Страница 14 из 39
Ссора добропорядочных любовников
Анжелика долго сидела на балконе и смотрела на звездное небо. Она отпустила свой эскорт, отправила служанок спать. Ей хотелось побыть одной.
Она все еще переживала из-за происшествия с Карменситой. Ей казалось, что она не во всем разобралась. Почему она так поступила? Да, ей было неприятно видеть, как та, мокрая, находится у ног её мужа. Неприятно было слышать её умоляющий о любви голос. Может в этом все дело?
«Он очаровывает их своим голосом». И она убедилась, что это действительно так. Анжелика помнила, как завороженно стояла, наслаждаясь тембром, и ей хотелось слушать этот голос еще и еще. Этот голос, который она ощущала каждой клеточкой, заставил сердце биться, как колокол в груди.
— Он хочет, чтобы я тоже, как и эта женщина, умоляла его о любви! Но я не хочу этого! Не хочу! Он мне отвратителен.
Вдруг она вспомнила, как после ухода профессора совершенно свободно разговаривала с ним и смотрела ему в лицо. И его вид не возмущал её.
— И сегодня, когда я постучалась, я тоже спокойно смотрела на него. Я была возмущена, раздражена. Но не его видом, а той сценой, свидетелем которой я стала.
«О, я уверена, она будет великолепной ученицей! Как и меня, ты сумеешь убедить её, что она единственная из женщин…» — услышала она голос Карменситы.
— Пусть попробует меня убедить! Не думает же он, что я брошусь ему на шею!
Еще какое-то время Анжелика сидела, ни о чем уже не думая. Ей стало жаль, что она пропустила сегодняшний прием из-за своего же неблагоразумия и что она не услышит Золотой голос королевства.
И вдруг под окнами послышались звуки гитары. Она выглянула в сад, но в темноте тенистых рощ не смогла никого разглядеть.
— Наверное, Энрико пришел ко мне. Как мил этот юноша. Он решил меня развлечь…
Но вот невидимый музыкант начал петь. Его сильный низкий голос не был голосом пажа. Этот певец был непревзойденным мастером. Его голос обладал исключительной мощью. Анжелика не понимала всех слов, но одно слово звучало вновь и вновь: «Amore! Amore!»
Любовь!
Постепенно она поняла: «Это он, последний из трубадуров, Золотой голос королевства!» Никогда раньше она не слышала такого необыкновенного голоса. Порой ей говорили: «Ах! Если бы вы слышали Золотой голос королевства! Но он больше не поет. Когда же он снова будет петь?» А затем на нее бросали насмешливый взгляд, жалея, что она не слышала главную знаменитость их провинции.
— Это он! Это он! — твердила Анжелика. — Но почему он здесь? Неужели ради меня?
Она открыла дверь и, прижав руки к груди, чтобы сдержать биение сердца, выскользнула из зала, спустилась по белой мраморной лестнице и вышла в сад. Жизнь! Неужели она наконец начнется и для Анжелики де Сансе де Монтелу, графини де Пейрак? Потому что любовь это и есть жизнь!
Мужчина был в бархатной маске. Черный атласный платок на итальянский манер, завязанный на затылке, скрывал волосы. Привыкнув к темноте беседки, она увидела, что его слегка потрепанный костюм был любопытной смесью одежды слуги и комедианта.
— Вы чудесно поете, — произнесла Анжелика, видя, что трубадур не двигается. — Но я хотела бы знать, кто вас послал.
Мужчина говорил медленно, тихим голосом, словно опасался быть узнанным.
— Никто, мадам. Я прибыл в Тулузу сегодня вечером и сразу отправился в отель Веселой Науки, где собралось веселое и многочисленное общество. И где я намеревался петь свои песни. Но, узнав что вас там нет, я тотчас помчался вслед за вами. Ибо в Лангедоке слава о красоте графини де Пейрак столь велика, что я уже давно мечтаю увидеть вас.
— Ваша слава не менее велика. Вы ведь тот, кого называют Золотой голос королевства?
— Да, это я, мадам. Ваш покорный слуга.
Анжелика села на мраморную скамью, которая опоясывала беседку. Аромат вьющейся жимолости опьянял.
— Спойте еще, — попросила она.
Страстный голос зазвучал снова, но чуть мягче и глуше, чем раньше. Эта песня была уже не призывом, а скорее жарким чувственным откровением:
Я пью твои губы,
Хмелея от счастья,
Пьянея от их тепла.
Я чувствую бархат,
Их нежность,
Причастность
К всем тайнам
И власть греха;
Анжелика закрыла глаза. Его голос сильнее, чем пылкие слова, завораживал ее, погружал в неведомое доселе наслаждение.
Их сладость и терпкость,
Их ласку и силу,
Их страстность,
Призыв в крови…
Я пью твои губы
Хмелея от счастья
И тая от их любви.
Голос смолк. Незнакомец скользнул на скамью. Он крепко обнял ее одной рукой, с нежной настойчивостью другая приподняла ее подбородок. Анжелика инстинктивно поняла, что мужчина знает толк в любви и одержал немало нежных побед. Эта мысль на мгновение расстроило женщину, как будто у неё были особые права на трубадура. Но едва губы певца прикоснулись к ее губам, у Анжелики закружилась голова.
— Я не должна так поступать… Это грех! Что, если Жоффрей застанет нас…
Ей казалось, что сейчас она лишится чувств или заплачет. И это мгновение ей что-то напоминало… Свежесть лепестков фиалки и их сладостную нежность… когда Жоффрей целовал в свадебную ночь… Она также чувствовала на своих губах запах фиалок, лишалась чувств, и ей хотелось плакать, когда он от нее отстранялся. И он так же приподнимал её подбородок, чтобы поцеловать в первый раз. И таким же властным жестом он привлекал к себе в галерее, где она благодарила его за подарок. Заметив, что пальцы трубадура ласкают ее обнаженную грудь, которую тот незаметно высвободил из корсажа во время поцелуя, она с трудом немного отодвинулась и… заметила, как сверкнул камень на кольце… На кольце её мужа!
— Вы созданы для любви, — шептал ей трубадур. — Стоило мне коснуться вашей кожи, я понял это.
— Простите меня, — пробормотала она в смятении. — Но я не знала… я не знала…
Анжелика не понимала, что происходит. Это не Золотой голос, а Жоффрей! К чему эта комедия! А если бы она не узнала его? Ей так хотелось немного любви… А это был её муж. Самообладание покинуло её в ту ночь, и она уже почти готова была потерять голову и сейчас. Если бы это произошло, он бы обвинил в неверности? Или зло посмеялся над порывистостью? Она чувствовала, как её охватывает гнев. Да он завладел тогда телом против ее воли (ну, или почти против воли). Она сама не знает как, не помнит, все это было как в тумане. А теперь он пытается забрать душу. Он её околдовал! Как сегодня у закрытой двери.