Русские исторические рассказы
(Совр. орф.)

Ермак велел причалить к берегу и казаки пустились вдогонку за татарами. Тут они разорили татарский городок Епанчин (Туринск) и несколько деревень. Затем сели опять в лодки и поплыли дальше в реку Тавду, где поймали несколько татар, среди которых один оказался понаряднее других. Ермак велел его привести к себе и спросил, кто он и откуда?

— Зовут меня Таузаком и я приближенный даря Кучума, — отвечал татарин.

— Если хочешь жив остаться, — сказал ему Ермак, — то говори всю правду, а иначе я велю убить тебя вот этим.

Ермак приказал в глазах татарина прострелить железную кольчугу. У татарина от страха под жилками затряслось.

— Все расскажу, что знаю, — отвечал Таузак, — на реке Иртыше стоит город Сибирь, а живет в нем и царствует царь Кучум. Хоть он слеп, а сильный царь. Под началом у него много князей, которые ему платят дань. Есть у него племянник Махметкул, такой богатырь, какого другого на свете нет. Кучума народ не любит за то, что он обращает его в магометанство, и обращает язычников силой. Войска у него много и оружие есть, а вот таких штук, какими вы стреляете, у него нет. Будь у него такие штуки, так он покорил бы весь мир. Сибирь город хороший, торгует с бухарцами мехами.

— А как нам пройти в Сибирь?

— Пройти Тавдою рекою, а потом войти в Тобол, а из Тобола в Иртыш.

— Ну, так знаешь, что татарин, — сказал ему Ермак, — иди-ка ты теперь к своему Кучуму и скажи ему, что и мы скоро будем.

Глава V

Клич Кучума

Скачет Таузак на одной лошади, а другую ведет под уздцы, а как начнет лошадь под ним приставать, он сядет на другую, а прежнюю ведет под узды, и вот на третий день, перебравшись через три вала, подскакал к городским воротам и поехал по городским улицам. Дома в городе были деревянные, а которые побогаче, то из необожженного кирпича. Подскакал Таузак ко двору Кучума и прямо прошел к нему в горницу.

— По поступи слышу, — проговорил слепой Кучум, — что с недобрыми вестями приехал ты, Таузак.

— С недобрыми, царь батюшка, с недобрыми. Горе твоему царству — близятся к нам русские, со страшными луками. Народ они крепкий, сильный, а как стрелять начнут, то словно гром гремит, а молния так и сверкает.

— Что ты вздор-то говоришь, — проговорил встревоженный Кучум.

— Нет не вздор, а истинную правду, и стрел они не выпускают, а людей убивают, даже железные кольчуги насквозь пробивают.

— Горе мне, горе! — закричал царь, — видно правду пророчили люди.

— Горе! Горе! — закричали царедворцы.

— Горе! Горе! — повторили жены Кучумовы.

А по улицам народ с тревогою рассказывал, что в воздухе виднелся город с христианскими церквами и что вода в Иртыше была кровавого цвета.

— Горе! Горе! — кричали татары по всем улицам, — не даром приходил от Иртыша белый волк, а от Тобола черная собака, и грызлись между собою.

— Белый волк, — объяснили сибирские волхвы, — это Кучумова рать, а черная собака русские. Быть войне! Русские идут.

— Русские идут! — кричали на базаре, — погибнет царство Сибирское.

Тут же на базаре стоял черноволосый парень лет около двадцати, и продавал привезенную им на двух возах муку. Разузнав все, что было известно о приближении русских, Иван Савин или, как его тут звали, Абдул сел на одну пустую телегу и, посадив на другую работника остяка, во всю прыть поехал допой.

Анисья вышла за ворота и, слыша стук телеги, проговорила про себя:

— Что это скачут сломя голову? — наверное что-нибудь случилось.

Ваня с шумом въехал в отворенные ворота и по побледневшему лицу его мать увидала, что действительно что-то случилось.

— Что такое? — проговорила Анисья.

— Идем в горницу! Там скажу.

Дом Анисьи был целою усадьбою. Муж ее, Абдулка, умерший только в этом году, оказался хорошим мужем и превосходным хозяином. Они держали пятерых работников и нескольких работниц, но не из татар. Никто не знал, что жена у него не татарка, и они торговали на славу. В горнице сидела белокурая красивая девушка Феня и ткала какую-то материю из волокон крапивы, чему она выучилась у сибирских уроженок.

— Русские идут! Сибирь брать! — проговорил Ваня.

— Господи! Слава Тебе Боже! — проговорила Анисья, опускаясь на лавку.

— Наконец-то я не буду прятаться от людей, — вскричала Феня.

— Надо будет встретить их с хлебом-солью. Займись-ка, Феня, да вычисти серебряную ризу хорошенько. В городе-то все точно осовели, — прибавил Ваня.

В городе, действительно, все точно осовели, но раньше всех других опомнился слепой Кучум. Он кликнул клич и стал собирать целые полчища народу и высылать их против казаков. В самом узком месте на Тоболе он велел протянуть через реку железные цепи, чтобы остановить русские лодки и напасть на них. Цепи, точно, не пустили Ермака и он три дня бился с татарами, и не мог одолеть их. Тут он пустился на такую хитрость: набил чем попало лишнее казацкое платье и разместил эти чучела по лодкам, а сам вышел с казаками на берег и ударил на татар. Как татары увидали, что в лодках еще такое множество казаков, они и бросились бежать, так Ермак дальше и поплыл.

Видя, что удержать русских нельзя. Кучум разослал гонцов по всему своему царству, сзывая всех воевать. И собралось у него войско. Он распорядился так: под горою Чувашьею, на реке Иртыше, он приказал себе сделать засеку, а конницу под начальством Махметкула выслал против Ермака.

— Если ты не справишься с русскими, — говорил он Махметкулу, — то я выйду из города, засяду в каменную засеку и не пропущу русских.

Засека эта была сделана из тины и каменьев, неподалеку от Сибири и верст за пятнадцать дальше Абдулкиного заезжего двора.

Махметкул пробрался в урочище Бабасан, где у Ермака был устроен окоп. Ермак несколькими залпами остановил тысяч десять татарских всадников, которые неслись на него, чтобы смять и потоптать. Ермак стал преследовать бежавших татар, но потом рассудил, что лучше поберечь порох, и поплыл дальше по Тоболу. Вторая схватка происходила за шестнадцать верст от Иртыша у прибрежного татарского городка, до которого татары провожали казаков, постоянно обсыпая их стрелами. Начальник города Карача вывел своих татар и начали они драться с Ермаком. Ермак разбил татар, взял город и перенес из него к себе в ладьи множество золота, серебра и царского меду, поплыл дальше по Тоболу.

На стрелке при соединении Тобола с Иртышом, на берегу появилось опять множество татар.

— Экая их пропасть! — проговорил Ермак, — всех не перебьешь, зарядов не достанет. Лучше утекать так.

Дружно ударили казаки веслами, а с крутых берегов их начали осыпать стрелами. Стрелы так и звенели о кольчуги, а случалось, что и ранили казаков. Ведь и мухи надоедают, а не только стрелы. Когда они очень надоедят казакам, то те выходили на берег и давали по татарам залп, а те все разбегались; но лишь только казаки плыли далее, как татары снова осыпали их стрелами.

Видит Ермак, что без схватки дело не обойдется, и велел он причалить. Вышли казаки и началась жестокая битва. Татары убили кое-кого из казаков и всех до единого переранили. Не жалея себя, защищали они свою родную землю, но все-таки казаки одолели их и поплыли дальше, уж вверх по Иртышу.

Глава VI

Грозная дружина

В это утро на Абдулкином дворе страшно много было хлопот. Мимо взад и вперед скакали татары и вести обо всем, что происходило, передавались тотчас же, так как многие заезжали напиться.

— Татары бегут! Русские близко! — говорили работники.

Анисья ног под собою не чувствовала.

Кучум, услыхав, что казаки приближаются к Чувашьей горе и везде разбивают его войска, сам вышел из своей столицы Сибири и с большой ратью стал на горе. А Махметкул спрятался в укреплении под горою.