Хроники особого отдела

Что он сделал потом, я не могла и представить – он зло цапнул меня зубами за ухо. Я вместо того чтобы рассердиться чуть в обморок не упала, а он… он прошептал:

– Заслужили! Это за гадость, что Вы ляпнули. Отсядем. Надо же Вашим друзьям потискаться.

И опять я не нашлась, что ответить, а этот тип утащил меня в самый дальний угол комнаты и, сев опять сзади, прошептал:

– Твои-то решились на совместную жизнь после того, как вы пили, или раньше?

– Нас отравили? – я перепугалась.

– Нет, у них не получилось, и я не понимаю почему? Чем пахла водка?

– Мы не пили водку, а только наливку. Я вообще только одну рюмку цедила. Я не очень люблю спиртное. Меня после него всегда на подвиги тянет. Я как-то в общаге нашему старосте нос расквасила за пошлый анекдот, а выпила-то всего пятьдесят грамм коньяка. Водку я вообще не пью, она противная. Но мне показалась наливка, как наливка, малиновая.

Он, касаясь моего уха губами, шепнул:

– Странно! Это что же, они забыли добавить ту пакость в ваш графин, или дозу не рассчитали? Хотя… Ваши друзья и не заметили, что мы отсели. Эх, как мне нужен Сашка! Ничего нельзя понять.

– Послушайте, а что же Вы ушами хлопаете? А что здесь всегда по вечерам водку подают? Вы, у этой, Вашей Тамары Витольдовны спросите?

– Не надо мне давать советы! – одёрнул он меня, потом опять пощекотал ухо губами. – Вы были у неё в кабинете?

– Откуда? Мы же простые отдыхающие.

– Понятно. Как же она это упустила? Она передо мной распиналась, что лично встречается с каждым гостем.

– Может, не успела?

– А может, не захотела, – и он пощипал мочку моего уха губами. – У неё необычный кабинет. Мне было бы интересно мнение простой отдыхающей.

Мне стало так интересно, что я простила ему эту вольность, тем более, что организму это понравилось.

– Знаете, я, когда ходила по нижнему этажу, то заметила по расположению дверей, что у неё кабинет очень большой, и даже подумала, что она ночует там, но потом решила, что это – глупость. Думаю, она живёт во флигеле. Хотя… может, в этот кабинет есть какие-то тайные входы… э-э… на случай настоящей полиции, а не «ментовской крыши».

Он немедленно опять укусил меня, вызвав приступ сердцебиения, а потом лизнул укус. Я была почти в обмороке, и как сквозь вату слушала его.

– Тамара Витольдовна обожает Фэн-шуй. Там всё под Китай, но всё новодел, – он говорил задумчиво, и я поняла, что он не мне сообщает, а размышляет вслух. – Хотя старинные вещи я там видел. У неё на столе зеркало Багуа. М-да… не понимаю… что же ей надо?

– Что-то я не слышала, чтобы зеркала в фэншуе использовали?

– Ты просто мало жила на свете.

Я просто взбесилась, и прошипела:

– Тоже мне… пророк Моисей! Откуда менту знать про фэншуй?

– Туше! Но я тоже могу уколоть. Моя бывшая жена была помешана на фэншуе. Мы даже женились по фэншую.

Мне было любопытно… хм… и почему-то досадно.

– А почему бывшая? – спросила и испугалась, а вдруг у мужика драма?

– Какая же ты любопытная, мышь! Хотя… моя бывшая что-то секла. Я по всем статьям не подходил ей, и по фэншую тоже.

Его голос прозвучал печально, и мне стало стыдно.

– Простите меня, пожалуйста!

Он усмехнулся.

– Ты, детка, на меня хорошо действуешь. Бодришь, как весенний ветер, он помолчал и озадаченно пробормотал, – весенний? О! Оказывается, вот что я тогда почувствовал! Хотя она моложавая не по годам, но вот что это было? Случайность или продуманный поступок.

Похоже, он не собирался мне ничего рассказывать, но я набралась нахальства и спросила:

– А зеркало старое?

– Тамара Витольдовна считает, что восемнадцатого века, но оно гораздо старше. Зеркало Багуа – это своеобразная линза, способная отражать негативную энергию и создавать поток позитивной энергии. М-да… всё равно не подходит, должно быть… хм… второе… Должно быть, а я его не видел! Где же она его хранит, дурища? Уверен, что она знает всё про зеркало. Хотя… может она гораздо умнее, чем пыталась мне продемонстрировать, ведь не зря она так молодо выглядит. Да-а, что-то я проморгал! Но не мог же я спрашивать её об этом. Беда в том, что оно очень небольшое. Вот куда она его сунула?

Я немедленно выдвинула несколько гипотез:

– На окно, в сейф, может на полку в шкафу. Ведь на столе вы его не нашли. Она могла его замаскировать

– Хм… замаскировать? Ну не понимаю я этого! Зачем это надо делать?

– Оно же ценное! О! Кстати, а купюру в сейф положили?

– Уговорил Тамару Витольдовну запереть. Чуть не вытошнило, но уговорил, – с чувством выдавил он.

Я обмерла. Это что же он с ней трахался? Из-за какой-то тысячи? Мерзость какая! Как бы его назвать? О! Продажный мент! А что? Есть продажные женщины, а этот… гад… Он опять укусил меня и хрипло выдохнул.

– Надо мне отсюда срочно сваливать. Просто уже мочи нет терпеть. Может распогодится?

Мне стало худо почему-то. Я не хотела, чтобы он уезжал. Хотела, чтобы ещё раз укусил и не только в ухо. Он сердито зафырчал. Я прикусила губу и вперила взор в экран. Там хоббит и гномы обсуждали, как им покинуть Ривендейл.

– Зачем уходить, когда надо всё обсудить и продумать? – прошептала я, думая совсем не о гномах.

Капитан чуть тронул мою щеку кончиками пальцев.

– Долго же ты притворялась быть незаметной.

Уж не знаю почему, но это меня взбесило. С чего он решил, что я притворялась. Я всегда жила так, как считала нужным, особенно когда сёстры стали всё время обсуждать парней. Проведённый мною анализ, объекта сердечных томлений, в результате коего я так и не поняла, как же выбирать мужчину, я проанализировала и свои активы. Опять же используя литературу и фильмы. Единственно, что во мне могло привлечь мужчин были рыжеватые волосы, но по фильмам они должны были быть длинными, всё остальное во мне было среднестатистическим для моего возраста, поэтому я сразу решила не тратить силы на «боевую» окраску, на которую велись мужчины, полагая, что это лишнее.

Однако дома сестры всё время талдычили про макияж, Гусёна велела причесаться иначе, и этот туда же. К тому же он так отдёрнул руку, как будто я была чем-то намазана. Я, плюнув, что нас могут увидеть и все не так истолковать, повернулась к нему и прошипела в лицо:

– За то Вы заметный. Ну просто ангел во плоти! Да-да! Вам крылья не мешают? А главное, как Вы благородны! И с директрисой потрахались, и меня беседы удостоили. Так фиг Вам! Не удастся уехать! Метель! Вы уж не стесняйтесь, отдохните здесь душой и телом. Вон сколько здесь девочек ярких. Продемонстрируйте самость!

На экране происходили какие-то очень яркие события, освещая комнату почти дневным светом, и я обнаружила, что у капитана жёлтые, волчьи глаза. Гусёна была права и челюсть, квадратная, и всё его лицо матушка природа вырубала топором, не то, что современных кавайных мальчиков. Современной красотой там и не пахло, оно было каким-то… первобытным что ли? Ему бы топор в руки и нож в зубы, и было бы самое то.

Я ожидала какой-то реакции, и она незамедлительно подействовала, он вытаращил свои глазищи, согнулся пополам и укусил себя за колено. Увы, мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он так сдерживал смех. Стало обидно до слез, а он цапнул меня за руку и вытащил меня из зала. Прижав к стенке, выдохнул:

– Это не я, а ты со своими друзьями все время демонстрируешь самость.

Этого я не могла спустить.

– Я?! Мы? Да мы просто решили покататься на лыжах. Здесь лес и снег, и никто не знал, что такая будет погода.

– А почему только две пары лыж? Тысяча эта опять же.

Это меня просто взбесило.

– Да что Вы привязались со своей тысячей?!

– А то, что из-за неё убили человека, – прорычал он и потом в ухо прошептал, – а почему ты причесалась иначе?

– Да пошёл ты! – нет, он меня определённо бесит.

Я вернулась в зал и плюхнулась рядом с Гусёной, она встрепенулась:

– Он приставал?

– Да задрал он своей тысячей!

Вышла из зала и отправилась спать. В душ не полезла, хотелось оставить ощущение его губ на ухе. Долго ворочалась, из памяти не выходили его губы у моего уха и его укусы, которые крайне обеспокоили мой организм. Утомилась от пустых размышлений на тему «Что это было? ».