Пока играет бачата

Хорошо додумывать идеал, когда он лишь провоцирует твои домыслы и не дает никаких опровергающих его идеальность фактов. София не знала Максима-человека обычного, со своими слабостями и недостатками. В ее сердце он был обладателем только тех качеств, которые покорили ее в первые секунды: добрый ласковый взгляд и немного снисходительная улыбка. Но пару раз им пришлось разговаривать, и София отметила, что он иногда рассуждает как подросток и бывает резок в своих суждениях. Но тут же объяснила это тем, что она ему симпатична, и поэтому он так себя ведет – это всего лишь позерство, и снова стала счастливой, теперь уже от мысли, что между ними что-то может быть.

Постепенно Максим из Сониных мыслей и фантазий обрастал в ее глазах человеческой плотью, и чем больше мелочей, которые обычно могли раздражать ее в любом другом мужчине, она замечала, тем больше она пугалась собственного чувства, которое не только не становилось слабее, а наоборот, казалось, крепло с каждой новой обнаруженной в Максиме человеческой чертой. Дело приобретало серьезный оборот, и София запаниковала.

А Максим ничего не замечал. Он был слишком увлечен отношениями (чисто деловыми и на худой конец дружескими) со своей тогдашней партнершей, потом с еще одной, и еще. Ни с одной из них он не встречался, но от сцен ревности и претензий его отсутствие интереса не спасало.

Партнеры в танце – это почти то же самое, что партнеры в жизни. Танец – это история, и будет ли это история любви или обычная бытовая рутина, решать танцующим. Многие партнеры становятся парой не только на сцене, но и в жизни. Здесь не обходится без эмоций и драм. Есть споры и разногласия, моменты искренней радости и удовлетворенности. И с каждым партнером у тебя разные отношения. Вы можете чувствовать друг друга и дополнять, можете соперничать и сражаться, можете любить друг друга или ненавидеть. Танец – это история, и чтобы ее рассказать, ее нужно прожить.

У Максима были тяжелые полгода. Он чувствовал себя неудачником, ему казалось, что его решение бросить работу и профессию и стать преподавателем и танцором было ошибочным. Как София узнала в последствии, именно так он стал преподавателем танцев: не совсем случайно, но шел он к этому не всю свою сознательную жизнь. С несколькими партнершами у него ничего серьезного не сложилось: готовили номера, тренировались, но ни разу не выступали и, соответственно, не представали перед миром как пара. Максиму хотелось высот. Он чувствовал, что способен на многое, но ему чего-то не хватало, какой-то искры, вдохновения, чтобы двигаться по этому пути. Это ощущение неудовлетворенности давало о себе знать. Он становился угрюм и искал свободы от удручающих мыслей в вечеринках и выпивке. Алкоголь делал его смелее, а истории, которые он протанцовывал с девушками, откровеннее. Эта суета заменяла для него реальные отношения. В действительности нужно было прилагать усилия, брать на себя ответственность, что-то делать, думать о том, как тебя воспринимают, а здесь всего этого не нужно. Это всего лишь танец. И в этом танце проживаешь маленькую жизнь. Знакомство. Свидание. Влюбленность. Секс. Финал. Расставание. И никаких сожалений, только легкость, изящество и красота в переплетении двух тел.

Девушки часто видели в этом что-то большее, чем просто танец, и позволяли себе лишние мысли. Некоторые, наоборот, тешились минутным самообманом, беззастенчиво флиртовали и ускользали, удовлетворенные, в объятия своих мужчин и законных супругов.

Максим чувствовал, что застрял. Ему хотелось двигаться дальше, но эти истории лишь на время заглушали ощущение одиночества, и утром он опять чувствовал пустоту. Девушек вокруг него всегда было много. Почти все они были не прочь отношений, притом самых разных: кому-то Максим был нужен на одну ночь, а кому-то, может быть, и на всю жизнь, но все они не вызывали никакой реакции в его сердце.

София ему нравилась, но как-то абстрактно. Он даже не отдавал себе в этом отчета. Они виделись нечасто, почти не разговаривали друг с другом. Но ему нравилось наблюдать, как она без всякой задней мысли флиртует с мужчинами и как те таят от ее взгляда, от этого жизнерадостного огня в карих глазах. Как она не обидно и кокетливо отказывается пить с ними кофе и кататься по ночной Москве. Его удивляла ее беззаботная, немного детская легкость. И иногда, пожалуй, хотелось ее отчитать за эту стрекозиную беззаботность. Но она была такая естественная, искренняя, настоящая, что язык не поворачивался, а губы сами расплывались в снисходительной улыбке.

ГЛАВА 4.

София начала замечать в своем сердце первые признаки страдания, которое может принести неразделенная любовь. Она часто вздыхала, в ее жестах стала проскальзывать напряженная суетливость, под глазами стали проступать синяки от бессонных ночей и угрюмых мыслей. Каждый приветливый взгляд Максима, обращенный не на нее, отдавался в душе болезненной ревностью. Каждый танец Максима с другой девушкой, который она наблюдала, превращал ее жизнь в невыносимую муку. Во время редких встреч, по коротким репликам Максима она пыталась угадать, как он к ней относится. И то ей казалось, что ее любовь взаимна и она ему нравится, и тогда ее сердце бешено колотилось от счастья, то она придумывала себе за Максима причины, по которым он может ее чуть ли не презирать, и тогда сердце с размаху ударялось о ребра, заставляя Софию морщиться от боли.

Долго выдерживать такое напряжение София не могла. Нужно было срочно что-то сделать и закончить с этой историей. Почему-то она не думала, что между ними что-то может быть, или, скорее, прогоняла от себя эти мысли. Она так испугалась своего чувства, что даже подумать не решалась о том, что оно может стать началом каких-то близких отношений. Скорее она воспринимала это как что-то неправильное, лишнее. Если раньше любовь была для нее источником вдохновения и силы, теперь она превратилась в настоящий яд, который отравлял ее существование и беспощадно ее изматывал. Ей хотелось как можно скорее сбросить со своей души это бремя.

Решение пришло само собой. Она должна рассказать Максиму о своих чувствах. И не так, чтобы он подумал, что она чего-то ждет, а именно по-другому: неправильно, глупо, чтобы после этого признания он не вздумал ее жалеть. София знала свою гордость. Если она ему признается, то будет злиться на себя и тогда уж точно выкинет его из головы. Подумаешь, пропустит пару занятий. А потом вернется в группу. И он сделает вид, что этого не было. Признание должно будет польстить его самолюбию, и вряд ли оно как-то еще отразится на его жизни. А для Софии это будет освобождение. К тому же он не сможет на нее злиться, потому что невозможно злиться на человека, который признался тебе в любви. Ну, по крайней мере, София очень на это надеялась.

Она пару дней придумывала текст сообщения. Даже способ признания она выбрала нелепый. Сама возмущалась сколько раз, когда мужчины рассказывали ей в сообщениях (иногда очень длинных) о своих чувствах, и даже звали замуж (два раза), и вот теперь она сама прибегает к этому дурацкому средству. В результате получилось следующее:

«Привет) Я сейчас тебя, наверное, удивлю, но я больше не буду ходить к тебе на занятия, потому что я в тебя влюбиласьВот сообщаю тебе об этом из вредности, потому что не буду ходить пару недель, а потом вернусь. И очень надеюсь, что к тому времени ты забудешь об этом сообщении и пустишь меня обратно».

София несколько раз редактировала послание, но, в конце концов, махнула рукой и отправила так. Ведь она это сообщение не для того написала, чтобы намекнуть Максиму, что, если вдруг он бросится к ее ногам с цветами и заверениями во взаимности, она не будет сильно ломаться. А для того, чтобы ее гордая натура взбунтовалась против подобного глупого поведения, разозлилась и поспешила выкинуть Максима из головы.

Вопреки ожиданиям, Максим ответил.

«Вот ужас».

София невольно улыбнулась. Но потом испугалась: если эта попытка окажется провальной и она не сможет разлюбить Максима, у нее больше нет идей, как перестать о нем думать. Придется бросить танцы. Но от этой мысли ей стало еще страшнее. Она удалила всю их переписку из чата и накрылась с головой одеялом. У нее есть две недели, чтобы разлюбить его и жить дальше нормальной жизнью.