Жирные Боги

– Нет. Все, вроде, хорошо. Вы же видели мою карточку.

– Когда ты последний раз молился или ходил в церковь?

Я попытался вспомнить, но ничего конкретного в голову не приходило:

– Очень давно.

– Дальше. – Все пока шло по замыслу нового знакомого. – Твоя девушка или родители больны СДХ?

– Все то же самое, – избавил я его от лишних вопросов.

– Теперь вспомни кого-нибудь из своих знакомых, кто умер из-за болезни и кого ты хорошо знал. И ответь на те же вопросы.

Я сразу вспомнил Антона – моего коллегу и хорошего товарища, почти друга. Он всегда был человеком довольно религиозным, и заболел практически сразу, как в новостях стали трезвонить о загадочной болезни. Но в отличие от остальных святош, кричащих, что болезнь – кара божья, он довольно быстро решил послать Бога к черту. «Если Создатель отвернулся от меня, почему я не могу поступить также?» – обиженно объяснял Антон свою позицию. Болезнь отступила. Тогда я, да и никто вокруг, не связали два этих явления. Решили, пронесло.

А вот баба Тася, что убирала офис, до последнего ставила свечи и верила – Бог ее спасет. Когда сил на обряды уже не хватало, тихо молилась. На похороны я не пошел. Просто скинулся с коллегами. Никто не ходит на похороны уборщиц.

Дима понял по моим глазам, что я ему верю и… меня это пугает. Он сел рядом.

– Я очень хотел ошибиться. До последнего момента, я надеялся, что мои догадки – выдумка, глупость, самообман. Ведь если я окажусь прав, на небе что-то сломалось, и никакие лекарства нам не помогут. Человечеству не спастись.

– Если ты действительно прав, надо рассказать другим врачам, ученым. Они обязательно найдут способ победить болезнь. Как минимум, они смогут убедить людей перестать молиться.

Но Дима замотал головой:

– Это так не работает. Коллеги не воспримут мои слова всерьез, пока я не предоставлю хоть сколько-нибудь убедительных доказательств. Ты даже не представляешь, с каким огромным сопротивлением научного сообщества нам предстоит столкнуться. Они просто не готовы признать силу молитвы.

«Нам предстоит столкнуться…» Общение Димы походило на поступь кота – мягко, не привлекая внимание, он подкрадывался к добыче. Говоря «мы», врач хотел убедить меня, что это наша общая битва, которую сможем выиграть лишь объединившись. Посмотрим, что получится из его попыток. Пока что я на его стороне. Сейчас меня смущало другое.

Мне было странно слышать, что ученые не хотят рассматривать молитву в качестве источника болезни. Каждый день я наблюдал, как общество меняется после дня «икс». В жизнь большинства простых людей религия буквально ворвалась ураганом, переставив все местами. Даже я стал более религиозным (или богобоязненным?) человеком, сам того не замечая. Лишь сила привычки не помнить о Боге оберегала меня от ежедневных обрядов.

– Но ведь существование Бога подтвердили…

– Такой вот парадокс – ученые доказали существование Всевышнего, но все еще не хотят впускать Его в науку.

Неужели ты думаешь, я не пытался найти поддержку, рассказав обо всем коллегам? Они не готовы поверить на слово и требуют неоспоримых доказательств. К тому же, я натолкнулся на противоречащие моей гипотезе факты. Есть случаи, когда от СДХ умирали убежденные атеисты. А значит их болезнь – не результат молитв. Таких примеров мало, но они есть. И еще, моя теория никак не может объяснить, почему священнослужители – те, кто каждый день произносят десятки молитв – не умирают от СДХ.

– Совсем? – удивился я. – Независимо от конфессии?

– Да. Они словно цветут, пока другие теряют энергию и вес. – Опередив мой вопрос, Дима продолжил. – Но это не значит, что я ошибаюсь. Скорее, это говорит о существовании исключений, причины которым нам еще предстоит найти.

Я нахмурился, понимая, что сейчас настал тот самый момент, ради которого врач привел меня сюда и рассказывает все это.

– Нам предстоит найти?

Вместо объяснений, Дима протянул смартфон. На экране застыл кадр этой самой комнаты и кушетки на которой я сейчас сидел.

– Мне нужна твоя помощь. Посмотри, и ты сам все поймешь.

Я нетерпеливо нажал на «плей». Картинка ожила, хотя никаких событий в кадре не происходило. Я с вопросом посмотрел на врача, но он лишь указал пальцем на телефон, мол, смотри-смотри.

В кадре появился какой-то человек, заполнив собой весь экран. Было сложно что-то разобрать, но судя по звукам, он передвигал мебель: скрипы, металлический звон, скрежет дерева. Затем человек подошел и лег на кушетку. Это был Дима. В руке у него торчал катетер, а на голове виднелось несколько липучек с электродами. У изголовья стоял столик с каким-то аппаратом и ноутбуком, висели пакеты с растворами. Я оторвал взгляд от экрана и осмотрел комнату. Машинка из кадра хоронилась в углу, накрытая белой тканью.

На видео, Дима подсоединил капельницы аппарата к катетеру, провода электродов к компьютеру. Нажал несколько клавиш и лег, предварительно посмотрев в объектив. Видимо проверял, запечатлеет ли камера его лицо.

Устроившись поудобнее, врач закрыл глаза. Несколько минут в кадре ничего не происходило. Лишь на экране ноутбука полосы энцефалограммы время от времени покрывались небольшими волнами.

Я уже решил, что ничего важного не увижу, когда тело врача затрясло. Раздался писк, а графики на мониторе сошли с ума. Его тело свела судорога и начало сильно трясти. В этот момент, сработал защитный алгоритм – аппарат проснулся, пустив по трубкам пробудившее врача лекарство.

Дима резко открыл глаза и сделал глубокий вдох, словно вынырнул со дна озера. Попытался сесть, но обессилено повалился обратно на кушетку. Сесть ему удалось лишь с третьей попытки. Было хорошо видно, как тяжело врачу далось пробуждение.

Протянув руку, он отключил пищавший аппарат, отсоединил провода от электродов, капельницу. И просто сидел, потирая глаза. Напоследок посмотрел в объектив камеры, слегка помотав головой, словно хотел передать мне послание.

Видео закончилось. Дима забрал телефон.

– Что это было? – То, что я увидел, казалось понятным и даже очевидным, но главное камера записать не смогла. Это объяснит только тот, кто все же сумел проснуться за миг до трагедии.

– Есть способ с помощью препаратов ввести человека в определенное состояние…

– Кому! – догадался я.

– Нет, очень глубокий сон. Я зову это «погружением». Ты засыпаешь и активируется твое подсознание. Погружение позволяет установить связь с местом, где можно найти ответ на все наши вопросы.

– Ты о чем?! – я наконец-то понял, что задумал врач. Сердце заколотилось.

– Я хочу, чтобы ты попытался прорваться на Небеса и выяснить, что там происходит. – Увидев мою реакцию, Дима заговорил быстро, с напором, не давая мне вставить слово. Он знал, я в шаге от того, чтобы сбежать. – На эту мысль меня натолкнул роман французского писателя, Вербера. Он описал, как люди изучают жизнь после смерти и устройство потустороннего мира. Мне эта идея понравилась. Я, как анестезиолог, решил подобрать препараты-активаторы подсознания. И у меня все получилось! Это безопасно, но нужен молодой человек с отличным сердцем. Ты идеально подходишь. Сам я не могу одновременно быть здесь, чтобы контролировать физические показатели, и отправиться туда. Ты видел запись и знаешь, что один я не справлюсь.

Мне правда нужна твоя помощь! Не бойся. Я буду рядом и присмотрю за…

– Вот уж нет! – я вскочил с кушетки и быстрыми шагами направился к двери.

– Да стой же ты! – кричал врач, но я и не думал реагировать. – Если считаешь, что тебя или твоих близких минуют последствия происходящего, то ты – глупец, – слышал я разносящийся по коридору крик. Сидящие под кабинетами люди и идущие навстречу врачи с удивлением смотрели на меня, пытаясь понять, что происходит. – Достанется всем! И тебе тоже!

Я не стал даже оборачиваться. Лишь фыркнул под нос:

– Нашел дурака!

Таня со мной не разговаривала. Это из-за опоздания? Вроде она не из обидчивых, но всякое может быть. Я всмотрелся в ее отрешенное лицо. Из-под закрытых век проступали слезы.