Я тебя помню

— Спасибо, ты лучший! — сказала с улыбкой и чмокнула в щеку.

Натирая хайболы задумалась о том, что пора встряхнуть отношения, съездить куда-нибудь вдвоем, отдохнуть. Это прекрасно обновит наши отношения, заодно игры отойдут на второй план, хоть временно. Многие твердят, что нам пора детей, может они и правы. Я бы хотела ребенка, а лучше троих. Но речь об этом пока не заходила. Наверное, пора поднять вопрос. Поставила галочку в своей голове, и твердо решила наладить свои отношения, и встряхнуть чувства. Все таки столько лет вместе, жалко бросать все в топку.

— Маш, ты чего? — заметила на себе странный, как будто изучающий взгляд. — Что-то случилось?

— Нет, Олеся Вик…Олеся, все в порядке, просто задумалась, — ответила уклончиво, как бы со страхом.

Работалось на удивление легко, вечером было много клиентов, сидеть и размышлять было некогда. Это спасало и отвлекало от желания достать телефон, и посмотреть ответ.

Домой вернулись с мужем уже за полночь, все же правило "до последнего клиента" — непоколебимо.

— Родная, я поиграю немного? Отдохну от рабочего дня? — такой вопрос, как будто от моего ответа что-то зависит.

— Иди, — надула губки, показав недовольство в голосе, но мужа это не смутило.

Он быстро плюхнулся в кресло-мешок, а я пошла в душ, хочу смыть с себя весь этот странный день. Может мне вообще все привиделось с утра? Ну конечно. Если бы, сообщение ждет меня, на почту пришло уведомление, еще днем.

"Одно непрочитанное сообщение от Даниила Астахова"

Сначала душ или хоть одним глазком взглянуть?

Ну конечно женское любопытство не унять никакой силой воли, сообщение нещадно было открыто и прочитано раз на пятьдесят.

Горели щеки, горели уши, горел воспалённый воображением мозг, вот теперь пора в душ, в холодный, нет — ледяной.

"Я приду, малышка, и сделаю с тобой все то о чем мечтал все эти годы, прямо там. И ты больше не сбежишь, я хочу тебя всю, и увезу оттуда к себе, даже если придется тебя похитить против воли. Ты моя, девочка!" — гласило сообщение.

Лаконично, сладко и приторно. Как в романе.

Так бывает, серьезно?

Глава 7. Данил

Вот так девочка, вот так удивила.

Какая храбрая, пару часов назад убегала от меня, как ужаленная, а теперь встречи захотела. В паху заныло. Я ведь прямо там тебя разорву на части, малышка. Я ждал этой встречи девять гребаных лет.

Место то какое выбрала: "Эклер". Кондитерская на окраине, приторно сладкая, как она сама. Знает, что там никто не увидит, боится, что до ее муженька донесутся слухи о нашей встрече.

Ничего, девочка, завтра я заберу тебя к себе и это не будет обсуждаться. Я смогу ее убедить, что она моя. Мы уладим все формальности с разводом, я заберу ее. Я эгоист. Я не живу без нее — я подыхаю. Написал сообщение в ответ, немного приторное, немного самоуверенное. Пусть она почувствует моё возбуждение и мою власть над ней. Я уверен, что власть осталась в моих руках.

Затрезвонил телефон.

— Ну что тебе еще? — Мира звонила каждый час, это бесило.

— Я звоню сказать, что сегодня пойду с девочками в клуб, сиди дома один, и подумай над своим поведением, Астахов! — голос Мирославы звучал издевательски и залихватски, было слышно, что она уже надралась.

— Мира, время 2 часа дня и ты уже пьяна? — сказал с отвращением и безразличием. — Тебе не кажется, что у тебя проблемы с алкоголем?

— У нас проблемы, Астахов, у нас, — сказала с мерзким смехом и бросила трубку.

Отбросил телефон на стол со злостью. Мерзкий голос, слишком звонкий, слишком металлический. Я ненавидел свою жену, с каждым днем все больше ломая ее своей ненавистью. Она не уходила, она гуляла за мой счет, покупала шмотки и побрякушки в магазинах, ходила по барам и мужикам, а после возвращалась, как нагулявшаяся кошка и ластилась у ног. Как я вообще ее выбрал, уму не постижимо. Мы друг друга стоили, это уж точно, и я это понимал.

Ее едкое: "у нас проблемы, Астахов", никак не шло из головы. Казалось мерзкий, звенящий голос въелся в мой мозг до самого основания. Скоро я избавлюсь от нее, и никакие угрозы и жалобы не изменят этого положения вещей. Все, что сейчас грело душу, это мысли о Лесе. Моя девочка всегда была другой, чистой и неискушенной. С каждым годом она расцветала все больше и становилась все краше. Я не мог сказать точно, когда наша дружба стала мне в тягость, потому что хотелось касаться ее и ласкать двадцать девять часов в сутки. Ее голова, склоненная на бок, когда я играл на гитаре приносила мне массу эстетического наслаждения. Я был готов играть век, два, десять, лишь бы она сидела напротив и так же смотрела на меня. Смотрела, как будто я Бог, как будто я её всё.

К сожалению, или счастью, в жизни все не так просто. Неизвестно как я сломал бы свою девочку, если тогда не разрушил иллюзии своими же руками. Я ломаю все, чего касаюсь. Я видел, как отец сломал мою мать, как она увядала от постоянных измен, а после и вовсе зачахла. Она заболела раком. Для меня был шок, но отцу все равно, он продолжал ломать ее. И после ее смерти, он привел любовницу уже через неделю. В их общий с матерью дом, в котором все было устроено ее заботливыми руками, в котором хранился ее запах, ее вещи. Он посмел. Он сказал, что это жизнь. И я почувствовал себя таким же, как он. Я предавал свою мать, я жил с этой женщиной под одной крышей и позволял касаться вещей матери. Я ненавидел их, но жил. Я ломал себя. И мог сломать Олесю. Я любил ее, но не мог пустить в свою жизнь. Слишком чиста и слишком дорога мне. Дорогое лучше отпустить, чтобы не уничтожить.

Все девять лет я отпускал, и так и не отпустил. Ее образ был всегда передо мной. Ее горящие глаза, ее отзывчивое на ласки тело. Она была такая громкая и такая настоящая. Мира скорей, как робот, все движения отчеканены до автоматизма. Олеся же мягкая и честная.

— Даниил Андреевич, у вас совещание через десять минут, — от размышлений оторвал голос Оли.

— Хорошо, подготовь все документы. — собраться с мыслями, все, что сейчас нужно.

— Ольга.

— Да, Даниил Андреевич?

— Какие ты любишь цветы? — странный вопрос, но Мира любила исключительно алые розы, думается, Олесе нравились другие и мысль узнать любимые цветы секретаря показалась мне здравой.

— Цветы? — девушка растерялась, виден был румянец на щеках. — Ну…наверное розы…белые…

— Спасибо, — вздохнул, нет, это не то, я помню, что было что-то другое.

Совещание прошло на ура. Время близилось к шести вечера, нужно было ехать домой, моё сообщение так и висело непрочитанным. Неужели струсила и не придет. Ну тогда ее будет ждать сюрприз у дома. И так целые сутки ждать встречи, нужно срочно себя чем-то занять, иначе я приеду прямо сейчас, и заберу к себе.

Поехал домой. Мира отрывалась в очередной раз, поэтому одному было спокойно. Так и не дождавшись ответа от Олеси, лег спать. Как там говорят? Утро вечера мудренее. Ночью моя благоверная вернулась домой и почему-то мысль начать сосать мой член, пока я сплю, показалась ей здравой. Кошка, как я и говорил. Такую не страшно ломать, она уже сломана. Она уже в игре. Всегда готова, всегда доступна.

Я занялся с ней сексом, быстрым, неистовым, как обычно. Я как будто наказывал ее, за то, что это не Олеся. И ей нравилось. Нравилось ли мне? Я просто снял напряжение. Мира в конце довольно заурчала и вырубилась, слишком пьяна. А я еще долго лежал смотря в потолок и не мог уснуть. Что я делаю? Зачем лезу в мир Олеси? Мы здесь по уши в своей грязи. Я и Мира. Мы стоим друг друга. С этими мыслями я отключился. Провалился в сон.

Утро выдалось сложным…

Мне не удалось незаметно уйти из дома. Мира проснулась пока я был в душе. Когда выходил, она уже мирно попивала горячий кофе на кухне.

— Что Астахов, ночью все же захотел меня? — в глазах пляшут черти.

— Не бери на себя слишком много, если ты подняла мой член, это еще ни о чем не говорит.