Страница 124 из 167
— Достоверными свидетельствами? — спокойно переспросил я.
Лорд Вельсус заморгал. Похоже, он ожидал гневных протестов, уверений в невинности и наверняка приготовил театрально напыщенную отповедь. Однако он быстро оправился и приказал стражникам:
— Приведите свидетеля!
А, так меня здесь ждали. Слишком уж хорошо подготовлен спектакль.
Стража привела свидетеля, молодую женщину в простом платье, с виду уроженку северных провинций, с темными волосами и кожей оливкового оттенка. Наряд женщины украшали только до безвкусия яркие красные ленты на шее. Женщина явно боялась и нервничала, сцепила руки, опустила голову, на мгновение искоса глянула на меня и тут же снова потупилась.
— Назовите ваше имя! — приказал лорд Вельсус.
Женщине пришлось дважды прокашляться, прежде чем она смогла выдавить слово. Ее голос едва заметно дрожал.
— Джервия Месиелес.
— Это ваше имя в замужестве?
— Да, милорд.
— Назовите свое девичье имя.
— Джервия Нестер Аруан.
— Ваш отец некогда был губернатором Линеша?
— Да, милорд.
— Фактически он исполнял обязанности главы города во время оккупации Убийцей Светоча. Многие полагают, что эта оккупация стала причиной вспышки «красной чумы», во время которой чуть не погибли вы сами. Это правда?
Руки Джервии вздрогнули. Кажется, она подавила желание дотронуться до отметин на шее.
— Да, милорд, именно так.
— Однако вас спасло вмешательство Убийцы Светоча, призвавшего к вам целителя из своих родных земель. То есть справедливо будет сказать, что ваш отец посчитал себя в долгу перед Убийцей Светоча?
Джервия закрыла глаза, подняла голову и глубоко вдохнула. А когда открыла, посмотрела на меня, и я увидел смущение и вину.
— Да, милорд, — принужденно выговорила женщина, словно повторяла скучный заученный урок.
— Говорят, что ваш отец получил дар от Убийцы Светоча перед арестом преступника. Что это за дар?
— Меч, милорд.
Императорский прокурор обвел советников наигранно изумленным взглядом.
— Он принял в дар от Убийцы Светоча клинок, запятнанный божественной кровью самого Светоча. Человек более благородный нашел бы подобный дар невыносимым пятном на совести. Но, если принять во внимание неспособность вашего отца защитить город и нежелание предпочесть смерть бесчестью, это вряд ли удивительно. Скажите мне, показался ли вам меч необычным?
Джервия снова тяжело вздохнула.
— Да, милорд. На клинке были странные знаки. Иногда… иногда отец вынимал его по ночам, когда считал, что никто не видит. Меч светился странным белым огнем. Огонь что-то сделал с отцом, изменил его…
Я рассмеялся. Женщина запнулась, внезапно побледнела, на ее глазах заблестели слезы.
— Миледи, умоляю вас простить меня, — сказал я. — Пожалуйста, продолжайте.
Лицо Вельсуса перекосилось от злобы, он яростно уставился на меня, ткнул в мою сторону пальцем:
— Милорды, заметьте, как веселится этот человек! Как радуется собственному злу!
Затем он снова изобразил спокойствие и, как мне показалось, не без настоящего усилия.
— Вы ведь видели раньше этого человека?
Женщина посмотрела на свои побелевшие руки, теперь отчетливо дрожащие.
— Да, он пришел к отцу в ночь перед тем, как в город привезли Убийцу Светоча.
— Вы были свидетельницей их встречи?
— Да, милорд. Мне не полагалось, но я знала скрытое место в кабинете отца, где я могла подслушивать разговоры. Меч очень сильно изменил его, а Убийца Светоча возвращался, и я опасалась того, что могло случиться. Отец сказал лорду Вернье, что собирается вернуть меч Убийце. Лорд Вернье очень разозлился, назвал отца предателем, пригрозил, что передаст императору и тот пришлет стражу арестовать отца. Но тот показал меч, и лорд Вернье умолк. Отец сказал, что с этим мечом Убийца наверняка победит в дуэли на Островах, и если лорд Вернье не станет возражать, то получит великую награду.
— И что за награда?
— Знание. Убийца взамен расскажет историю своей жизни и причины, побудившие безумного короля Януса начать войну.
— Да, богатая награда, заветная мечта любого историка, — заметил я.
Вельсус снова уставился на меня, будто леопард, готовый прыгнуть на добычу.
— Разве вы не путешествовали вместе с имперским узником на Мельденейские острова?
— По приказу императора, — ответил я.
— Именно так, насколько я помню, — но и по собственной просьбе. Соблюл ли дикарь во время плавания свою часть сделки? Рассказал ли он вам свою прискорбную историю?
— То, что он рассказал мне, было, как я полагаю, лишь отчасти правдивым описанием его роли в нашествии, — ответил я.
— И вы дали ему меч.
— Меч ему дал губернатор Аруан. Насколько я помню, это был совершенно обычный, ничем не примечательный клинок.
Вельсус пренебрежительно махнул рукой.
— Северяне знамениты своим умением скрывать магию. Скажите, после прибытия в мельденейскую столицу и получения желанной награды разве вы не ощутили побуждения предупредить оппонента Убийцы Светоча о том, что ему предстоит сражаться с противником, ставшим непобедимым благодаря магическим средствам? А не предупредив, разве тем самым вы не обеспечили победу Убийцы Светоча в дуэли, по всем свидетельствам, не продлившейся и секунды, не лишили нашего погубленного Светоча всякой надежды на справедливость?
Я посмотрел на Джервию, растерянную, дрожащую, жалкую.
— Предупреждать было не о чем. Я не знаю, какими угрозами вы заставили лгать эту несчастную женщину. Мне жаль видеть, насколько она расстроена из-за меня. Если Аль-Сорна и стал непобедимым в тот день, то уж точно не из-за столь банальной вещи, как его меч.
Вельсус картинно спустился с возвышения, прошествовал ко мне.
— Милорды, узрите, как извивается он на крючке! Как он корчится и изрыгает все новую ложь! Этот порочный человек, избранный нашим императором и возвышенный, тем не менее возжелал продать себя, будто дешевейшая уличная шлюха, за слова дикаря. Но если бы это оставалось его единственным злодеянием, возможно, мы могли бы простить его — разумеется, после соответствующего наказания, ибо все люди слабы и падки на искушения. Но, милорды, оказывается, это существо должно держать ответ за преступление куда горше!
Он повернулся к возвышению, кратким приказом отправил Джервию восвояси. Когда ее выводили стражники, она обратила ко мне заплаканное лицо и беззвучно выговорила: «Мой отец». Ее глаза умоляли о понимании. Я ответил едва заметным поклоном и даже слегка улыбнулся.
— Я покорнейшим образом умоляю императрицу Эмерен Первую позволить мне принять высочайшее свидетельство, — низко поклонившись, проговорил Вельсус.
Императрица слегка помедлила, прежде чем встать. Если императрица встает, все должны опуститься на колени. Я прилежно преклонил колено и указал Форнелле, чтобы она сделала так же. Эту часть этикета непозволительно игнорировать. Неуважение к особе императора карается мгновенной смертью.
Я заметил, как императрица посмотрела на Форнеллу и секунду прикидывала, что к чему. Надо думать, в блестящей схеме появилась неожиданная соринка.
— Как известно всем присутствующим, вскоре после моего избрания произошло покушение на мою жизнь и на жизнь моего сына. Много моих верных и любимых слуг пало от рук убийц, и мы с сыном едва спаслись. Наши жизни висели на волоске. На меня напали воларская женщина и ее слуга из той же фанатической секты, к какой принадлежит и Убийца Светоча. Во время тяжкого испытания и угрозы мне стало ясно, что убийцы обладали точным знанием о моем жилище, иначе как бы они смогли с такой легкостью проникнуть в него? Перед тем как отважный командор Хеврен спас меня, злая женщина заговорила со мной.
Императрица умолкла и сурово уставила на меня указующий перст.
— Она назвала этого человека источником своего знания! Очевидно, он хотел, чтобы я знала о его соучастии, как свойственно людям, погрязшим в ревности и ненависти.
Я посмотрел в ее глаза и увидел в них ликование. О мой любимый император, кого же ты оставил нам?