Страница 2 из 15
Они спустились по крутому северному склону и оказались у подножья верхней части горы. Небольшая утоптанная площадка была окружена густым ельником, а несколько молодых ёлок как-то неестественно заслоняли склон. Архип раздвинул их, и перед ними открылся лаз.
– Проходи, новобранец, не стесняйся.
Авдей, склонившись, вошёл в проход. Где-то в глубине мерцал отблеск лучины. Шагов через десять низкий свод перешёл в высокую просторную камеру, где можно было стоять во весь рост. Посередине выложенные кругом угадывались закопчённые гранитные камни, между которыми тлели угли костра. По краям, вдоль стен, был настелен еловый лапник – видимо, для спанья. В противоположной стороне от лаза на чурках располагалась колода, над которой горела лучина, и где кто-то ел из котла варево.
– Ну, присаживайся, Авдошка, похлебай, небось, изголодался. После недавней вылазки, у нас даже хлеб есть, – предложил атаман.
– Алёшка, кашевар! Угощай гостя – он к нам надолго.
Сидящий за колодой, худой и чумазый парнишка, молча подал деревянную ложку и ломоть хлеба. Авдей с жадностью набросился на еду. Насытившись, он первым делом спросил:
– А дым-то, куда из кельи уходит?
Парнишка подал писклявый голосок:
– Вона, наверху, осина пустотелая врыта.
Архип дождался, когда гость положит ложку, и только потом решительно потребовал:
– А теперь рассказывай в подробностях, как оказался здесь, только без вранья, а то сам знаешь, что будет!
Авдей повторил то, что с ним произошло и что прокрутилось в голове за минувшую ночь. Когда он закончил, возникла пауза, после которой чернобородый с интонацией доверия к сказанному, медленно, с хрипотцой произнёс:
– Да, парень. Сломалась у тебя жизнь. Но не унывай – у всех нас произошло что-то подобное, а у иных и похлеще. Пойдём-ка на гору, погреемся на солнышке да побалакаем. А вы, ребятки, разомнитесь на дровишках – зима будет длинной и холодной.
При ясном дневном свете с вершины горы открылась великолепная панорама: на севере виднелась тёмно-синяя гладь Чудо-озера, простирающаяся до самого горизонта; на востоке, под горищей, текла, блестя струями, небольшая речка; на юге к подножью холма примыкало маленькое озерцо, с голубого цвета поверхностью; на западе низины моховых болот чередовались с высокими сопками, поросшими сосновым лесом. Лепота! И Авдей, и Архип, безусловно, чувствовали это, но восторгаться им было невдомёк – просто хорошо, и располагает к откровенной беседе.
– Перво-наперво скажу тебе, Авдошка – без моего дозволения ни на шаг – враз догоним. Знаешь почему?
– Догадываюсь. Здесь ваше логово, а если прознают, то всем крышка.
– Смотри-ка, смышлёный! Пика твоя пока побудет у меня – не взыщи. Пойдём на дело – получишь. Откуда она у тебя, такая мудрёная?
– Отец в бою с ливонцами добыл. От них же, вместе с матерью, опосля и смерть принял. Это всё моё наследство.
– Да, моих родителей тоже супостат порешил. А братишек младших своя же гнида на вилы насадила…
У Архипа на миг дрогнул голос.
– Вот теперь я их и насаживаю!
Они долго молча сидели на поваленном дереве. Поднявшийся ветер порывами стал заваливать лопату бороды Архипа, а Авдошкина шелковистая лишь пошевеливалась под упругими струями гонимого воздуха.
– Ну, ладно, иди мужикам пособи, да обнюхайтесь, а то на деле можно и топор в спину получить.
Авдей двинулся в сторону стука дровосеков, а Архип спустился в логово.
– Алёшка! Бери нищенскую суму и отправляйся в Ямскую слободу. Разнюхаешь: кто куда собирается, что повезут, какие новости. В общем, не впервой – знаешь, что нам нужно. А, главное разузнаешь про карету с Дементием – не врёт ли наш гость, а то не ровен час засланный. Три дня тебе на всё – раньше не возвращайся, и больше, чем на день не опаздывай. Да, вот ещё – соли купишь.
Архип подошёл к бочке, стоящей в углублении стены, с большим трудом вывернул её оттуда и, запустив руку, достал пригоршню медных монет.
– Здесь тебе на котомку соли с избытком хватит, а остаток таким же нищим раздашь. Не скупись – сам такой!
Довольный шуткой, Архип гоготнул.
На четвёртый день Алёшка, с синяками и пустой котомкой, приковылял на гору. Архип завёл бедолагу в логово, а всем велел погулять.
– Ну, что там у тебя случилось?
– Шёл по тракту, в аккурат у Рачевьего озера. Налетели, как коршуны, воеводы услужники – пытали да расспрашивали.
– Что им было нужно?
– А, всё про лихих людей расспрашивали да про тебя, чернобородого.
– Сказал что?
– Упаси Господь – ты ж мне как родной отец!
– Что там с Дементием?
– Правду сказал Авдошка – закопали Дементия, сам видел.
– Туда ему и дорога, кровососу! А, соль где?
– Так ведь услужники всё выгребли да ещё накостыляли.
– Сколько их было?
– Десятка три, а может и более.
– А что за оружие у них?
– Копья да сабли, а у одного пищаль видел самострельную.
– Да, всерьёз за нас взялся воевода!
За обедом Архип сообщил подельникам новости, принесённые Алёшкой.
– Ну что, ребятки – ещё неделю придётся дровишками позаниматься, а то, не ровен час, на засаду можно напороться. Харчи пока есть, вот с солью плохо – не принёс кашевар. Архип на минуту задумался.
– Отправляйтесь, монах с Никишкой, в береговые деревни, да только не в ближайшие. Раздобудьте соли, а лучше купите – рыбаки народ зажиточный, деньги любят.
– А чего не в ближайшие? – встрял Гаврила.
Атаман пояснил:
– Волк и тот вблизи логова скотину не трогает, а нам, по всему, умнее следует быть.
– Ну, а мы с Авдошкой охотой займёмся – солонина зимой не лишней будет.
Через день, на рассвете, Архип вернул Авдею пику. Сам же, сунув топор за пояс, кивком головы дал понять, чтобы тот двигался за ним. Накануне, вечером, они обговорили план охоты: чернобородый должен будет подманить лося голосом (у быков гон в самом разгаре), а Авдей из засады постарается сработать пикой.
Двигаясь звериной тропой вдоль болота, Архип периодически подавал хрипящий, отрывистый звук:
– Ххоооп, ххоооп!
Первый ответивший лось вначале приблизился, но потом стал голосить на месте. Чернобородый определил:
– Этот не варится, пошли дальше.
Следующий бык понёсся без опаски на звук якобы соперника. Покрутив поднятой бородой, Архип указал Авдею куст бузины, где следовало затаиться, а сам, перебежав поляну, скрылся в зарослях лещины, откуда продолжил дразнить лося. Авдей ещё издалека услышал стук рогов о ветви деревьев и тяжёлое дыхание зверя. Расчёт Архипа оказался правильным – лоснящийся тёмно-коричневый бык, выбежав на поляну, остановился, выискивая соперника. В этот момент со стороны, где скрылся чернобородый, донёсся хруст сучков – лось мгновенно двинулся в эту точку, как раз мимо куста бузины. Авдей, чуть пропустив зверя, в три прыжка подскочил и со всей силы всадил пику под лопатку. Лось, не останавливаясь, повернул шею в сторону охотника, сверкнул обезумевшими глазами, и, сделав несколько шагов, рухнул.
Из орешника вышел улыбающийся Архип:
– Молодец Авдошка, умело сработал! По правде, сомневался в тебе – больно молод, а теперь и на дело взять не побоюсь.
Авдей, сдерживая волнение от схватки со зверем, постарался остаться равнодушным к похвале. Они молча начали разделывать тушу. К вечеру мясо было перенесено в табор, а из чела логова исходил дразнящий ноздри аромат варившихся потрохов. Монах с Никитой подоспели вовремя, и не с пустыми заплечными мешками. Горсть соли в котёл, часть в бочку с лосятиной – день прошёл не зря, а награда – свежатина до отвала. Насытившись, Авдей лёг на еловый лапник, и перед тем как провалиться в сон, с горечью вспомнил, что больше нет его Марьянушки…
Ещё несколько дней разбойники занимались вполне мирным делом – заготовкой дров. Во время работы произошёл случай, предсказанный Архипом. Никита и Гаврила валили деревья, Авдей с монахом обрубали сучья и делили стволы на поленья, а Иван с чернобородым таскали их поближе к схрону. В один из моментов, когда Архип унёс очередную вязанку, начало валиться подрубленное дерево, но обычного предупреждения «поберегись» не последовало. Монах, почуяв неладное, с мычанием отскочил в сторону, а Авдей уже не успевал. Он лишь выпрямился и, глянув вверх, сделал всего один, но расчётливый шаг. Берёза с шумом упала прямо на него – дровосеки замерли – среди ветвей стоял невредимый Авдей со стволом дерева у груди и толстыми сучьями по бокам. Как ни в чём не бывало он начал обрубать ветви с берёзы, только что чуть не погубившей его. Авдошка понял, что произошедшее не случайность, а проверка, устроенная ему Никитой, с одобрения Гаврилы. Подельники переглянулись, а монах покрутил пальцем у виска, на котором появились капельки пота. Вернувшийся Архип ничего не узнал, ни в этот день, ни впоследствии – проверка ведь только началась.