Эвакуация

Расклад выходил — не очень удачный для Кудряшова. На стороне противника был не только численный перевес, не только укрытие в виде «уазика». Но и превосходство в огневой мощи. Коль, похоже, все трое были при стволах, а не один бородач.

Благоразумным в такой ситуации было бы драпать от опасной троицы подальше. Недостаток боевой подготовки те явно возмещали числом и нахрапом напополам с упрямством. И Леонид бы наверняка так и сделал. Если б не «уазик» и не связанные с ним возможности.

«Раз машину упустил, два упустил, — мысленно корил наемник сам себя, — если в таком духе продолжать… упускать, отказываться — только и останется, что пешедралом через город переть. До ночи проваландаюсь…»

Тем не менее, преимущества противной стороны были очевидны. Что называется, налицо. А значит, одно оставалось. Найти способ свести эти преимущества к минимуму.

По большому счету способ имелся всего один. Занять более удобную позицию. То есть, повыше. Чтобы импровизированная баррикада из «уазика» уже не могла прикрыть бородача и его подельников от выстрелов Леонида.

В свою очередь «повыше» в отсутствие поблизости гор, холмов и сопок означало «из окна ближайшего дома». Проще говоря, Кудряшову срочно требовалось попасть в вышеназванный дом.

Хорошо, что подъездная дверь наверняка была не заперта — в отсутствие-то электричества. Во всем же остальном слово «хорошо» казалось неуместным. По крайней мере, пока. Начать с того, что дверь эта была расположена крайне неудачно. Так, что добраться до нее можно было только под огнем хозяев «уазика».

Пригибаясь к тротуарной плитке, Леонид ползком выбрался из-за угла… выстрел! Избежал пущенной кем-то из мародеров пули, приподнял голову. Новая пуля щелкнула о тротуар совсем рядом, зато Кудряшов успел юркнуть за ближайшую машину.

Высунувшись оттуда на считанные мгновения, заметил, как из-за капота «уазика» показался бородач с карабином в руках. Наемник встретил его появление парой выстрелов. Правда, к собственному сожалению, мимо — прицелиться, как следует, не успевал. Но, по крайней мере, дал понять этой швали с карабинами, что не безответная жертва. И тоже может кусаться.

В ответ поднявшиеся из-за капота «качок» и «баскетболист» принялись палить по прикрывавшему Леонида автомобилю. Выстрелы гремели один за другим, стекла рассыпались осколками, пули оставляли вмятины на бортах.

Но Кудряшов уже выскользнул из-за машины. И по-пластунски пополз по газону, из укрытия имея разве что его ограду, низенькую и ажурную.

На секунду остановился, краем глаза приметив, что за «уазиком», между его высоких колес проглядывает один из мародеров. Точнее, часть его… нога. Злорадно ухмыльнувшись, наемник повернулся, поймал эту ногу в оптический прицел…

Секундное движение — нажатие на спусковой крючок — и в ответ слышны вопли боли, перемежаемые трехэтажным матом. Бесновался, подраненный, судя по голосу, «качок».

Новые пули устремились к одинокому наемнику, обрывая налету и без того чахлые травинки да поднимая крохотные фонтанчики земли. Стреляли одновременно бородач и «баскетболист» — приподняв на мгновение голову над взрыхляемой пулями землей, Леонид заметил, как старший член шайки снова высунулся из-за капота. Тогда как его молодой и рослый подельник выглядывал из-за приоткрытой задней дверцы.

Выстрелы стихли, дав Кудряшову передышку. И возможность пробраться к следующему предмету, способному прикрывать от пуль. К маленькой, лишенной даже спинки, скамейке. За ней можно было скрыться, разве что залегая поперек — образуя с ней подобие буквы «т». Да все так же прижимаясь к земле.

Чтобы укрыться за скамейкой, Леониду потребовалось не просто заползти за нее, но ползти, одновременно пятясь задом. Что было не очень-то удобно, особенно не имея возможности осмотреться — для чего потребовалось бы хоть немного приподнять голову.

Но была в этом маневре своя позитивная сторона. То, как наемник возится на газоне, пытаясь заползти за скамейку, заметил «качок» — подстреленный, но живой. А потому злой, как тысяча чертей. И, похоже, не замечающий боли из-за нахлынувшего адреналина.

Не просто приподнявшись над капотом «уазика», но просто-таки ложась на него грудью, мародер принялся палить в Кудряшова. Попал он в цель всего один раз, да и то по касательной — пуля проделала дырку в рукаве Леонида. Зато ни в чем не повинной скамейке досталось сполна. Покрашенные щепки отлетали одна за другой.

Можно спросить, в чем именно заключался позитив для наемника. Ответ: в том, что «качок» забыл про осторожность. Находясь отнюдь не в тире.

Все-таки гнев — плохой союзник. Леониду хватило секунды, чтоб поймать этого гневного мазилу в прицел. А в следующую секунду голова «качка» разлетелась кровавыми брызгами.

— Есть один! — потихоньку пробормотал торжествующий Кудряшов.

А про себя добавил: «Поделом тебе… и дружкам твоим. Надеюсь, теперь-то до вас всех дойдет, что здесь не компьютерная стрелялка с кодами и аптечками на каждом углу. Здесь одного удачного выстрела хватит, чтобы все ваши игры в Рэмбо помножить на ноль».

Похоже, гибель подельника подействовало на бородача и «баскетболиста» ошеломляюще. Оторопь на них нашла, из-за чего ни одного нового выстрела со стороны «уазика» не прозвучало в течение аж нескольких секунд. Целая вечность в ритме интенсивного боя. Этих нескольких секунд Кудряшову хватило, чтоб запрыгнуть на маленькое крылечко и добраться, наконец, до подъездной двери. Да отворив ее, юркнуть внутрь.

В подъезде наемника встретил густейший, насквозь пропитавший спертый воздух, дух тухлятины. Примерно так могло бы пахнуть мусорное ведро, которое не выносили месяц… если запах усилить раз в сто. Леонид зажал нос руками, глаза его заслезились, а содержимое желудка с непривычки и от неожиданности устремилось вверх, к ротовой полости.

Кудряшову потребовалось с полминуты, чтобы худо-бедно вернуть зрению четкость и приспособиться дышать через прислоненную к носу кисть руки. А спустя еще минуту до наемника дошло, что иного и ждать не стоило от многоквартирного дома, учитывая, что происходило со всем городом.

Ведь… сколько этажей в высотке — этом неизбежном атрибуте бум-таунов российского разлива? В этой — под двадцать! Это значит, несколько сот жильцов даже притом, что подъезд в ней единственный. Больше народу, наверное, чем жило в той же соседней деревне до того, как она превратилась в элитный поселок.

Или гигантский могильник на несколько сотен трупов — в случае эпидемии. И теперь эти трупы хором разлагались в своих квартирах, отравляя воздух и отпугивая от этого места живых. За исключением людей отчаянных, небрезгливых или просто недальновидных.

Сделав несколько шагов вверх по лестнице, Леонид достал пистолет. Смекнув, что в этом месте, прежде населенном множеством людей, можно наткнуться не только на трупы.

Предчувствия не обманули: уже на следующем пролете — том, который вел на второй этаж с площадки между этажами — обнаружился зомби. Видимо, неуклюжесть, присущая этим тварям, не позволила ему преодолеть десяток ступенек и устоять на ногах. Так что теперь зомбак лежал, распластавшись вдоль лестницы, головой вниз и бестолково сучил руками и ногами. Кудряшову напомнив раздавленного, но не до конца, муравья.

Почуяв присутствие кого-то живого, здорового… и, вероятно, вкусного, зомби защелкал зубами в предвкушении и простер руки со скрюченными пальцами в сторону Леонида. Тот еле удержался от искушения походя дать зомбаку пинка. Но вовремя сообразил, что с этого урода станется даже прокусить толстую кожу ботинка.

Потому Кудряшов поступил с зомби можно сказать стандартным, успевшим стать привычным, образом. Выстрелил в клацающую зубами голову — и зомбак навеки затих.

Затем, отступив, Леонид подошел к окну между первым и вторым этажами. И, выглянув, решил, что в качестве удобной позиции это окно вместе с площадкой не годится. Недостаточно еще высоко, недостаточно хорошо просматривается, а главное, простреливается пятачок между входом в «Тропик» и «уазиком», где засели оставшиеся два мародера.