Страница 8 из 18
только помыслил дойти».
Так можно описать моё состояние.
Метрах в двадцати от нас спокойно шла лодка с Анечкой, она поглядывала на меня острым, быстрым взглядом, и я понимал: что-то нехорошее творится у неё на душе. Она что-то нервно
говорила подругам (они были вчетвером на лодке). Те кивали и соглашались.
Часа через два мы прибыли. Усталости не было, спокойствие, как штиль на море, разлито было в
душе, и, не торопясь, я начал обустраиваться. Тут бросилось в глаза, что все четыре женщины ходят
с раздутыми от герпеса губами. Когда успели? Это у них эпидемия такая? А, какая разница...
К вечеру, перед ужином, ко мне подошла одна из них и поведала историю сегодняшнего дня.
- Ты знаешь, мы очень виноваты перед тобой… Ну, мы, экипаж нашей лодки…
- С чего так?
- Ну, Анечка очень болезненно отнеслась к тому, что не она, а ты вылечил Сергея.
- Понимаю…
- Пока мы плыли, она тебя всячески осуждала, мы соглашались… Результат - у нас у всех четырёх
раздуло губы от герпеса…
- Ну, так и что?
- С Анечкой совсем плохо… она задыхается…
- От герпеса?
Мне было забавно: они осуждали меня, а теперь вот парламентёр приходит и всё это мне
рассказывает с виноватым видом.
- Нет, у неё раздуло горло… герпес – это ерунда. А вот горло… Она задыхается и не может говорить, мы… боимся за неё, тут нет врачей.
Она чуть не плакала от унижения и от страха за жизнь подруги.
- А я тут при чём?
- Анечка сказала, что это оттого, что она на тебя напраслину возвела… Ну, в общем, она хочет
извиниться…
- Мне это не надо…
- Помоги ей, а? Она же умрёт, вон шипит только…
Мне было смешно и неудобно. Сознание силы делало как бы отстранённым от всей этой жалкой
человеческой суеты с наговорами и осуждениями… С другой стороны, умрёт ведь. А у неё ребёнок
дома…
- Ладно, пусть приходит.
Через пять минут с виноватым, понурым видом она появилась в моей палатке.
- Ты поняла, что была не права?
- Ага.
Она действительно хрипела и слова сказать не могла. Ужас!
Мне стало жаль её.
16
- Садись ко мне боком и не двигайся.
Левая рука около затылка, правая ладонью вверх около горла.
Что мне делать? Известное дело, вспоминать Силу. Я сосредоточился и постарался вспомнить
атмосферу того Озарения, которое царило вчера во мне. Получалось не очень, но некую
стабильность я всё-таки ощутил. Почему-то вспомнились слова Будды:
«Знайте же, нищенствующие Бхикшу, что нет в вас постоянного принципа».
И лишь наставленный ученик, приобретая мудрость и говоря: «Я Есмъ», - знал, что он говорит.
Вот этот самый постоянный принцип, единственно верный в море человеческого естества, я смог
уловить в тот момент. Я зафиксировал это воспоминание-ощущение в сознании и остановил
течение ума: Сила позволяла мне теперь делать это без труда.
Я увидел тёмное, почти чёрное небо, камыш у берега, колеблемый ветром, и молнию, пронзающую
небо над камышом. В этот миг сознание постоянного принципа вспыхнуло во мне, как та молния, и
я понял, во всей серьёзности осознал, что Анечка излечилась. Так поняв, я сказал:
- Иди, ты здорова, и не повторяй своей глупости.
Она прокашлялась и уже вполне нормальным голосом сказала:
- Хорошо.
Мгновенно вернувшийся голос поразил её сверх всякой меры, и она, пятясь, быстренько выползла
из палатки.
После этого мы больше не общались. Она старательно избегала меня, и, судя по тому, что голос у
неё не пропадал, обо мне она не говорила.
Глава 2. Поиски Учителя
Россия, 1999 год
Прошло несколько лет после тех славных дней. И вот я приглашён Буддистом. Как встретить
судьбу? Чую сердцем, верно будет. Но как стать достойным? Множество битв позади. Ещё
больше впереди, так чего ж думать?
Летом ещё раз посетил Елену Ивановну.
Она без лишних расспросов наладила Престол. Буддист пришёл сразу же.
- Что делать мне?
- Мой закон ты знаешь – средства будут. Если к сроку думаешь быть в Шигацзе – шаги ускорь.
- Но как узнаю Тебя?
- Я сам приду.
Ничего нового. Я ждал. Подвернулась работа, и за два коротких месяца я совершенно неожиданно
для себя заработал нужную сумму. Можно было купить квартиру, которой у меня не было (они
были в то время удивительно дешевы), но, не медля ни дня, я оформил загранпаспорт, купил билет
до Катманду и полетел. Прибыв в Непал, я вдруг осознал, что попал в это удивительное место точно
в тот самый день, который был назначен мне в феврале Буддистом.
С первых шагов по этой благословенной земле я почувствовал, что чьё-то могущественное внимание
непрестанно почиет на мне. Это было похоже на взгляд родителей за плавающим ребёнком –
ненавязчиво, но постоянно и с готовностью в любой момент действовать быстро и решительно.
Сначала я думал, что в этой волшебной стране такое чувствуют все. Но, пообщавшись с народом, понял, что это чувствую только я. Все остальные радовались, отдыхали, ходили за покупками, ели и
пили, планировали дальнейший отдых, но ощущаемое мною волшебство было лишь моим.
В самолёте познакомился с ребятами из Севастополя. Они мечтали побродить в Гималаях, а в
Непале это сделать проще всего. Прилетев в Катманду, они же познакомили меня с Татьяной –
русскоговорящим гидом одного из туристических агентств. Она посоветовала мне гостиницу «Синяя
17
птица» в туристическом районе города.
Четырёхэтажный большой коттедж – так можно было её описать. Мой номер находился на самой
крыше, и с террасы открывался впечатляющий вид на горы, небо и окружающие кварталы.
Не медля, я заказал тур в Шигацзе на машине и обратный билет на самолёт из Лхасы через месяц.
Визы в Тибет китайцы давали не больше, чем на месяц, а меньше мне пребывать там не хотелось
- «гулять так гулять».
На следующий день пошли в китайское посольство получать визу.
Это было небольшое одноэтажное здание грязно-красного цвета. Мы вошли в небольшой
зал, полсотни китайцев и непальцев стояли у трёх окошек, терпеливо ожидая своей очереди.
Сопровождающий меня хорошо одетый представитель агентства протиснулся к окошку без
всякой очереди, приглашая меня пройти за ним. Очередь уважительно расступилась. Местные
с удивлением рассматривали мою бороду – такое они видели редко. В окошке мне приветливо
улыбался китаец, лет сорока, с сединой на висках.
Я протянул ему свой паспорт.
Взяв его в руки, он удивлённо вскинул брови:
- Улусэ!?
Я понял, что так он спрашивает, русский ли я.
- Ес. Улусэ.
- О, улусэ! Друг! Товарисч! Мосака!
Ага, Москва, значит.
- Ес, Мосака, Мосака.
Китаец стал улыбаться ещё шире:
- Друг, харашо!
Быстро выполнив какие-то операции с бумагами, он протянул мне паспорт обратно – в нём уже
красовалась месячная виза.
Толпа вокруг меня удивлённо гудела. Видимо, русских, да ещё и с бородой, тут видели очень редко.
Мы вышли. Мой сопровождающий завёл машину и на английском сообщил мне: