Эвакуация

Неплохая выходила иллюстрация к крылатой фразе профессора Преображенского про разруху в головах!

Совсем безнадежными, впрочем, хозяева этого дома не были. Открыв дверь одной из комнат, Леонид обнаружил, что она сплошь, чуть ли не до потолка, заставлена консервными банками. Вероятно, когда город еще пробовал сопротивляться зомбакам, здравый смысл не успел покинуть Бориса и его домочадцев. Готовились, запасы делали. А может, поняли, что человечины просто не хватит, чтобы полностью заместить нормальную еду.

«Так может, потому и не убереглись, — посетила Кудряшова при виде этого импровизированного склада дурацкая мысль, — что не смогли полностью от пищи простых смертных отказаться. Нарушили, так сказать, чистоту эксперимента…»

И сам же себя на том поймал, что плен, общение с каннибалом и сама обстановка этого дома влияют на него не лучшим образом. Мягко говоря. Определенно, существам, сознательно извратившим свою жизнь, и логика полагалась своя, извращенная. Оказавшаяся, к тому же, весьма заразной, как всякий дурной пример.

А покинув, наконец, этот домина, успевший превратиться в склад и бойню, а теперь превращавшийся в помойку, Леонид обнаружил, что пробыл без сознания несколько часов… как минимум. Долгий день уходящего, но лета сменился вечером; едва маячившее над горизонтом солнце готовилось к закату.

Мало того! Выйдя за ворота, Кудряшов понял, что оказался в совсем другой части разрастающегося города — ему по большому счету незнакомой. Правильнее, наверное, даже было бы назвать это место пригородом. Постройки — почти сплошь коттеджи с однотипными кирпичными заборами. Кое-где, вкрапленные между этими хоромами, еще торчали как бельмо на глазу или прыщ на носу, чудом уцелевшие избушки. Покосившиеся и не все, наверное, даже бывшие обитаемыми до эвакуации, памятники ушедшей эпохи. Когда этот уголок города еще не именовался гордо «элитным поселком», а считался обычными гребенями.

Высотки-новостройки «настоящего» города маячили не менее чем в километре от дома семейки каннибалов — выстроенные по линеечке и из-за своей однотипности, выглядевшие гигантским забором или даже крепостной стеной.

— Блин! Куда ж вы меня затащили, падлюки! — вслух пробормотал Кудряшов, стоя посреди улицы «элитного поселка» и осматриваясь.

Стараниями Ростика и его мамаши он оказался даже дальше от своего дома, чем был по прибытии в город. Гораздо дальше.

Вспомнив, что видел во дворе их дома гараж, Леонид подумал было вернуться. Вряд ли у владельцев таких хором он пустовал. Да и тот же Ростик с матерью — не волоком же они тащили своего пленника через весь город, надрываясь да рискуя нарваться на зомбаков.

Но три соображения заставили Кудряшова отказаться от реквизиции авто своих похитителей.

Во-первых, гараж требовалось вначале открыть, а машину — завести. Ключи требовались, проще говоря. И для того, и для другого. Ключи, найти которые самостоятельно в том захламленном домине Леониду было не легче, чем отыскать единственную блоху на сенбернаре. Спросить же было по большому счету не у кого. Супруга покойного Бориса, она же мамаша Ростика после его гибели совсем выпала в осадок. Если сравнивать человека с компьютером, то ее состояние находилось недалеко от знаменитого синего экрана.

Во-вторых, если так называемая дама все же придет в себя, машина могла стать ее шансом на спасение. Единственным шансом покинуть город. А лишать даже эту безумную стерву шанса Кудряшову было, что называется, западло. Сам, тем более, посоветовал ей убираться. Так что же, противоречить самому себе? Будучи далеко не ангелом, поступать подобным образом Леонид все-таки не привык. Не говоря уж о том, что это значило бы… целых две потраченных зря пули.

Впору было вспомнить восточную мудрость, согласно которой, если ты спас какого-то человека или иное живое существо от смерти, ты отныне становишься за него в ответе. Вот Кудряшов и чувствовал себя в ответе за эту треклятую жену людоеда. Пусть и немного.

К тому же было еще и «в-третьих». Леониду просто не хотелось возвращаться в этот дом, казавшийся пропитанным кровью и грязью. И которому больше подходило другое слово — «логово». Логово двуногих, но хищников, добровольно отказавшихся от принадлежности роду людскому.

«А как насчет других домов? — думал Кудряшову, шагая да поглядывая по сторонам застроенной коттеджами улицы. — Есть там кто? Все ли уехали… или тоже в зомбаков обратились? А если никого нет, то не остался ли за одним из этих заборов хоть один драндулет для меня? Хотя бы плохонький?»

В любом случае, тащиться через весь город, на ночь глядя — через город без уличного освещения, да кишащий зомбаками, в свете не слишком нуждавшимися — наемнику не улыбалось.

Улица казалась необитаемой — ни один из звуков цивилизации не нарушал царящую здесь тишину. Погруженные в безмолвие дома с неосвещенными окнами казались бойцами, затаившимися в засаде. Но стоило Леониду сделать шаг в направлении ворот одного из них, как щелкнул выстрел… к счастью, предупредительный. И пуля ударила в асфальт, высекая искры, в нескольких сантиметрах от правой ступни Кудряшова.

Смысл был понятен, намек — более чем прозрачен. Леонид предпочел отступить от ворот, вскидывая руку в известном жесте мирных намерений. Понял, мол, не убивай. Последнее, чего он хотел, это вступать в перестрелку с невидимым противником, который зато видел его самого. Тем более что за такой риск Кудряшову на этот раз никто не платил.

Продемонстрировав снайперу-невидимке раскрытую ладонь, Леонид медленно, нерешительно двинулся прочь от дома — в направлении высоток-близнецов. Несколько секунд он ждал, что невидимый стрелок пальнет в спину. Но рокового выстрела не последовало, а по прошествии означенных секунд Кудряшов и вовсе успокоился. Смекнув, что если бы стрелявший из-за забора намеревался его убить, то сделал бы это сразу. Не тратя боеприпасы на предупреждения.

Однако ж, не хотелось, видно, этому типу отягощать свою совесть трупом… пусть даже, возможно, очередным на этой тернистой тропе выживания. А может, не хотел, чтобы труп сей валялся у его ворот. Привлекая, помимо прочего, зомбаков.

Точно Леонид не знал. Да и не было у него такой склонности и таланта — разбираться в психологии противника. Все, что ему требовалось знать о противной стороне, это как вернее выстрелить в супостата, чтобы не промахнуться. Ну и самому не попасть под пули.

В любом случае, проблема оставалась. Проблема, как побыстрее добраться до того места, которое Кудряшов привык считать домом. На своих двоих сделать это казалось невозможно, оставалось найти транспорт.

И Леонид надеялся, что в «настоящем» городе, среди тех же высоток, где до эпидемии и эвакуации жила куча народу, решить эту задачу будет легче.

Что ж, надежда наемника оправдалась. Пускай и далеко не так гладко, как хотелось бы. Ну да Кудряшову ли привыкать хорошему?

Леонид миновал первую линию микрорайона новостроек, вторую. Вблизи те оказались расставленными в шахматном порядке и пропорции имели примерно как у стакана.

За рядами высоток… или, скорее, в их окружении обнаружился гигантский куб. Судя по вывеске — торгово-развлекательный центр с веселым названием «Тропик». Названием, напоминавшем о пальмах, пляжах и море; о курортах в жарких странах.

Но только не Кудряшову! Он, наемник со стажем, успел познакомиться с этими тропиками-субтропиками с совсем другой стороны. Давно привыкнув к тому факту, что именно в желанных для кого-то жарких странах, среди пальм и песков, чаще случаются заварушки.

У входа в ТРЦ стоял немолодой, но еще могучий, бородатый мужик с охотничьим карабином на плече и поглядывал по сторонам. Явно на шухере стоял, тут семи пядей во лбу не требовалось, чтобы догадаться. А коль так, пожаловал бородач в город не один. И уж точно не пользовался услугами перевозчика, подобно тому же Кудряшову. Причем не только потому, что даже двоим разместиться в том же приснопамятном багажнике джипа, было бы практически невозможно.