Игра в «Потрошителя»

— Только если она продолжала беспокоить Индиану.

— Нет. На вашем месте, инспектор, я бы не терял время на Дженнифер Ян. Продолжим о Райане Миллере, постараюсь обобщить все, что мне известно. Его отец дослужился до высоких постов во флоте, имел репутацию командира строгого, даже жестокого с подчиненными; мать застрелилась из табельного оружия отца, но в семье всегда уверяли, что это был несчастный случай. Миллер поступил во флот по стопам отца, прекрасный послужной список, медали за храбрость; вышел в отставку, потеряв ногу в Ираке в две тысячи седьмом году, получил соответствующую награду, но очень скоро пристрастился к наркотикам, к алкоголю… в конечном счете обычная история в таких случаях. Реабилитировался, работает на правительство и на Пентагон, но не знаю, в какой области: возможно, шпионаж.

— Ночью восемнадцатого февраля Миллер был задержан за драку в клубе. Три человека попали в больницу по его вине. Как вы считаете, мог ли он убить Келлера?

— Мог — в припадке гнева, но не таким способом. Он — «морской котик», инспектор. Он бился бы с соперником лицом к лицу, дав ему возможность защищаться, и никогда бы не использовал яд.

— Информация насчет яда не распространялась — откуда вы знаете?

— Я многое знаю, это моя работа.

— Тогда, может быть, вы знаете, где скрывается Миллер.

— Я не занимался его розысками, инспектор, но, если займусь, непременно найду.

— Займитесь этим, мистер Хамильтон, мы сейчас нуждаемся в любой помощи.

Боб Мартин закрыл дверь в кабинет, чтобы Аманда не услышала, и поделился с Сэмюэлом Хамильтоном своими подозрениями: Миллер, сказал он, вполне мог похитить Индиану.

— Послушайте, инспектор: как только я узнал, что полиция разыскивает Миллера, я тут же стал следить за мисс Джексон, имея в виду вероятность того, что они встретятся. У меня сейчас мало работы, времени в избытке. Я так долго за ней наблюдал, что почти подружился с ней. Миллер в нее влюблен, и я подумал, что он попытается вступить с ней в контакт, но, насколько мне известно, они не общались, — сказал Хамильтон.

— Зачем вы мне это говорите?

— Вы знаете мисс Индиану лучше, чем я, инспектор: у нее душа нараспашку. Если бы она помогала Миллеру, то не могла бы этого скрыть. Кроме того, ее привычки не изменились. У меня есть опыт, я догадываюсь, когда человек что-то скрывает.

Пока Боб Мартин просматривал отчеты частного детектива, Блейк Джексон, запыхавшись, вбежал в кабинетик Петры Хорр, где обнаружил внучку, скрюченную на полу: она уткнула голову в колени и так съежилась, что была похожа на кучу тряпья. Дед присел рядом, не дотрагиваясь до нее, поскольку знал, какой недоступной может быть эта девочка, и стал молча ждать. Через пять минут, которые Петре показались часами, Аманда извлекла руку из складок одежды и нащупала ладонь деда.

— Кошке Спаси-Тунца нужно подышать воздухом, поесть, сделать свои дела. Пойдем, милая, у нас много работы, — проговорил дед ласково, словно успокаивая испуганного зверька.

— Моя мамочка…

— Я об этом и говорю, Аманда. Нужно ее найти. Я назначил игрокам в «Потрошителя» встречу через два часа. Все согласны, что дело неотложное, и уже предпринимают шаги. Ну же, вставай, девочка, пойдем со мной.

Дед помог ей подняться, поправил на ней одежду, взял сумку с кошкой, но в тот самый момент, когда они уже выходили, держась за руки, Петра, говорившая по телефону, сделала знак обождать.

— В лаборатории сняли отпечатки пальцев с компьютера, сейчас его принесут.

Агент доставил ноутбук в том же пластиковом мешке, куда Боб Мартин положил его несколько часов назад, и вручил результаты анализа: были обнаружены только отпечатки пальцев Индианы. Инспектор вытащил ноутбук из пакета, и все скопились вокруг его стола, пока Аманда, знавшая содержимое компьютера не хуже его владелицы, надев резиновые перчатки, запускала программу. Почувствовав себя полезной, она вышла из паралича, который ее сковал, и откинула с лица капюшон, но выражение отчаяния никуда не делось. Индиана, ничего не смыслящая в механических или электронных устройствах, использовала минимальный процент мощности своего компьютера, чтобы общаться по почте, вести истории болезни пациентов и бухгалтерскую отчетность: это, собственно, почти все. Они прочитали корреспонденцию за последние двадцать три дня, начиная со смерти Келлера, и нашли самую банальную переписку с обычными адресатами. Боб попросил Петру все это скопировать, нужно изучить каждое письмо — вдруг да попадется какая-нибудь красноречивая подробность. Вдруг экран почернел, и Аманда выругалась сквозь зубы, поскольку уже не раз сталкивалась с такой проблемой.

— Что случилось? — спросил инспектор.

— Маркиз де Сад. Мамин личный извращенец. Приготовьтесь, сейчас увидите, какие гадости ей шлет этот несчастный.

Не успела она это сказать, как экран снова засветился, но вместо мрачных актов жестокости и секса, каких ожидала Аманда, явилось видео: зимний пейзаж, освещенный луной, где-то в северной части света, поляна в сосновом лесу, снег, лед, завывание ветра. Через несколько секунд между деревьев мелькнула одинокая фигура, вначале похожая на тень, но потом, по мере приближения, на фоне снега обрисовался силуэт крупной собаки. Зверь забегал кругами, обнюхивая землю, потом сел, задрал голову к небу и приветствовал луну нескончаемым воем.

Сцена длилась меньше двух минут, все оторопели, кроме Аманды, которая, пошатываясь, вскочила на ноги, широко раскрыв глаза и подавляя хриплый крик, рвущийся из горла. «Волк, подпись убийцы», — пробормотала она наконец; потом согнулась вдвое, и ее вырвало на отцовское эргономическое кресло.

Много раз ты говорила мне, Индиана, что полагаешься на свое везение, веришь, что дух твоей матери хранит твою семью. Поэтому ты не строишь планов на будущее, не откладываешь ни единого цента, живешь сегодняшним днем, весело, как стрекоза из басни. Ты свободна даже от волнений, какие испытывает всякая нормальная мать; ты уверена, что Аманда пробьется благодаря своим способностям или с помощью отца и деда; даже в этом ты безответственна. Я завидую тебе, Индиана. Меня не балует судьба, и я не рассчитываю на ангелов-хранителей; мне хотелось бы думать, что дух моей матери заботится обо мне, но все это — детские сказки. Я о себе забочусь самостоятельно, без всякой помощи. Я принимаю меры предосторожности, потому что мир враждебен, мир причинил мне много зла.

Ты лежишь очень тихо, но я знаю: ты слышишь меня. Что-то замышляешь? Забудь. В первый раз, когда ты проснулась, в субботу ночью, было так темно, сыро и холодно, царила такая абсолютная тишина, что тебе показалось, будто ты умерла и похоронена. Ты не готова к страху. Я, напротив, очень хорошо знаю, что такое страх. Ты проспала двадцать четыре часа, у тебя все в голове перепуталось; с тех пор, думаю, к тебе редко возвращалось сознание. Тебе было позволено кричать, кричать и кричать какое-то время, ты должна была понять, что никто не придет на помощь, и, когда ты услышала, как эхо твоего голоса разносится по этому огромному зданию, паника заставила тебя умолкнуть. Из предосторожности заклеиваю тебе рот, когда ухожу, хотя мне и не хочется это делать, потому что от липкой ленты раздражается кожа. Возможно, в мое отсутствие ты то приходишь в сознание, то снова теряешь его, это от лекарства, которое я тебе даю, чтобы тебе было хорошо, ради твоего же блага. Всего лишь бензодиазепин, совсем безвредный, хотя приходится давать тебе большую дозу. Единственный побочный эффект — конвульсии или остановка дыхания, но это случается редко. Ты сильная, Инди, а я хорошо разбираюсь в лекарствах после многолетнего изучения, экспериментов. Ты помнишь, как попала сюда? Очевидно, нет, ничего не помнишь. Кетамин, который был дан тебе в пятницу, вызывает амнезию, это нормально. Очень полезный наркотик, ЦРУ экспериментирует с ним, использует на допросах, он создает меньше проблем, чем пытки. Лично мне жестокость претит, от вида крови у меня кружится голова, ни один из злодеев, которых пришлось казнить, не страдал больше, чем было необходимо. В твоем случае снотворные уместны, так быстрее проходит время, но с завтрашнего дня я буду сокращать дозу, чтобы избежать риска и чтобы мы могли поговорить. Ты до сих пор лепечешь что-то о мавзолее, все думаешь, будто тебя похоронили, хотя тебе объяснили ситуацию. Боль в животе тоже пройдет, я тебе даю обезболивающие и анти-спазматические средства, забочусь о твоем благополучии. Повторяю, Индиана: это не кошмарный сон и ты не сошла с ума. Это нормально, что ты не знаешь, что с тобой произошло за последние дни, но скоро ты вспомнишь, кто ты, и станешь скучать по дочери, отцу, прежней жизни. Слабость — это тоже нормально, это пройдет, потерпи; но ты никогда не поправишься, если не будешь есть. Ты должна поесть немного. Не заставляй меня прибегать к крайним, неприятным мерам. Твоя жизнь уже не принадлежит тебе, я владею твоей жизнью, я забочусь о твоем здоровье, я решаю, как и сколько ты будешь жить.