Страница 3 из 11
– Чем могу быть полезен, господа офицеры?
– У нас срочное дело к полковнику Штиглицу, – заявил я, предъявляя удостоверение.
– Извините, господин капитан, но вы ошибаетесь! – иронически заметил дежурный, возвращая мне удостоверение, – наш начальник еще не получил полковника! Представление только недавно ушло в Берлин. Многие сотрудники льстиво его уже величают полковником. Сейчас я доложу о Вас подполковнику, – он уже на работе. Следуйте за мной, господа.
Мы все трое прошли во двор вслед за дежурным офицером. Я посмотрел на сосредоточенные лица своих офицеров, и понял о чем они думают. Мы все знали, что между абвером и СД существует жесткая конкуренция. Ведь Канарис и Гейдрих просто ненавидят друг друга. После Сталинграда мнение о вездесущности и эффективности абвера у высшего руководства рейха померкло. Гитлер обвинял Канариса во многих провалах ключевых войсковых операций. Позже, он вообще приказал его повесить за измену. Вспомнив наше затянувшееся ночное совещание, я настроился на бой. Главное, – я знал, что морально – христианская и законная сила государства, даже фашистского, – на нашей стороне. Психологи, которые работали с нами в Москве, не раз подчеркивали, что смелые и решительные действия приводят к успеху. Важно – заставить признать начальника СД факты фальсификации арестов и расстрелы невинных людей. Тиссен, как бы проявляя спокойную беспечность, сломал веточку с давно выгоревшей кистью сирени и показал ее Функу.
– Смотри, Вальтер, какая здесь стоит жара! – Тиссен растер сухие цветки, понюхал сам и поднес к носу Функа.
– Запах сохранился! Можно духи делать! – заметил Вальтер.
Возвратился дежурный, и приветливо улыбаясь, насмешливо предостерег:
– Господа! Подполковник ожидает вас! Правда, он сегодня что-то нервный. Не ночевал дома. Машина с периферии не пришла. Вы на это не обращайте внимания, шеф у нас обычно уравновешенный.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж вместе с дежурным, Тиссен жестом обратил мое внимание на большое окно. В нем я увидел, как к противоположной стороне улицы подъехали наши машины. Это придало мне еще большей уверенности и нахальства. Лейтенант провел нас в приемную, и передав караульному фельдфебелю, ушел. Фельдфебель зашел в кабинет и вышел через несколько секунд. Он сказал, что зайти к начальнику можно только двоим, и предложил Функу остаться в приемной. Функ расположился у окна, из которого он мог видеть наши машины.
Мы с Тиссеном вошли в просторный кабинет. С левой стороны, возле двух полуоткрытых окон стояло несколько стульев. У стены напротив находился диван, перед которым на круглом столике стоял графин с водой. Прямо, над дубовым двухтумбовым столом, висел большой портрет Гитлера в золоченой раме. Под портретом, располагалась крупномасштабная карта Европы с разноцветными флажками. На столе мы увидели стопку папок, телефонный аппарат и массивный мраморный чернильный прибор.
Хозяином кабинета оказался крупный, краснолицый, выше среднего роста, подполковник, лет под шестьдесят. Он стоял за своим рабочим местом. Его колючий взгляд белесых, навыкате, глаз производил неприятное впечатление. Крупные черты – большой нос, большие уши и огромные залысины на черепе с редкой растительностью – не вызывали симпатии.
На наше приветствие он вяло поднял правую руку. Мой рыцарский крест привлек его внимание, и взгляд подполковника смягчился. Мне показалось, что он слишком долго рассматривал наши удостоверения. Нервы у меня и Тиссена были на пределе. Вернув удостоверения, подполковник обратился ко мне :
– Чем я, уважаемому коллеге, могу быть полезен?
В его высокомерном тоне я почувствовал неприязнь. Он нам не предлагал присесть, и разговор мы продолжали стоя.
– Господин подполковник! Мы прибыли к вам с периферии по очень важному и срочному делу! Мы хотим вместе с вами разобраться в одной запутанной истории, и предостеречь вас от больших неприятностей.
При этих словах подполковник сжал кулаки и вдавил их в стол. Его колючий взгляд расстреливал то меня то Тиссена.
– Внимательно слушаю вас , господа!
Подполковник присел за стол, взял из прибора остро заточенный карандаш и лист бумаги. Еще раз смерив нас острым взглядом, подполковник все же предложил нам присесть на стулья возле стола. После этого он выпроводил дежурного фельдфебеля и снова обратился ко мне :
– Вероятно, у нас будет долгая беседа, капитан?
– Дело весьма и весьма неприятное. Вчера под вечер в расположении моей команды, в городе Турийске, нами задержаны при подозрительных обстоятельствах трое мужчин и одна женщина, господин подполковник.
– Что, русские парашютисты? – настороженно спросил подполковник, придвигаясь креслом ближе к столу.
– Мы тоже слышали о парашютистах, господин подполковник, но дело не в них. Когда мы подвергли задержанных допросу, то некая Мишель Штильзайер, – работница телеграфа на станции Ковель, – сказала, что она сотрудница, а водитель автомашины и двое других мужчин – агенты СД.
У подполковника задрожала рука, и он сломал грифель карандаша. Он увидел, что я это заметил и откинулся на спинку кресла, убрав руки со стола. Я спокойным, уважительным тоном младшего офицера, продолжал разрушать его душевное равновесие.
– Женщина показала, – что кстати подробно записано у нас в протоколах, – что она является секретным сотрудником СД, и находится у вас на личной связи, господин подполковник! – тут я выдержал паузу, прямо глядя в глаза своего визави. – Она показала, что вы ее вместе с двумя другими сотрудниками послали арестовать моего офицера лейтенанта Штрейхера. Она подозревает, что он русский парашютист, господин подполковник!
– Простите, господа! Откуда у вас такие данные?! – лицо подполковника побагровело, – он встал и снова уперся кулаками в столешницу. – Это, – какая-то ошибка!
– Господин подполковник! Девушку мы подвергли подробному допросу. Она, без каких-либо методов давления или принуждения, господин подполковник, показала, что она лично вам давала на нашего лейтенанта вымышленную информацию. Она сказала, что вероятно, вы на основании слухов среди населения о высадке русского десанта решили арестовать лейтенанта. Мне кажется, господин подполковник, что ваша сотрудница сознательно вводит вас в заблуждение.
Подполковник, стоя за столом, рубанул кулаком по столешнице и со сверкающим взглядом своих выкатывающихся глаз, накинулся на меня с нескрываемой ненавистью:
– Кто вам дал право, капитан, подвергать допросу моих сотрудников?! Вы же понимаете, что за такие дела – трибунал?! Нужно было немедленно отпустить их, как только вы узнали, кто они!!!
Я выдержал выпад подполковника.
– То, что девушка ваш агент – выяснилось только в процессе следствия. На очной ставке она была изобличена, как провокатор, а задержанные нами мужчины похожи были на партизан. Они пытались обезоружить моего лейтенанта, и были захвачены в самый опасный момент. Мы расценили это, как попытку похищения офицера абвера с целью завладения его оружием и документами.
Подполковник вышел из-за стола и спрятал свои руки за спину. Он сделал несколько шагов к окну и обратно.
– Кем же оказались эти мужчины? – тихо спросил он.
– Этих двоих, которых мы посчитали партизанами, мы хотели расстрелять на месте, согласно приказа фюрера. Но потом решили допросить. Они оказались официальными сотрудниками СД: фельдфебель Пармен и сержант Гиллер, – ответил, сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, вспомнив сцену из «Трех мушкетеров», где кардинал Ришелье срамил своих гвардейцев после проигранной ими стычки с мушкетерами. Если бы не важнейшая операция, я позволил бы себе это удовольствие – посмеяться над подлым и наглым подполковником.
Он медленно стал расхаживать между столом и окном, заложив руки за спину, видимо, размышляя как сохранить хорошую мину и свое посрамленное достоинство. И внезапно, в бессильной ярости, он заорал:
– Если я послал лично доставить ко мне подозреваемого лейтенанта, значит он должен был быть немедленно арестован и доставлен в управление!