Страница 63 из 64
После речи толстяка Ли между членами совета разразилось живейшее обсуждение. И в основном шло оно по вопросу передачи контракта. Патриарх Джоу, бросив во время дискусии пару ловких фраз, легко сосредоточил внимание членов совета на способе передачи контракта, отчего создалось впечатление, будто бы сам факт того, что клан Морето должен был открыть тайну другой семье был делом решённым. Обсуждение прервалось громким хлопком со стороны зала. Пока что действующий глава города привлёк внимание, ударив кулаком по трибуне.
— Если на то будет воля совета, — громом прозвучал голос Горана, — я приму её и покину пост. Однако, — мужчина нехорошо прищурился, — контракт не был украден, а передан. Виновных всегда двое, и пока второй не будет найден, а семья Джоу не докажет, что второй виновный не овладел секретом контракта огня и не передал его дальше, клан Морето не станет делиться тайной и нарушать заветы основателей.
— Что ж, полагаю, дальнейшее обсуждение этого вопроса возымеет смысл лишь после завершения расследования, — проскрежетал Агар Линн, — на голосование выставляется вопрос о снятии Горана Морето с поста главы города. Кто за?
Ли Джоу криво ухмыльнулся и поднял руку. Следом за ним проголосовали все члены совета, за исключением генерала гарнизона. Он был из одного клана с главой города и, разумеется, ни за что не стал бы голосовать против него.
— Что ж. Общим решением, городской совет лишает Горана Морето поста главы города. По закону, у уважаемого главы есть месяц, чтобы привести в порядок все нынешние дела прежде, чем уступить свой пост новому главе, — сказал старик, покосившись в сторону патриарха клана Джоу.
О выборах нового главы города ещё никто не говорил, но каждый из присутствующих знал, кто им будет. Поклонившись совету, Горан вернулся на своё место во главе стола. Пришла пора разобраться, наконец, с виновниками произошедшего.
Всю ночь Эдван провёл в сыром подвале, медитируя в ожидании суда. После той памятной молнии всё завертелось очень быстро. Откуда ни возьмись на площадке появилось с десяток мастеров, которые тут же схватили их обоих и в мгновение ока доставили в лазарет, откуда парней уже забрали мрачные воины Когтя Кланов. Мариса отправили под домашний арест в резиденцию главы, а Эдвана сюда, в тёмный подвал здания городского совета. Как ему сказал охранник, под домашний арест он не попал не из-за того, что простолюдин, а из-за любви сбегать на месяц в неизвестном направлении.
Впрочем, в каком-то смысле, заточение пошло ему на пользу. В полной тишине мрачного подземелья он сумел как нельзя лучше отрешиться от мира, и привести свои мысли в порядок. Страха не было. Он и в самом начале не слишком-то боялся суда. В конце концов, он не нарушил ни одного из главных законов Города — никого не убил, и не воровал контрактов, в отличие от своего противника. Так чем же эти надутые благородные индюки могли напугать того, кто однажды уже умирал? Единственное, о чём Эдван сожалел, так это о том, что не смог встретиться с Лизой и передать ей свой маленький подарок. Небольшая тетрадь, в которой он постарался кратко изложить своё понимание пути атры, наставление по развитию зелёного сосуда и небольшой кусочек опыта прошлой жизни, так и осталась лежать на дне сундука в его комнате.
Вздохнув, парень открыл глаза, выныривая из глубин сознания. Краем уха он уловил чьи-то шаги на лестнице. Вскоре сквозь щель под дверью в камеру брызнули лучи белого света. Заскрежетал засов, тяжелая дверь отворилась, впуская внутрь солдата с небольшим светлячком атры в руках.
— Пойдём, Лаут.
Эдван кивнул и, поднявшись на ноги, прошёл мимо солдата наружу. Они поднялись по холодным каменным ступенькам на первый этаж, прошли длинный коридор и оказались перед массивной деревянной дверью, высотой где-то в два человеческих роста. Вход в зал суда. На небольшой лавочке справа, весь сгорбившийся и поникший, сидел Марис Морето. Рядом с ним подобно каменной статуе стояла леди Джина. Парень поприветствовал их обоих вялым взмахом руки и уселся на соседнюю лавочку, по левую сторону от огромных дверей. Оттуда слышались чьи-то голоса, но разобрать, что говорили там, в зале, не получалось. Медленно потянулось ожидание. Через десяток минут дверь отворилась и стражник позвал всех внутрь.
Их провели в зал и разместили на длинной скамье у стены. Эдван впервые был здесь и вовсю рассматривал высокие своды огромного помещения, большущий стол, изогнутый полумесяцем, который стоял на возвышении так, что у человека за трибуной создавалось впечатление, будто бы он отвечает перед всеми членами совета разом, как перед какими-то высшими сущностями. Сейчас там стоял мастер Ганн, который, увидев, что виновники произошедшего, наконец-то, появились, вежливо поклонился совету и спустился вниз, усевшись на соседнюю скамью, где сидели несколько других мастеров из академии. Очевидно, свидетели.
Скрипучим голосом престарелый полуседой блондин вызвал к ответу Мариса. Тот поднялся с места на деревянных ногах и, пошатываясь, медленно побрёл к трибуне. Глядя на него, Эдван проникся к врагу некоторым сочувствием. Несмотря на взаимную неприязнь, он тоже искренне не понимал глупого запрета на передачу контрактов. В конце концов, если бы это знание стало доступно всем, боевая мощь города возросла бы во много раз. Вот только кланы, власть которых стояла именно на силе контракта, такой расклад не устраивал.
Марис брёл к трибуне, как к эшафоту. В глубине души он всё ещё надеялся, что отделается легко. Искренне желал, чтобы отец сжалился над непутёвым сыном. И возможно, если бы верховным судьёй был кто-то другой, у него был бы шанс избежать сурового наказания. Но увы, сегодня во главе совета всё ещё сидел Горан Морето. Во всём городе сложно было найти более рьяного блюстителя закона, чем он.
— Осознаёшь ли ты, какое преступление совершил? — ударами молота прозвучали слова главы города. Под суровым взглядом отца Марис съёжился ещё сильнее.
— Да, — тихо проговорил он.
— Кто передал тебе тайное знание семьи Джоу? Не смей покрывать подельника. Отвечай правду. Мы всё равно раскроем её, рано или поздно.
— Возможно, в таком случае нам удастся смягчить твоё наказание, — добавил Ли Джоу, с коварной улыбкой на губах.
— Это… это был Мо Ран. О… он передал мне контракт, — пробормотал Марис. Горан Морето раздражённо дёрнул щекой. Ещё бы, ведь Ран были лишь дальней побочной ветвью семьи-основателя.
— Передал ли ты ему тайное знание в ответ? — оживился вдруг толстяк.
— Да, — сказал парень, а у патриарха семьи Джоу дёрнулся глаз, — но он не смог овладеть им.
— Передал ли ты кому-либо ещё контракт земли?
— Нет, — тихо ответил Марис.
— Хорошо. Можешь ли ты сказать ещё что-нибудь в своё оправдание?
— Нет, — голос юноши был подобен шелесту ветра, настолько тихо он говорил.
— Клянёшься ли ты перед лицом суда в правдивости своих слов?
— Клянусь.
— Уважаемый глава, — заговорил вдруг Агар Линн, — не кажется ли вам, что лишать город такого талантливого юноши было бы слишком расточительно?
Горан Морето дёрнул щекой. Патриарх Джоу криво ухмыльнулся.
— Если бы мы всегда поступали в угоду своим желаниям, то ничем бы не отличались от диких тварей, которыми движет лишь жажда нашей крови и примитивные эмоции. Лишь разум и способность принять на себя добровольные ограничения, дабы следовать законам общества, отличает нас от неразумных животных. Нарушая эти правила, мы уподобляемся диким тварям, тем самым отрекаясь от всего человеческого. И потому, для нарушителей нет прощения, — брови мужчины сошлись на переносице, — Марис Морето. За присвоение контракта земли, в соответствии с законом Города, я приговариваю тебя к изгнанию. Через три дня ты должен покинуть эти стены.
— О… отец… — тихо всхлипнул парень.
— Джина, уведи его, — раздражённо дёрнул щекой мужчина.
Больше ни один член совета не посмел возразить верховному судье. Тяжело вздохнув, Джина помогла бледному, как смерть, Марису, спуститься с трибуны и в давящей тишине увела его прочь. Воин, который стоял рядом с Эдваном, аккуратно подтолкнул его, намекая, что пора бы парню занять место предшественника. Юноша на мгновение прикрыл глаза, прогоняя волнение, поднялся со скамьи и занял место за трибуной без всякого страха, с гордо поднятой головой. Глава города, увидев такое поведение паренька, слегка улыбнулся. По его мнению, именно так должен был стоять перед судом человек. Готовый с честью принять любой вердикт, а не жаться и ныть, как какое-то ничтожество.