Новое начало

– Мне не хотелось об этом говорить, – пожала я плечами.

– Ничего, – кивнула Морган, теребя жемчужную сережку. – Ты и не обязана. Мы только хотим убедиться, что ты в порядке.

– Если ты чувствуешь себя не нормально, то это совершенно нормально, – добавила Кайли.

В воздухе витало слишком много «нормального», и становилось очевидно, что я, в общем, нормально себя не чувствую.

Я обвела подруг взглядом и вздохнула.

– Как будто все, что я знала, оказалось совсем другим. Ну, когда родители разводятся, это ведь не какое-то там многоточие.

– Не улавливаю, – призналась Морган.

– «Развод» – это длинное предложение, в котором все сказано, а потом мысль заканчивается, – объяснила я. – Все. Точка. Переходим к новой теме.

– Может, это как раз и есть новая тема, – сказала Тесса. – Новая история.

– Или раньше была не точка, а точка с запятой, – добавила Морган.

Я улыбнулась тому, как они кинулись поддерживать мою хромую метафору.

– Слушайте, девочки, не поймите неправильно, но разве нам больше не о чем поговорить?

Морган демонстративно вздохнула.

– О, я очень хочу поговорить! Помните Брендона Тревино – такой многообещающий парень, да? Мы очень мило беседовали, пока Тесса играла в дартс, а потом он вдруг начал заливать что-то про спорт и девчонок таким, знаете, тоном мачо. Только время зря на него потратила.

– Тот еще козел, – сказала я, припомнив, как он высказывался о девушках в школе.

– Точно, – подтвердила Кайли. – Однажды спросил меня «Так кто ты все-таки такая?». Мы даже знакомы не были!

– Фууу… – одновременно протянули мы.

Внешность Кайли часто ставила людей в тупик. Если ее спрашивали достаточно вежливо, Кайли отвечала правду: у папы французские и польские корни, а мама – афроамериканка. Если же вопрос звучал грубо, например «Так кто ты все же такая?», Кайли могла сказать: «Я красавица и умница, а ты кто такой?»

– Я тебе говорила, – вздохнула Тесса, – парни из школы – напрасная трата времени. Или парни из колледжа, или сидеть дома.

– Эй, – обиделась Кайли, – Эрик тоже еще в школе!

– Ну, парни из Кармеля не безнадежны.

– Не безнадежны? – хмыкнула Кайли. – Вот спасибо.

– Я не видела твоего Эрика, – усмехнулась Тесса. – Может, он вполне терпимый.

– Тесса, сбавь обороты, – вмешалась Морган. – Речь о парнях, а не о гоблинах каких-то.

– Вот ты и доказала, – нацелила на нее палец Тесса, – как мало знаешь о парнях из школы. Дай-ка я освежу тебе память. Одно имя – Шон Тошниттис.

Конечно, на самом деле фамилия Шона была не Тошниттис. Просто год назад, когда они с Тессой пошли на вечеринку, он допился до рвоты фонтаном.

– Мои туфли! Морган, он забрызгал даже мои туфли! – воскликнула Тесса, как бы заново ужасаясь, и девчонки захихикали.

Я подперла подбородок рукой и закрыла глаза, слушая беззаботный смех подруг. Что бы ни происходило с моими родителями, мы с девочками будем сидеть здесь, попивая кофе и рассказывая истории. Вместе мы как четыре стены поддерживаем друг друга, даже если земля уходит из-под ног.

Добравшись домой, я отправилась в ванную, где как раз чистила зубы сестра. Я еще не говорила с ней про наших родителей; если я расстроилась, то Кэмерон впадет в кому.

В свои тринадцать сестра в первую очередь интересовалась лаком для ногтей с блестками и телефонными разговорами с подружками примерно такого рода: «а ты… а она… вот это да… ну-ну…» Завернувшись в полотенце, она нагнулась над раковиной; позади нее в сливе ванны мерзко забулькало.

Я вздрогнула. Весь этот год я ограничивалась душем.

Банные принадлежности сестры выстроились в линию на бортике ванной, каждая штучка в красивой бутылочке и с фруктовым запахом.

– Привет, – сказала я, прислонившись к двери.

Смазав лицо каким-то зеленым гелем, Кэмерон подняла голову. Волосы, того же светло-каштанового оттенка, что и у меня, она отвела наверх и закрепила лентой.

– Я знаю, ты поссорилась с мамой из-за папы, – сказала сестра, вытирая лицо полотенцем. – Почему ты так распсиховалась?

У меня отвисла челюсть. Я просто не знала, что сказать.

Кэмерон молча смотрела на меня.

– Почему я распсиховалась? Потому что они опять намерены наступить на те же грабли! Будут мучить друг друга, пока не разойдутся снова.

– Откуда тебе знать?

– Знаю!

– Да ладно, – презрительно усмехнулась сестра. – Они пожили отдельно и поняли, что друг с другом им лучше. Ты бы порадовалась за них.

Я потерла виски.

– Ты не помнишь, как это было.

– Помню, – нахмурилась Кэмерон. – Я младше всего на три года.

– Тогда ты должна помнить, насколько они были несчастливы вместе. Они почти не разговаривали. Только ссорились.

– Нет, не было такого, – набычилась Кэмерон.

– Кэмерон, поверь, они развелись, потому что будили друг в друге самые худшие качества.

Она вызывающе посмотрела мне в глаза.

– Ну и что с того? Ты просто жуткий пессимист, Пейдж. На этот раз у них все будет хорошо.

Я увидела в зеркале отражение наших лиц. Мы очень похожи, те же зеленые глаза и бледная, испещренная веснушками кожа, только Кэмерон тоньше и меньше ростом, точь-в-точь как я в ее возрасте.

– Может, и будет, – наконец сдалась я, лишь потому, что она сейчас выглядела совсем малышкой. Маленький ребенок, с которого я пыталась стянуть его защитное одеяло. – Спокойной ночи.

Наконец-то добравшись до кровати, я открыла ежедневник на моем тайном плане, зачеркнула пункт первый «Вечеринки/Общение» и улыбнулась. Один пункт из пяти выполнен, причем без особых усилий. Восхищаясь собой, я остановила взгляд на пункте третьем. Да, первый попавшийся парень не годится. Мне нужен кто-то понимающий, с кем у меня есть контакт, от кого у меня дрожат коленки.

3. Свидание (Р.Ч.)

Глава шестая

Через три месяца после смерти Аарона бабушка переехала в санаторий для пожилых людей с медицинским персоналом. В брошюре тщательно избегали названия «дом престарелых». И когда я ее навестила, то поняла, что чувствую себя так же спокойно и уютно, как в ее прежнем доме. Обстановка была почти такой же: льняные шторы с вышитыми розами, душистые травы в горшках на подоконнике, фарфоровые фигурки, склонившиеся в реверансе, за стеклом шкафа. Бабушка по-прежнему хранила для меня запасы имбирной газировки и лакомства и всегда выключала звук телевизора, чтобы он не мешал нашей беседе. Ну а телевизор обязательно был настроен на канал с классическими ситкомами.

Именно бабушка надоумила меня, что сериалы начинаются со сценария. Мне было одиннадцать, мы смотрели «Я люблю Люси», и я сказала:

– Люси очень смешная.

– Люсиль Болл потрясающе талантлива. Хотя в реальной жизни у нее не было чувства юмора. Она была очень серьезной.

– И что, на съемках просто притворялась смешной?

– Почти к каждому эпизоду сериала приложил руку человек с отличным чувством юмора.

– Ты имеешь в виду Люси?

– Нет, женщину по имени Мэдлин Пью. Для пятидесятых было очень необычно, что главный сценарист – женщина. Я думаю, она на самом деле прониклась Люси.

Главный сценарист? Меня это сбило с толку, и бабушка объяснила, что сценарии для сериала пишет не один человек, а множество. Целая комната писателей! Это не укладывалось в голове. А потом мы просмотрели с ней «Студию 30» – сериал о том, как пишутся сериалы, и на Рождество бабуля подарила мне мемуары Мэдлин Пью. Именно благодаря бабушке я захотела стать частью всего этого.

А сейчас я бродила по гостиной, ожидая, когда бабушка «приведет себя в порядок». Она неизменно делала прическу и макияж, прежде чем принять гостей, даже если гостем была всего лишь я. И я часто ее навещала, притаскивая с собой чемодан с проблемами.

На каминной полке стояли фотографии в рамочках: мои, Кэмерон и то самое фото, где бабуля счастливо кружится на фоне Эйфелевой башни: руки раскинуты, юбка развевается, лицо размыто из-за движения. Теперь я знала, что ей было пятьдесят, но она выглядела такой юной и свободной!..