.

Я не смогла уйти без потерь. Племянник Володи Михаил, который остался без денег, не поверил в то, что я ничего не знаю о пропавших миллионах. Он нанял преступника, прозванного мною Эль-Ниньо, мужчину-урагана, опасного и безжалостного. Моя подруга Женя и бывшая теща Володи – Агата – были убиты.

Друг моего мужа Деметрио сказал, что у меня глаза убийцы. Кто бы мог подумать, что незнакомый мужчина попадет в точку?

Я убила Эль-Ниньо. Это назвали бы допустимой самообороной. Возможно.

Я убила Михаила. Это назвали бы допустимой самообороной? Не уверена. Михаил напал на меня, и я зарезала его обломком ученической рапиры.

Кто там следующий?

Я убила Оливье – моего французского друга, неудачливого художника, алчного мальчишку, который решил меня шантажировать, а потом избавиться раз и навсегда. Его тело нашли в шахте лифта в Париже, с разбитой головой, обмотанной полиэтиленом.

Спазм скрутил меня на мгновение так сильно, что я перестала дышать и прижала к животу ладонь.

Врач не пытался меня обманывать. Он говорил, что у меня, если я решусь на аборт, скорее всего, больше не будет детей, и советовал подумать. Я не думала. Мысль о том, чтобы родить ребенка, была невыносима. Я убедила себя, что выбора нет. Не проходит дня, чтобы я не пожалела о содеянном.

Моя душа болит. Там, где еще недавно возился нерожденный ребенок, отцом которого мог быть здоровенный увалень Лешка, мой телохранитель, шпион, незадачливый любовник, пригретый из жалости и убитый из-за меня. Или, того хуже, отцом теплого комочка, сгустка несформировавшихся клеток мог оказаться мужчина с ястребиным профилем и душой убийцы, который взял меня силой и не собирался отпускать, тот, кого я ненавидела больше всех. Его звали Герман, бывший хозяин Тимофей Захаров называл его Змей. Он был садистом и убийцей и привык получать все. После того, как он получил меня, я раздавила его машиной. Это не походило на самооборону. Как там было у классиков? «А эту кровь не смоет с рук весь океан Нептуна»?

На моей совести Женька, Агата, незадачливый охранник Леха и моя последняя любовь – Сергей Самохин, оставшийся прикрывать мой побег. Хватит себя обманывать, скорее всего, Сережа тоже погиб. У меня не осталось никого, ради кого я могла бы остановиться, кого я могла бы просто любить. И поэтому я бегу. Все время бегу[1].

Все глупости человек совершает от одиночества. Кто-то заводит кота или собаку. Я завела себе мужа. Назвать это по-другому язык не поворачивался.

Несколько месяцев я переезжала с места на место, вздрагивая от каждого резкого звука. После отъезда из Москвы на меня свалилось еще одно горе: мой пес, ротвейлер Бакс, будучи уже в преклонных собачьих летах, скончался. После его смерти впервые в жизни у меня случилась истерика.

Так я осталась совсем одна.

Несколько раз я порывалась завести новую собаку, но так и не отважилась. Мой кочевой образ жизни не очень располагал к этому. Собакой нужно было бы заниматься, дрессировать, к тому же я не признавала диванных пород. Мне нужен был защитник, крупный, злобный пес: ротвейлер, доберман, овчарка. Но я моталась налегке, без машины, часто разъезжая на электричках и пользуясь онлайн-сервисами проката авто, позволяющими сохранить анонимность.

Россия, от которой я отвыкла, сильно изменилась после моего возвращения. Сделать фальшивый паспорт теперь было даже проще, чем раньше. Интернет наводнили предложения, не только опасливо прятавшиеся в запрещенном мессенджере, где даже не требовалось входить в ДаркНет, но и совершенно открыто. В Интернете можно было купить все: наркотики, оружие и, что меня интересовало больше всего, фальшивые документы. Не скажу, что это было так уж легко, дважды меня кидали, забирали деньги и не отдавали паспорт, но после недолгих мытарств я смогла найти надежного поставщика, у которого прикупила сразу четыре паспорта, которые было сложно отличить от настоящих. Возможно, я не смогла бы пересечь по ним границу, но на тот момент это мало заботило. За исключением фото, все в паспортах было настоящим. Номера совпадали с реальными, даже непонятные для меня документы СНИЛС и медицинский полис соответствовали оригинальным данным. Я предпочитала не расспрашивать, кем были женщины, оставшиеся без корочек. Возможно, они понятия не имели, что где-то по стране ходит еще одна женщина с данными, соответствующими их анкетам. Один из паспортов я выбрала в качестве основного по тривиальной причине: его хозяйку тоже звали Алисой. Это позволяло не путаться. Именно по этим документам я перемещалась по России, пока не поняла: хватит с меня. Надо побеспокоиться о будущем.

Основная проблема, с которой я столкнулась, – срок действия моего настоящего заграничного паспорта истекал. Из Франции я вылетела на законных основаниях, засветившись за границей, но тогда меня прикрывала дипломатическая неприкосновенность: я летела не одна. Сопроводить бедную мадемуазель Алису согласился французский дипломат, приятель моего друга-аристократа, решивший оказать тому любезность. Я не была уверена, что смогу вернуться в Европу в дальнейшем. Все капиталы остались там, я смогла перевести лишь небольшую часть денег, которая за пару лет мытарств изрядно похудела. Следовало что-то придумать, и лучшим вариантом стало бы замужество. Алиса Мержинская должна была навсегда исчезнуть, но при этом ничего не потерять. Перелопатив Сеть, я пришла к выводу, что оптимальным вариантом будет брак с гражданином европейской страны. Я выбрала Португалию – здесь было проще всего получить гражданство. Формальностей с его получением хватало. Проще всего, и в посольстве от меня этого не скрывали, было приобрести недвижимость стоимостью ни много ни мало полмиллиона евро. Тогда процедура существенно упрощалась. Русских, казахских и украинских нуворишей в Португалии хватало. Но я на такую жертву пойти не могла, и не потому, что не хватало денег: даже тех процентов, что набежали за десять лет на моих вкладах, хватило бы на несколько таких домов. Проблема оставалась в том, что вклады были открыты на Алису Мержинскую. Я как огня боялась, что мое инкогнито раскроется, например, через подачу налоговых деклараций и дойдет до Захарова, Гловы или их друзей. Португальские банки достаточно лояльны к нерезидентам страны, позволяя открывать счета без особых проблем. В свое время это сделал даже такой диктатор, как Муаммар Каддафи, который демонстративно снял со счетов в швейцарских банках около семи миллиардов евро, а затем внес часть денег в национальный португальский банк. Там же они оставались и после смерти ливийского лидера, составляя около 2 процентов от всех вкладов на счетах банка. Эту историю мне рассказал один из менеджеров, убеждая, что в их банке деньги будут столь же защищены, как и в Форт-Ноксе.

1

Подробнее читайте об этом в романах Г. Ланского «Козырная пешка» и «Гамбит пиковой дамы».