Страница 101 из 104
- Я сгоняю в пекарню, моя Тари, - хрипит упырь. Здесь в гараже у него есть копия железного зверя, и он, словно юнец, гоняет на нем, рыча и распугивая почтенных и немного сонных отдыхающих.
- Иди, - отвечаю я, всё равно встать сил нет никаких. Я, словно липкий джем, что размазали по горячему тосту. Кстати о варенье!, - возьми мне тех круассанов с малиной, а еще булочку с пеканом.
- Я мигом, - одевается он, а уходя возвращается и целует мою голую попу, слегка надкусывая правую ягодицу. – Ух, какой я голодный.
Я смеюсь ему в след. Мой зубастик!
Рев двигателя и спустя пару мгновений, лишь аромат наших соков, лаванды и вереска напоминает о том, что за безобразия творились в спальне.
Я опять задремала, то погружаясь в глубокую дрему, то выныривая на поверхность утомленного утренним соитием и начинающейся жарой сознания.
Секунду назад я была расслаблена и спокойна, но вдруг, тонкие волоски на руках поднялись, словно наэлектризованные от синтетического свитера, дыхание сбилось, а я вся подобралась и перевернувшись на спину, я подтянула ноги к груди. Обернувшись простыней, я встала и как раз потянулась за халатом, когда меня грубо развернули и шарахнули от стену.
Перед глазами заплясали хороводом звездочки, затылок отнялся, а зубы клацнули с такой силой, что я едва не откусила себе язык. Толстые потные пальцы сжались на моем горле, стискивая его изо всех сил. Давид, в мокрой одежде и со спутанными волосами, ранее уложенными в идеальную прическу, брызжа слюной и осыпая меня ругательствами, от которых мои бедные уши сворачивались в трубочку, все сильнее и больнее сжимал моё горло.
Его глаза были налиты красным, он выплевывал в меня обвинения и как мантру, с сумасшедшим блеском в глазах повторял «Это ты виновата! Это твоя вина!!!».
В книгах обычно читаешь, что в такие моменты вся жизнь пробегает перед глазами, особенно ярко прокручивая самые счастливые моменты. У меня же, когда кислорода стало катастрофически не хватать, а шея угрожала хрустнуть под на удивление сильными пальцами толстяка, наверное, мощи ему придавали одержимость и безумие, плавающее во взгляде, не было не единой картинки проносящихся розовыми единорожками в выключающемся сознании. Была лишь злость.
Неистовая досада.
Неудержимая ожесточение.
Сметающая все на своем пути ярость.
В сотне упаднических мыслей лишь одна кружила вьюгой.
Ненависть.
«Да чтоб ты сдох» - билось во мне с каждым ударом сердца.
«Сдохни» - стучало в каждом биении пульса.
Толстые пальцы разжались. Мешком с песком грузное тело повалилось на пол. И я рядом. Трясущиеся колени не выдержали и словно игрушечные шарниры отказались меня держать. Я стала отползать подальше от хрипящего и хрюкающего несостоящегося убийцы. Пока несостоящегося. Я едва дышала, горло сжималось в спазмах не желая пропускать так необходимый мне воздух.
Дверь вылетела с петель от удара ноги. Макс подхватил меня на руки и пнув копошащегося Даву носком освинцованного ботинка в живот, до хруста, побежал.
Едва мы покинули спальню, я смогла достучаться до вампира. Пусть тихо, но внятно я просипела, что всё в порядке, стараясь успокоить бушующего, озверевшего упыря.
Его глаза были мертвыми как у голодной акулы, почуявшей кровь, радужка белела, клыки и когти торчали острым частоколом, в общем весь набор – «уписиться» от ужаса был в наличие. Я крепко обняла его и поцеловала в шею, зарываясь в знакомый, успокаивающий запах любимого, а затем и укусила его в тяж, между шеей и плечом, не имея в виду прелюдию, но используя драгоценную кровь как лекарство. Горло и глаза защипало, но я продолжала пить, пока быстрая регенерация не сделала свое дело.
Спустя очень долгое время Макс, так и не спуская меня с рук, отправился в спальню.
- Не хочу, не тащи меня туда, не хочу это видеть.
Он отвел меня в гостиную и усадил на плюшевый диван, обернув вокруг меня простынь.
- Я быстро.
И исчез. Спустя несколько часов, когда представители клана забрали тело, служанка убрала, а я наконец-то позавтракала, да-да, кусок таки полез мне в горло, и с чаем, и с ветчиной, и даже с инжиром, я узнала, как преступник попал сюда.