Королева пламени

Все смешалось. Пелена дыма поднималась и опускалась по капризу ветра. Когда прояснялось, Френтис рубил всех воларцев, каких видел, когда дым густел, ехал наугад, стараясь сориентироваться по крикам и лязгу железа. Иногда на глаза попадался мастер Ренсиаль, убивающий со всегдашним артистизмом. Его лошадь буквально танцевала от малейшего движения поводьев, сбивала с толку посмевших угрожать человеку, которого Френтис считал лучшим кавалеристом в мире.

Воларцы вели себя по-разному. Кто-то удирал при виде Френтиса, кто-то бросался в драку. Когда дым сгустился в очередной раз, напал куритай, не смутившийся плохой видимостью. Конь куритая был на две ладони выше коня Френтиса, и, когда тот уклонился от удара, меч врага разрубил конскую шею. Животное заржало, вздыбилось, испустив фонтан крови. Френтис вовремя спрыгнул, приземлился на ноги и тут же метнул в куритая нож. Лезвие вонзилось в лицо над челюстью, но атаке не помешало.

Френтис перекатился, стараясь подрубить ноги жеребцу. Но куритай оказался хорошим наездником и в нужный момент свернул. Когда враг разворачивал коня для следующей атаки, Френтис метнул нож в конский круп, подбежал, прыгнул — и орденский клинок разрубил наруч у запястья. Куритай скатился с коня, вскочил, развернулся, к Френтису с мечом в руке, даром что из обрубка другой руки хлестала кровь. Френтис услышал знакомый рык позади и опустился на колено. Кусай и Чернозубая прыгнули на врага, Кусай впился в глотку, а Чернозубая проткнула клыками ногу.

Френтис не стал ждать окончания спектакля, побежал сквозь дым в поисках противников. Вскоре в уши ударил оглушительный рев и лязг. Пехота ломала батальон вольных мечников. Их строй был уже разорван в центре. Похоже, пехота атаковала в лоб, с отчаянной яростью рубила, колола и секла топорами и косами.

Вольные мечники пытались держаться. По приказу офицеров перегруппировывались, старались сохранить строй, много рабов пало под ударами коротких мечей. Но все же батальонный строй так и не восстановился, а слишком уж многие наемники помнили, что их дома ожидает семья, и надеялись еще долго жить с нею. Ожесточенное сопротивление вдруг ослабло, солдаты группками и поодиночке убегали в дым. На Френтиса выскочил ошалевший от ужаса парень, уставился, выпучив глаза, поскользнулся, шлепнулся на спину. Меч он, наверное, уже выбросил. Френтис на мгновение замедлился, посмотрел на перекошенное от ужаса лицо, на губы, лепечущие невнятные мольбы о пощаде, и сурово указал на запад. Парень на мгновение замер, затем неуклюже вскочил и помчался прочь, не переставая на бегу молить о пощаде.

— Держать строй! — закричал Френтис своей увлекшейся пехоте, продолжающей колоть и рубить трупы. — Собраться и встать в строй!

Разумно сочетая крики, пинки и толчки, Френтис кое-как привел людей в чувство. При виде вождя те, кого назначили сержантами, пришли в себя и выстроили свои роты в боевой порядок. У многих теперь появились мечи и кавалерийские пики.

— Держите ровный строй, пока не выйдете из дыма! — приказал Френтис и пошел к центру воларского порядка.

Строй держался, пока бывшие рабы не услышали лязг и крики боя. Затем раздался дружный кровожадный вопль, и пехота кинулась в драку. Френтис знал, что приказы уже не будут услышаны, и побежал вместе с остальными. Дым расступился и открыл плотную стену варитаев. Поверх выставленных копий смотрели равнодушные лица солдат-рабов.

Френтис прыгнул в последний момент, ударил ногами в нагрудник, опрокинул врага на спину, сам приземлился перед строем, тут же заколол двоих, со смертоносной точностью ударил между пластин доспехов. Освобожденные быстро заметили возможность, и в пролом строя хлынул поток вопящих мужчин и женщин. Но, в отличие от вольных мечников, варитаи не были подвержены столь полезной врагам панике. Пронзительно зазвучал горн, варитаи дружно отошли на двадцать ярдов и снова встали плотным строем. Френтис увидел пару офицеров: коренастого здоровяка с горном, судя по доспехам сержанта-ветерана, и тонкого парня в шлеме с гребнем младшего офицера.

— Стоять! — подняв меч, скомандовал Френтис пехотинцам, собирающимся для новой атаки.

Все были пьяны от ярости, каждое перемазанное сажей лицо дышало отчаянной жаждой боя, с оружия капала кровь. Люди дрожали от возбуждения и предвкушения убийств.

— Брат, мы можем совладать с ними! — грубо выкрикнула женщина на языке Королевства.

В одной руке она сжимала меч, в другой — кинжал. Оба клинка были красными от крови. Френтис не сразу распознал в чернолицей фурии Лиссель, свечного мастера из Рансмилля.

— Госпожа, вы уже достаточно поработали сегодня, — сказал ей Френтис. — На гребне стоят сестра Иллиан и Плетельщик. Пожалуйста, позовите их сюда.

Про себя он добавил: «Нам следует возместить потери».

Он обошел выстроившихся почти идеальным кругом варитаев, всмотрелся в рассеивающийся дым, чтобы определить ситуацию на левом фланге. Вольные мечники разбегались во все стороны, гарисаи продвигались в строю во главе с Ивельдой и Лекраном. Френтис поднял руку, чтобы остановить их, затем повернулся и быстро пересчитал варитаев. Хм, три сотни. Вдвое больше, чем осталось в армии Френтиса.

Подошла Иллиан с арбалетом в руке. Из прикрытой повязкой раны на лбу, у самых корней волос, еще сочилась кровь.

— Куритай, — заметив взгляд Френтиса, сказала Иллиан и пожала плечами.

Он кивнул, посмотрел на варитаев и скомандовал:

— Ждать приказа!

Затем Френтис, не спуская глаз с воларских командиров, подошел ближе к строю варитаев. Коренастый сержант бесстрашно посмотрел врагу в глаза. Завидная отвага. Младший офицер рядом с сержантом, похоже, подобной отвагой не отличался и не пылал жаждой драки до последнего. Он был бледней мела и рыскал взглядом по окружившим его противникам.

— Вы остались одни! — крикнул Френтис. — Ваши офицеры погибли либо бегут в Новую Кетию. Если хотите присоединиться к бегущим, прикажите своим людям сложить оружие.

Лицо сержанта перекосилось в гримасе отвращения, он сплюнул и с тяжелым презрением выговорил:

— Раб.

Выпущенный Иллиан болт ударил в нагрудник под левой ключицей. На таком расстоянии стрела с легкостью пробила доспех и кость и вонзилась в сердце.

— Почтенный гражданин, а вы? — спросил Френтис.

Молодой офицер не мог оторвать взгляда от павшего сержанта, по щекам катились слезы. Офицер сейчас походил на ребенка, окруженного злыми опасными незнакомцами. Но юноша сумел подавить панику, взял горн у павшего и выдул неверный, срывающийся сигнал — но варитаи поняли. Они тут же сложили оружие и встали, равнодушные, как камни.

— Вы можете исцелить столь многих? — спросил Френтис у подошедшего со своими освобожденными Плетельщика.

— Брат, вы говорите так, будто у меня есть выбор, — тихо рассмеявшись, ответил Плетельщик и с привычной уже грустной улыбкой окинул взглядом ряды сложивших оружие рабов.

Новая Кетия горела. С ее тесных улиц поднимались высокие столбы дыма. Больше всего пожаров было у порта, откуда спешно уходили корабли. Все они очень низко сидели в воде. Один едва вышел за волнолом и перевернулся. По его омываемому волнами корпусу поползли крошечные, похожие на муравьев фигурки. Из южных ворот тянулась длинная вереница беженцев. В подзорную трубу Френтис разглядел, что большинство удирающих — растерянные и перепуганные, одетые в серое, согбенные под тяжестью домашней утвари, волочащие за собой воющих детей.

— Они могли хотя бы подождать, пока мы войдем в город, — проворчал Дергач.

— Одной битвой меньше, — заметил Френтис.

Его армия расположилась среди обширных руин на низком плато в миле к востоку от города. Тридцать Четвертый называл их остатками Старой Кетии, разрушенной века назад, в эпоху создания империи. Тридцать Четвертого с мастером Ренсиалем отправили утром на разведку. Вернулись они ближе к вечеру.

— Похоже, новости о нашей победе возымели странное действие, — рассказал Тридцать Четвертый. — Губернатор придумал истребить всех рабов, чтобы они не попали в наши руки. Но в городе вдвое больше рабов, чем свободных. Губернаторский план оказался, мягко говоря, неразумным. Восстание бушует уже три дня. Погибли тысячи, сбежало еще больше.