Страница 64 из 64
— Осознаёшь ли ты, за какие преступления предстал перед судом?
— Нет, — спокойно ответил Эдван. Он догадывался, что его сюда притащили за нападение на наследника Джоу и драку в академии, но всё-таки хотел услышать весь список. Чтобы знать, как, в случае чего, оправдываться.
— Тебе присваивается нападение на наследников двух кланов-основателей, покушение на убийство, а также серьёзное оскорбление благородного. Признаёшь ли ты свою вину в этих преступлениях.
— Нет. Оба раза нападению подвергся я.
— Жалкие оправдания, — выкрикнул со своего места Ли Джоу, — все свидетели утверждали, что ты грозился оторвать голову наследнику клана Джоу, а также назвал его ничтожеством без капли таланта. Твоя ненависть к благородным известна всем в академии! Однажды ты уже пытался убить двух детей из семьи Линн, и теперь попытался вновь!
Члены совета согласно закивали головами.
— Ты слышал обвинения господина Джоу. Что ты можешь сказать в свою защиту?
— Почему бы вам тогда не позвать в свидетели Лизу Морето? Все на улице видели, как Чэнь Джоу пытался избить её за неповиновение. Я лишь вступился за честь девушки и не допустил унижения. И защищался, когда мне стали угрожать силой контракта.
— Какое ты имел право вмешиваться в дела семьи Джоу? — зашипел толстяк, — муж имеет право поступать с женой так, как захочет и…
— Только после свадьбы, — перебил его глава города, покосившись на мужчину.
— Я сделал то, что считал правильным, — сказал Эдван, без страха глядя на лица членов городского совета.
— И тем не менее, Чэнь Джоу находится в лазарете и состояние его довольно тяжелое, — сказал Агар Линн, обращаясь к остальным членам Совета, — очевидно, не обязательно было убивать наследника клана, чтобы вступиться за честь у… кхм-кхм, девушки. Предлагаю приговорить его к двум годам каторжных работ на руднике семьи Морето.
— Это было бы слишком расточительно, уважаемый глава, — впервые за долгое время подал голос главный хранитель знаний, который тоже принадлежал к семье Линн, — юноша владеет многими знаниями, которые пригодились бы городу гораздо раньше.
— Разумеется, — раздражённо фыркнул Агар, — на каторгу он отправится сразу после того, как передаст городу все знания, что получил из-за грани.
— Нет, — тихо, но твёрдо сказал Эдван, и слово это прозвучало подобно удару тяжелого молота. Глаза всех членов совета сошлись на парне. На лице Горана Морето проступила слабая улыбка. Смелость юноши вызывала у него уважение.
— Что ты сказал? — недобро прищурился Ли Джоу, — посмел возразить совету, дерзкий мальчишка?
— Похоже, простолюдин снова забыл своё место, — фыркнул Агар. Все остальные люди за столом согласно закивали. Несмотря на то, что все они были довольно далеки от академии, о выскочке-простолюдине слышал каждый из них хотя бы раз.
— Я сказал — нет. Я не стану передавать вам никаких знаний, — глядя прямо в глаза главе клана Линн, сказал парень и, помолчав, добавил, — просто так.
Городской совет взорвался гневными криками. Многоуважаемые патриархи благородных семей громко возмущались такой вопиющей наглости какого-то грязного простолюдина. Мастера из академии тоже возмущённо загомонили на своей скамье. Молчали только глава города и мастер Ганн. Дождавшись, пока крики немного утихнут, Горан Морето призвал всех к порядку. Нехотя, члены совета успокоились.
— Почему ты не желаешь передавать городу свои знания?
— Почему я должен? — спросил Эдван. Глава города предупреждающе поднял руку, призывая всех присутствующих держать свои мнения при себе.
— Сделав это, ты бы внёс небывалый вклад в его защиту. Чем лучше город защищён, тем легче нам будет защититься от тварей за его стенами, — с лёгким раздражением, словно пояснял совершенно очевидные вещи, сказал мужчина.
— Почему я должен вносить вклад в защиту города, если город не пожелал защитить мою семью? — спокойно проговорил Лаут, глядя в глаза верховному судье, — почему я должен вообще давать вам хоть что-то, когда вы приговорили меня к каторге?
— Тебе спасли жизнь, неблагодарный щенок! — рявкнул кто-то с левого края стола. Все остальные поддержали его одобрительными кивками.
— За него я сполна отплатил словом жизни. Скольких спасло оно?
— Что ты хочешь? — громом прозвучали слова Горана Морето, мгновенно подавив возмущение прочих.
— Никакой каторги и… контракт огня.
За столом повисло напряжённое молчание. Члены совета не стали ничего говорить, только покривились, искренне возмутившись такой наглой просьбе. Многие из них считали, что сопляку давным-давно стоило всыпать плетей, чтобы немного вбить разум в его тупую головёнку. Однако, сейчас их внимание было сосредоточено на главе города, который внимательно смотрел на паренька, стоящего перед ним за трибуной.
— Возможно, ты не слышал, но совсем недавно мы приняли решение, которым позволили вассалам в первом поколении просить о силе контракта, если они достигли третьей ступени. Присягни ты на верность семье Морето, я мог бы сделать для тебя исключение, но наказания за другие преступления избежать не получится.
— Я… отказываюсь служить вашему клану. Всем кланам, — твёрдо сказал парень.
Совет вновь разразился возмущёнными криками, а Горан Морето тяжело вздохнул. Краем глаза покосившись на соседа слева, он увидел на лице Ли Джоу довольную ухмылку, после чего снова посмотрел на смелого юношу. Он не чувствовал возмущения или негодования, вовсе нет. Просто был поражён такой безрассудной храбростью, граничащей с идиотизмом. В конце концов, наверное, никому другому не хватило бы духу сказать нечто подобное в лицо всему городскому совету. Наивный, молодой идиот. Но идиот смелый.
Горан невольно вспомнил встречу с главами семей-основателей в своей резиденции, незадолго до сбора военного совета. Уже тогда у него с толстяком Джоу были серьёзные разногласия. Глава города не был дураком, он прекрасно понял, кто именно стоял за передачей контракта его сыну. Увы, его наследника природа, похоже, не наделила столь острым умом, и с этим мужчина, к сожалению, не мог ничего поделать. И сейчас перед ним стоял нелёгкий выбор. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять намерения толстяка в отношении юноши, который уже принёс городу неплохую пользу. Разумеется, он бы предпочёл, чтобы Лаут передал все свои знания им, в конце концов, для любого жителя города это было чем-то само собой разумеющимся. Поэтому они все так удивились, получив отказ. Однако, никакого правила или закона, обязывающего к такому, не существовало.
Вздохнув, Горан попробовал на мгновение представить себя на месте юноши. Единственного, кто пережил страшную бойню в лесу. Захотел бы он делиться чем-то с теми, кто хладнокровно пожертвовал всей его роднёй ради своего блага? Разумеется, нет. Они действовали в своих интересах, сохранили жизни множества солдат, отдав беженцев на растерзание тварям. Однако… какое теперь право они имели требовать от него пожертвовать чем-то в защиту города? Мужчина переглянулся с мастером Ганном, вновь посмотрел на юношу и, грустно усмехнувшись, поднял руку, призывая зал к порядку. Он принял единственное, как ему казалось, справедливое решение. Ведь, если не существует закона, который бы разрешил сложившийся спор, поступать стоит именно по справедливости. А иначе, чем бы мы отличались от тварей, действующих лишь в угоду своим желаниям? Так считал глава города. К тому же, заполучить знания этого храброго малыша можно было и другим способом…
— Ты не оставил мне выбора, Эдван Лаут. Поэтому… — мужчина набрал в грудь побольше воздуха, — за многократные нарушения закона, за нападения на наследников великих семей и два покушения на убийство, я приговариваю тебя к изгнанию. Ты не чтишь наши порядки, не желаешь подчиняться нашим законам, а значит и не нуждаешься в нашей защите. У тебя есть три дня, чтобы покинуть эти стены. Суд окончен!