Страница 102 из 113
- Я скучал, брат, - сказал,протянув руку в нашем секретном, еще с детства, приветствии. В мою раскрытую ладонь Джа вдавил кулак. Сбитые, испещрённые бледными шрамами костяшки, темные вены, худые предплечья… Брат отказался даже от помощи наложниц, сам принял ванну, побрился, надел свои одежды, а в глазах его застыли одновременно и мольба, и смирение.
- Я знал, что рано или поздно ты найдешь виновного, и судя по тому, что она не присутствует при нашем разговоре, тебе всё известно, поэтому прошу о снисхождении. Сам, - покаянно начал брат, - её вина лишь в том, что она слишком сильно любила своё дитя.
- Она могла прийти ко мне.
- После того, как отец пожалел жеребца для сына? – удивился брат. Его лицо выражало скепсис, а слово «жеребец» он буквально выплюнул из себя.
- Я не он, и тебе это прекрасно известно, как и ей.
- Понимаю и смиренно соглашусь с любым твоим решением, но, Азам, прошу, я уже потерял отца, если потеряю и мать… - он замолчал. Я собирался вынести немилосердный приговор, покушение на жизнь вседержителя и его близких всегда карается мучительной смертью, но как быть сейчас, я не знал.
- За неоднократные покушения на меня и попытку убить мою невесту, твоя мать, брат мой, не будет казнена, - Джа облегченно выдохнул и откинулся на парчовые подушки. Во время вердикта он весь подобрался, привстав с удобного ложа и затаился в ожидании. – Но она будет изгнана. И твоя воля, брат мой, пойти за ней или остаться подле, быть верным соратником, другом и советником, но видеть её более я не желаю.
- Спасибо, всемилостивейший. Я останусь, потому что в тебе есть то, что нет в отце: милосердие и порядочность, именно такого Тана заждался Расаян.
- Прогиб засчитан, - засмеялся я, пытаясь перевести серьезный, но неловкий разговор в шутку, - выздоравливай. Я дам вам время попрощаться.
- Разреши спросить, как ты узнал про мать и где я? – любопытство – вот та из десятка черт, что объединяла нас ближе крови.
- На эти вопросы всего один ответ – Алисия.
Именно она разгадала загадку покушений.
Кому будет сильнее всего выгодна смерть единственного наследника? Тому, кто знает наверняка, что бастард Арунаяна жив.
Что бы могло заставить отца расстаться с жеребцами? Осознание никчемности (уйти, не оставив наследника мужского пола в Расаяне означает покрыть позором себя и в загробном мире, и не будет покоя тому, кто не продолжил род. Жеребцы не помогут пересечь Лету и переродиться в новой жизни), угасание рода.
Я даже мог понять её опасения, простить трусость и малодушие, но то, что она едва не убила Лиссу, забыть не мог.
Мать брата вернут под опеку семьи, она не будет более занимать главенствующую роль старшей жены в доме, отныне её содержание будет минимальным, её драгоценности ( если от них что-то осталось, всё же несколько талей она успешно платила шантажирующим её разбойникам) станут наследством дочерей Джа, или дочерей сыновей Джа, брату будет дозволено встречаться с ней раз в год, на её день рождения. О последнем меня просила Лисса, а я не мог ей отказать.
Все эти мысли вихрем промчались в моей голове и покинув свои покои, отправился к женщине, которая, надеюсь проявит такое же милосердие, как и я сегодня.
Алисия Люпис
Мне снился потрясающий сон: как я нежусь в танских купальнях, расслабленно наслаждаюсь контрастом горячих и холодных потоков, попивая мятную воду, как после сильные пальцы массажистки разминают с согревающим маслом каждую утомленную мышцу в моем уставшем теле, как дышу обжигающим, просоленным воздухом в банях, как с каждым мгновением мне становится дышать все сложнее, я с трудом делаю вздох, и еще один, и еще, а затем меня резко выдергивает из объятий дремы…
Я лежу, запутавшись в покрывало, подбитое мехом норки, спелёнутая словно дитя, мокрая от усилий выпутаться, в окно пробивается неяркий свет заходящего солнца, половина, на которой со мной засыпал Азам – пуста. Судя по всему, проснувшись, решил не будить, уверена в это самое мгновение он у брата, мне там делать нечего, я не член семьи, а вот желание сделать сон явью накрыло меня удушливой волной и я словно закуклившаяся гусеница доползла до края кровати и совершенно неграциозно брякнулась на пол, удар смягчило застланным ковром и пред моим носом оказались вышитые золотой нитью подковы очередного высококлассного жеребца.
Звать Ирию было стыдно и я, выдохнув, принялась выбираться из пут, кряхтя и постанывая. Естественно, именно за этим занятием меня и застал Азам. Подрагивающие уголки губ, покрасневшие кончики ушей и едва видимо трясущаяся грудь выдавали его с головой, но за умение притворяться я поставлю ему свою любимую оценку - «сносно».
Любимый не выдержал и рассмеялся в голос, а подойдя поближе стал раскручивать слой за слоем, я шипела и возмущалась, фыркала и негодовала.
- Я словно снимаю обертку с любимой конфетки, - улыбался Тан так, что казалось его щеки треснут от перенапряжения.
- Так же шуршит? – прокомментировала я.
- Нет, такая же вкусная начинка, - распутав до конца, притянул меня к себе Азам и поцеловал. Так сладко, словно и правда недавно объелся конфет.
- Ты куда-то шла? – спросил меня он, наконец-то оторвавшись от моих пылающих губ.
- В купальни, очень надеюсь, что сегодня приправить ядом воду не успели, - съязвила я. Настроение было слегка покапризничать и немного побаловаться. – Составишь мне компанию?
- И даже больше, - хитро прищурился Тан.
- Что ты имеешь в виду?
- Я первым опробую воду, моя Áнима, - улыбнулся Азам и подхватив меня на руки, решительным шагом направился в банный комплекс. Я обняла его за шею, и прикусила мочку уха, проведя острым язычком по глубоким линиям ушной раковины. Азам так вздрогнул от неожиданности, что чуть не уронил меня, а оторвав от себя не удержался и приник к моим губам.