Подсознательная тень

«Что произошло? У меня была алкогольная интоксикация или это какая-то шутка моих коллег, которые устраивают розыгрыши для известных личностей и сейчас, когда я открою дверь, за ней будут стоять операторы с камерами и бесцеремонные журналисты, обычно нагло тычущие микрофон в лицо, расспрашивая: «Вам понравился розыгрыш?», «Первое, что пришло вам в голову, когда вы поняли, что вы в больнице?» – с облегчением подумал он, ведь это могло бы с легкостью объяснить его пребывание в подобном учреждении.

«Нет, что-то не так. Что было вчера? Я не попал в аварию, что уже хорошо. Шрамов на моем теле нет. Вспомнил! Кто мне кокс подкинул? Сэм! Вот подлец! Хотя у него всегда хороший товар. Я был в туалете. Одна дорожка. Мы с Уильямом вышли, я это помню. Красивые женщины, она улыбалась. Все было отлично. Этот сукин сын подсыпал мне что-то в бокал. Они, должно быть, сейчас ржут, наблюдая за мной. Я знаю, я понял. Мне не нравится ваша игра. Ты мне подсыпал что-то! Я знаю, это ты, сукин сын!»

Тут же он повторно осмотрел палату, в которой должны были быть, по его мнению, где-то спрятаны камеры и как минимум десяток микрофонов, записывающих каждый шорох. Отодвинул в сторону цветочный горшок, пытаясь что-то обнаружить. Затем поправил больничный наряд, элегантно пригладил рукой растрепанные волосы, чтобы, как ему казалось, лучше выглядеть в кадре, и, подойдя к двери, величественно толкнул ее. Но каким сильным было его удивление, когда за ней никого не оказалось. Никого!

– Какого черта! – было единственным, что ему удалось выдавить из себя. Это действительно, по его мнению, было похоже на глупую шутку. С возмущением, нахмурив брови, он медленными шагами покинул палату. Босыми ногами и в больничном халате он двинулся бродить по коридору в поиске персонала, или вообще кого-либо. Кажется, здорово влетит первому, кто встретится на его пути. Но пустые коридоры оставались предельно молчаливы со своим новым гостем.

Продолжая находиться в образе звезды, которую снимают спрятанные камеры, он направился к стойке для персонала, которая находилась возле лифта. Стол был небрежно усыпан папками с бумагами. Фото, прикрепленные к личным делам пациентов, служили доказательством того, что все-таки кроме Майкла здесь должен быть кто-то еще…, затем нашел какие-то таблетки: «Успокоительное, – подумал. – То, что нужно, спасибо, док, что позаботился и оставил хоть что-то», – с насмешкой, он отбросил пачку таблеток через плечо, продолжая копошиться в бумагах, непонятно зачем.

– Да это же… телефон, – приятно удивился своей находке Майкл, и свалил на пол кучу бумаг со стола, усевшись на него. – Да, очень хорошо, ты-то мне и нужен. – Схватив трубку телефона, Майкл, конечно же, мог позвонить одному из своих влиятельных друзей, чтобы тот отправил за ним машину и разобрался со всем, но единственным номером, который он знал наизусть, был несменный, на протяжении всех лет совместной жизни, номер его жены Линдси.

– Линдси, и чем же ты мне сейчас можешь помочь? – набирая номер, возмутился он. – Ничем, – на выдохе, с огорчением произнес. – Как же бесполезно держать в голове именно твой номер. Давай же…

Майкл набирал номер по едва видимым цифрам на телефонной трубке.

– Ну же, Линдси, только ответь на звонок.

Поднеся трубку к уху, Майкл понял, что он отключен, ни единого гудка в трубке, мертвая тишина. Ему казалось, что все это еще больше походит на глупейший розыгрыш, который мог быть придуман, и сценаристу, наверняка, придется познакомиться с кулаками Майкла, ведь когда все закончится, он не простит подобной издевки в свой адрес. – Черт, да что же это такое?!

В порыве гнева Майкл со всей силы швырнул телефонную трубку об стену, и дешевый пластик раскололся на две части.

«Мне бы только связаться с Джерри, этот ублюдок не раз вытаскивал меня из передряг, и в этот раз разберется», – подумал Майкл, бросив взгляд на бесполезную макулатуру, валяющуюся на полу, вид которой его уже сильно раздражал.

– Я засужу вас всех! И если это розыгрыш, советую всем вам немедленно выйти. – продолжал он возмущаться вслух. – Я же не могу быть здесь совсем один, должен быть еще кто-то. Двери во все палаты были закрыты. Дергая за ручку каждой, он видел за ними лишь аккуратно заправленную постель, в ожидании новых пациентов. Комнаты-близнецы, где каждая напоминает предыдущую. Ни единой зацепки, ничего того, что могло бы объяснить происходящее.

Майкл босыми ногами блуждал по холодному полу, но вернулся к лифту.

– Эй, здесь кто-нибудь есть? – настойчиво продолжал он, все еще ожидая услышать ответ.

Подойдя к лифту, он нажал на кнопку вызова, но индикатор не загорался.

– Черт, здесь хоть что-нибудь работает? – сквозь зубы, зло матерясь, надрывая голос заорал он. В этот момент Майкл был похож на капризного мальчишку, что вовсе ему не было свойственно. – Последний этаж! Кто ходит по этим лестницам? В больнице обязан работать лифт, – обернувшись, Майкл добавил в пустоту, – и телефон тоже! Может несколькими этажами ниже кто-нибудь тут тоже застрял? – Но заглянув в несколько палат на четвертом этаже, он никого не нашел.

Спустившись на первый этаж, все вокруг оставалось нетронутым. Как будто все, кто могли здесь быть ранее, все бросили и ушли, убежали. К белым стенам прижались несколько каталок для транспортировки пациентов, два инвалидных кресла, костыли, цветы в огромных горшках на полу, создающие хоть какую-то атмосферу жизни. На стене висели Доска почета, увешанная фотографиями медперсонала, сертификаты, подтверждающие элитный статус медицинского учреждения, фотографии улыбающихся детей, в обнимку со спасателями в белых халатах, и подпись: «Спасибо, доктор Ричард Сторнс, благодаря вам, я жива».

Снова бумаги на рецепции, неработающий телефон.

– Ну да, а меня никто спасти не хочет?! – с сарказмом в голосе произнес Майкл.

Толкнув со злостью высокие стеклянные двери, Майкл вышел на улицу. Ему было плевать, что из-за угла выскочит какой-нибудь папарацци и сделает пару откровенных снимков с неудачных ракурсов. Это действительно не интересовало его. Наоборот, он ждал первого попавшегося, на ком смог бы выплеснуть накопившуюся злость.

Ветер кружил в воздухе листовки по пустой улице, швырнул куда-то смятые в клубок газетные страницы, связку воздушных шаров он также удерживал в своей власти. «Перекрыли улицы? Точно, кино снимают! О, а может это все для меня, для этого розыгрыша? Удачно, если это так, но чтоб в таких масштабах…» – Эй! Вы все можете выходить, я сдаюсь! – Майкл поднял обе руки вверх. – Я знаю, что вы здесь, – продолжал он оглядываться. – Я вас вижу!

Майклу было неловко признаваться самому себе в том, что только манекен, уставившийся в его сторону за витриной небольшого частного магазинчика, становился единственным свидетелем происходящего. Но, похоже, что это было именно так.

На парковке, прилегающей к UCSF Medical Center на 505 Parnassus Avenue, Майкл тут же уселся в первую попавшуюся машину, пытаясь завести ее и добраться домой, но, к его удивлению, она не заводилась.

– Вообще ничего не работает? Что за черт?!

Он поторопился пересесть в другую машину, но повторилось то же самое. После нескольких попыток, ни одна из машин, наугад выбранных Майклом, не заводилась по непонятным причинам.

Кафе-мороженое, кофешопы, шоколадная лавка, все гостеприимные заведения на ранее шумных улицах стали безлюдны. Для Майкла оставалось загадкой, почему не было никаких признаков мародерства. Все как в обычный день, только без людей. Будто в спешке люди бросили машины, оставив ключи в замке зажигания.

Опустив голову, он поднес пальцы к виску, слегка надавив. «Что произошло? – и, сощурив глаза, продолжил вспоминать последний вечер. – Мы подписали крупный контракт, вечером была вечеринка, много спиртного… Линдси обиделась, что со мной флиртовала красотка Сильвия, звезда нью-йоркского подиума… брань сумасшедшего старика, читающего мне мораль и сердечно умоляющего не стирать с лица земли газетенку, принадлежавшую еще его прадеду… Не помню, что было потом. Я потерял сознание?»