Страница 27 из 49
— Нет, — внезапно даже для самой себя возразила я. — Пока не надо. Вдруг я не смогу это повторить? Вдруг это ничего не значит?
— Как это ничего? — обалдела Кения. — Лор, это может быть ответом. Ты должна все рассказать родным.
Я прижала к глазам крепко сжатые кулаки. Я устала бояться. Устала чувствовать себя обманщицей. Устала от постоянных убеждений со стороны, что я та, кем не являюсь. Что я сделаю то, чего никогда не могла сделать. Пора, елки-палки, брать себя в руки, и побыстрее.
— Может быть, ты и права, — почти согласилась я. — Но сначала дай мне узнать, что еще я смогу вытащить из рисунка.
— То есть ты собралась опять туда нырнуть? — Глаза Брук снова стали огромными, но теперь от страха. — Ни за какие коврижки. На этот раз нам нужно подкрепление.
***
Созвав войска, мы по пути домой позвонили моим родным.
— Итак, они нас ждут в подвале в церкви.
Этот подвал был штаб-квартирой Ордена Святости. Именно там хранились все архивы — документы и тексты, которые мой отец, его отец, отец его отца и так далее собирали десятилетиями.
— Они не обрадуются, что мы раньше ничего не рассказали, — внезапно разволновалась я.
— Вот, держи. — Кения протянула мне руку. — Сними перчатку и проверь.
— Не хочу я опять это видеть.
— Но если мы и правда нашли ответ, то должно же что-то измениться, верно?
С крайней неохотой я сделала то, о чем она просила. И она оказалась права. Кое-что изменилось. То есть ее смерть по-прежнему была ужасной, и перед смертью Кения испытывала дикий ужас, но на этот раз в видении умерла она здесь, в Райли-Свитч. В тысяче километров от родных. В попытках спастись в одиночку. И даже в свои последние мгновения на земле она старалась меня защитить. Моему отчаянию не было ни конца ни края. И все же эта красивая девушка умрет из-за меня.
Когда я вернулась из видения, в глазах пекло от слез. Стиснув зубы, я отвернулась к окну.
— Ничего не изменилось, — с трудом выдавила я сквозь саднящее горло и прямо-таки ощутила, как Кения разочарована. — Прости. — Ужасно захотелось свернуться в клубок и уснуть лет на тысячу. — Жаль, что у меня не получается получше.
— Шутишь? — фыркнула Кения. — Ты настолько потрясная, что понятия не имеешь! Могла бы я хоть половину того, что можешь ты, я была бы счастлива.
— Наверное, ты считаешь меня неблагодарной.
— Есть такое дело.
— Вот только ты знаешь обо мне всю свою жизнь! — огрызнулась я. — А ты в курсе, как давно я знаю о себе?
Кения изогнула бровь.
— С рождения?
— А вот и нет! То есть да, но я имею в виду не себя саму, а тот факт, что я пророк.
— Ну и как давно ты об этом знаешь?
— Четыре месяца. Причем узнала я обо всем этом только после того, как меня сбил зеленый грузовик и я должна была умереть, но явился ангел смерти и спас меня.
Кения кивнула:
— Да-да, на твоем месте я бы тоже утопала в жалости к себе любимой. — Тут она снова выдала свое любимое нечитабельное выражение лица. — Но ты кое о чем забыла. Видала я этого ангела смерти. Оказывается, он привлекательнее пушки за два бакса. Должно быть, тебе невероятно тяжело!
Эх, ничегошеньки она не понимает…
***
В церковь мы вошли через заднюю дверь и спустились в подвал по узенькой лесенке. Представить не могу, кому там позвонил дедушка, но гостей была полна коробочка. Кроме бабушки, дедушки и Мака, в подвале нас поджидали шериф и несколько старейших членов Ордена. При первой же возможности прибью Бруклин, ей-богу.
— Что, блин, ты сказала моему дедушке?
— Что у нас чрезвычайная ситуация, код три.
— Что еще за код три?
— Понятия не имею, но внимание я точно привлекла. Он велел нам двигать сюда.
Вот уж не знаю, обожать подругу или тревожиться за ее здоровье.
— Итак, — со всей серьезностью начал дедушка, — что бы ни случилось, вместе мы справимся. Ну и что, собственно, случилось?
Все сидели в импровизированном зале заседаний, где члены Ордены обычно занимаются исследованиями и оживленными обсуждениями деталей транспортировки пророчеств. Мы тоже сели, и я оказалась лицом к лицу с дедушкой.
— Есть кое-что, о чем я вам никогда не рассказывала, — проговорила я, попутно гадая, как воспримут мои новости собравшиеся. Наверняка Мак бы понял, почему я раньше молчала. Ну или я надеялась, что он поймет. — Я могу заглядывать в картинки.
Все продолжали сидеть с пустыми лицами, словно ждали, когда я уже, наконец, перейду к делу.
— То есть в изображения. В фотки, например.
Первой заговорила бабушка:
— Мы не совсем понимаем, что ты имеешь в виду, солнышко.
— Она умеет нырять в фотографии, — сказала за меня Брук. — Смотрит на картинку, сосредоточивается и оказывается прямо в ней. А потом видит, что происходило, когда сделали снимок. Но мы не поэтому приехали.
— Точно, — вставил Глюк. — Лор умеет делать вещи и покруче.
— Она может нырнуть в рисунок, который сама нарисовала, — объяснила Кения с перебором энтузиазма, как по мне.
Мак поскреб щетинистый подбородок и уже собирался было что-то сказать, но Кения продолжила:
— Это прямо как у одной из дочерей Арабет. Она рисовала рисунки пеплом из каких-то трав, которые сама же сжигала, а потом заглядывала в эти рисунки. Помните? Именно так она и получала свои видения.
Бабушка с дедушкой кивнули, как и парочка старейшин.
Наконец слово взял Мак, и не одно:
— Столетиями никто не мог такого повторить. Это невероятный дар.
Как бы там ни было, новости, похоже, присутствующие приняли неплохо.
— Звездочка, — заговорил дедушка, — почему ты нам раньше об этом не сказала?
— Не знаю. Мне казалось, это абсолютно бесполезная способность.
— Это еще не все! — задорно воскликнула Бруклин. Вид у нее тоже был какой-то аж чересчур счастливый. — Ну же, — подбадривающее кивнула она мне, — скажи им.
Я глубоко вздохнула:
— В общем, я решила попробовать вспомнить больше о человеке, который открыл врата в первый раз.
— О Дайсоне, — подсказала бабушка.
Если бы только знание этого имени могло нам помочь! К сожалению, имя нам ничего не дало.
— О Дайсоне, да. Если, конечно, это один и тот же человек. Короче говоря, я попыталась вспомнить, как он выглядел, и нарисовала рисунок.
Глюк достал из моего рюкзака альбом, открыл на нужной странице и протянул дедушке.
— У Бруклин появилась идея, и мы попробовали ее осуществить.
— Именно! — взволнованно поддакнула подруга. — Я подумала, если Лор может нырять в фотки, то, возможно, для этого сгодится любая картинка. Даже рисунок от руки. Ну, вот она и попробовала, только в первый раз не сработало, но я знала, что она чего-то не договаривает, потому что так оно и было, а когда мы сегодня заскочили в школьный туалет, я ей прямо так и сказала. Говорю «знаю, что ты что-то скрываешь», а она такая «ничего подобного», а я такая «еще как скрываешь», а она «ну ладно, может быть, но в рисунок я так и не нырнула», а я ей «тогда попробуй еще разок»…
— Брук пытается сказать, — перебила я, чтобы дать подруге хоть какой-то шанс насытить кровь кислородом, — что убедила меня попытаться еще раз.
Шок на лице бабушки сменился надеждой.
— И?
— И получилось. — Ощутив укол неуверенности, я опустила голову. — Я снова оказалась там. В тот самый день.
Чтобы привлечь к себе внимание, дедушка коснулся моего колена.
— То есть ты вернулась в тот день через свой рисунок?
— Да. И приятным это не назовешь.
— Она головой ушиблась, — брякнула Брук, сведя мое едва ли не смертельно опасное сотрясение мозга к банальному ушибу. — И это было страшно. Мне даже показалось, что у нее какой-то припадок.
Уж не знаю зачем, Мак рванул в архив. Судя по звукам, он там хорошенько покопался, а потом вернулся со стопкой старых бумаг, перевязанных кожаным шнурком.
— Нашел. Тут дочь Арабет рассказывает, как жгла травы, а потом рисовала пеплом. Если память мне не изменяет, она входила в некий транс. Поначалу ее родственники… Ага, вот оно. — Он быстренько прочел абзац, а потом пересказал его нам своими словами: — Поначалу ее родственники думали, что у нее припадки, пока не поняли, что она предвидит будущее. И ее предвидения шли через рисунки. — Мак взглянул на меня. — Ты делаешь то же самое.