Страница 3 из 18
человека, скорее - на ангела, напоминающего схимника. Плащ с высоким острым капюшоном - вот
и вся одежда.
Фигура была метра три высотой, полупрозрачна, и можно было сказать о ней только одно – чистота
в пустоте. Как если бы пространство, занимаемое обликом явившегося ангела, было пустым от
материи нашего мира, и по причине пустоты заняла его чистота такая, которая незнакома здесь, на
земле, – так она необычна и поразительна.
Мы оба видели это. Сердца наши трепетали. Ни слова не говоря, мы вышли из Храма и направились
домой. Вскоре я спросил свою спутницу:
-Ты видела?
Тут же и она, почти одновременно со мною, спросила:
6
-Ты видел???
Обмениваясь впечатлениями, мы шли домой, и не было в тот момент на свете людей счастливее и
удивлённее нас.
Подобное видение посетило меня еще раз. Позже. На Пасху.
Пасха – это один из любимейших праздников. Однажды я стоял в том же храме на всенощной, и
вот, когда отворились Врата, я увидел Христа, выходившего из них по воздуху и крестившего людей.
Фигура была очень высока – около пяти метров, светла и чиста. Елей неземного блаженства разлил
Христос вокруг себя, и вся усталость слетела с меня в мгновение ока.
В тот вечер, идя домой, я видел в темноте так ясно и четко, как днём.
Россия, 1994 год
Может быть, мне просто не повезло, и не те священники и доблестные христиане встретились
на моем пути, а вот нужные и совершенные встретились кому-то другому, но не мне. Но
желания общаться на подобные темы с подобными людьми у меня больше не возникало. Я стал
заниматься ци-гуном под руководством знакомого доктора. В группе нас было человек сорок, и, наряду с дыхательной гимнастикой, часто проходили реальные боевые спарринги, боевые броски
и захваты, что меня вполне устраивало. Но довольно быстро мое внимание переключилось на
дыхательные упражнения, и вот почему.
Как-то во время сложного и долгого упражнения я вдруг ясно увидел перед глазами совершенно
удивительную картину: с высоты птичьего полёта я наблюдал прекраснейшую долину, зажатую
между двумя кряжами гор. Местами струились водопады, удивительной красоты лестницы в
китайском стиле тянулись по стенам гор уступами – от подножия к истоку водопадов; экзотические
деревья поражали необычными белыми цветами, все было зелено и необычайно свежо. Но не это
привлекло мое внимание. Весь воздух долины был заполнен удивительной голубоватой дымкой, которая несла на себе печать глубочайшего смысла. Назвать его можно было так: духовная
квинтэссенция культуры Китая.
Я не знал, почему и как это произошло, но поделился с тренером. Он, слегка опешив, сказал мне, что это напоминает динамическую медитацию. Было похоже на то, что он и сам не совсем понимал, что это такое, но так я обратил его внимание на себя.
От сопровождавшего меня с тех пор пристального взгляда тренера не укрылись и еще два
выдающиеся момента, которые произошли во время тренировок. Тренер буквально перестал
выпускать меня из поля зрения.
Как-то, в конце тренировки, разбившись по парам, мы стали делать вэй-шу («дающие руки»).
Смысл упражнения заключается в том, чтобы, собрав свою предполагаемую энергию чи между рук, толкнуть этой энергией противника. То есть толкнуть не руками, но энергией. У меня получилось.
И так, что все обомлели. Мой приятель Лёшка, которому не посчастливилось быть в этот вечер
моим противником, от такого удара отлетел довольно далеко. В тот же момент он побледнел, силы
покинули его. До дома он еле добрел и несколько дней мучительно болел. Тренер, объяснив мне, что так делать больше не надо, пристально посмотрел на меня: я был единственным, кто показал
такой результат.
Еще одна ситуация была связана с лечением. «Кто умеет разрушать, тот должен уметь созидать» – это
древнее правило, и мы обязаны были ему следовать. Научившись членовредительствовать более-менее сносно, мы стали залечивать раны. Способ древний и стабильный, называется «наложение рук
и сосредоточение». Мне достался немолодой долговязый и костлявый милиционер с хроническим
радикулитом. За полчаса, отведённые всем нам для опытов, мне удалось вылечить его радикулит, да так, что он почувствовал себя помолодевшим лет на двадцать. Это было удивительно мне, удивительно ему, но больше всех удивительно нашему тренеру. Этот милиционер был давнишним
другом нашего руководителя, который, будучи доктором, неоднократно пытался вылечить его, но
каждый раз безуспешно. А тут у меня все получилось с первого раза.
7
Вторым моим пациентом тренер назначил молодого человека, который несколько лет назад в
драке был так сильно избит, что половина его лица потеряла чувствительность и была значительно
бледнее другой половины. На глазах у изумленного народа за каких-то двадцать минут я восстановил
чувствительность лица, и кожа порозовела.
И вот как-то после тренировки тренер взялся проводить меня, чтобы по дороге пообщаться наедине.
После разговоров на отвлеченные темы он сообщил мне страшную тайну. Оказывается, кроме
всего прочего, тренер занимался еще и ритуальной магией. Он предложил мне присоединиться к
его группе. Это было модно. Но я, увлечённый мистическим христианством и боготворящий Исаака
Сирина, был в шоке от такого предложения и перестал ходить на тренировки.
Но неужели тренер, этот властолюбивый человек, увидевший во мне потенциально идеальный
инструмент для достижения своих целей, мог отказаться от представившегося ему случая? Конечно, нет. И он использовал магию, чтобы прибрать меня к рукам.
Россия, декабрь 1994 года
Началась зима, и город замело быстро и тихо. Белые сугробы вызывали радость и воспоминания
о чём-то чистом: о каких-то горах или горных лесах, где свет солнца отражается на снежном
насте, играя миллионами искр, слепя неосторожных путников.
Занятия в медицинской академии шли своим чередом, был уже третий курс.
В тот вечер у мамы был день рождения, и гости до часу ночи пили, ели и веселились, пели застольные
песни и долго не хотели уходить.
Когда наконец почти все разошлись, оказалось, что кто-то из близких друзей останется на ночь у
нас. Места хватало всем, и вот уже дом погрузился в мерное сопение подгулявших людей.
Заснул и я.
Это был не сон, я точно знаю.
Душа моя вылетела из меня и стала осматриваться. Я летел над полем, по краю леса.
В подлунном мире снег искрился не как на солнце, и глубокие тёмно-синие тени деревьев
покрывали часть снежной целины. Наст был плотным, несмотря на начало зимы, и снег волнами
больше напоминал застывшее море, чем занесённые поля.
На краю поля, у стены высоких елей, стояла одинокая изба без света. Я почти замер. Открылась
дверь, и из избы вышла женщина лет пятидесяти, немного грузная, но не дряхлая. Подперев
руками бока, она посмотрела в небо перед собой, и мне показалось, что она видит меня. Посмотрев
немного, она покачала головой, как бы желая сказать: «Вот что делается-то, а?»
Я хорошо рассмотрел её лицо и мог бы узнать его позже.
Но тут из окружающего меня воздуха вдруг стали образовываться прозрачные смерчи.