Страница 7 из 16
«Отвернулись люди от меня…»
Отвернулись люди от меня,И от них я отвернулся раньше.А по сути это все фигня,Просто я, видать, душевно ранен.Улетаю мысленно… КудаТолком сам не ведаю, не знаю.К той звезде, которая всегда,Как жена, холодная и злая.Отчего же к ней, раззявив ротТянутся поэты сумасбродно,Не остерегаяся высотИ хулы при этом всенародной.…Тихо день струится по травеИ в небесной непорочной сфере.Разумом доверившись молве,Я прислушался сегодня к сердцу.Взоры, жесты, всплески голосов —Мир земной в движении обычном.Заблудился в сонме смурных слов,Но пред Богом я не обезличен.«Я в юности писал взахлеб…»
Я в юности писал взахлеб,Я в старости пишу взапой.В те годы гладким был мой лоб,Сегодня взрезан он чертой,Как будто метой роковой.Та половина, что вверху,В остуде снеговых ветров.Та, что внизу – круженье слов,И их прогнать я не могу.И «верх», и «низ» уж не в родстве,А врозь – обреченыРассеяться «во всей красе»,Как в дымке лета дни.Когда окрест сжигают хлам,То смысл огня высок,Без пепла в нем сгорает шрам,Что лоб мой пересек.«Церковь. Кладбище. Листопад…»
Церковь. Кладбище. Листопад.Словно сто голосов. Или двести.Может, сын мой кричит? Или брат?И зовут меня к праведной мести?И что нету дороги иной,И совсем не туда устремлялся.Я об темь саданул головойИ над болью своей рассмеялся.И как будто бы я уж не я,И душа моя с братом и сыном.И не ночь надо мной, а земля,И житейские сникли рутины.«Я исполнил!» – кричу. ЛистопадГолосами заполнил пространство,Два из них: «Возвращайся назадВ разум здравый из горестных странствий!»«Страдая много и любя…»
Страдая много и любя,Земную казнь я завершаю.А там, на небесах, меняКакая ждет? Увы, не знаю.Но может статься, что и тамЛюбить, страдать я буду так же,Не по лугам – по облакамПарить, не чувствуя поклажиНочей и дней. И минет срок,Забрезжат скрытые просветы,Душа сожмется вдруг в комок…Не будет ей на то ответа.Наивный звездочет
Что за блажь? Чем старее, тем жальчеКаждый высохший палый сучок.Эх, костер бы убористый, жаркий,С инейком листопадный денек!Ну-к, жена, снаряжай меня бойко,К черту грелка, по-флотски лапша!Где фуфайка, что с ватной подбойкой,Котелок? Воли просит душа!Я не скоро вернусь, не волнуйся,Пока в небо не вкралась заря,Сосчитать должен звезды над Русью,А другой кто же, коли не я!Забираюсь в лесные уремы,Где в баклужах лягушки кишат,Где в осенней полуденной дремеКамыши в мелководье молчат.Плес неслышно прохладою дышит.Я спроворил шалаш у ярка,В нем лежанка, с просветами крышаИз пучков полынка, бурьянка.Нет на свете жилья благодатней,Нет отраднее места нигде.Сокровенную вынул тетрадку…И привет шлю я первой звезде!Счет пошел! А угор – моя вышка,А костер – знак я ввысь подаю,Чтобы не было в цифрах излишка,Чтобы выдержать марку свою,Коль без лишних к тому разговоровВзялся тайну из тайн разгадатьБесконечных небесных просторов,Где лишь мысленно можно летать.Я фиксировал ручкой торопко,Все страницы заполнил сполна.И рассвет обозначился кротко,Лишь осталась на небе луна.Я зевнул и прилег в балагане,И неведомо, сколько я спал.Пробудился. И было мне странноВерить в то, что я звезды считал!Верхом на хворостине
Чем был порою грустно недоволен,На что смотрел наивно свысока,Я вспоминаю с трепетною больюИз своего сегодня далекá.Изба глазком из зарослей сирениПоблескивает. Варит в чугункеКартошку мать в печи. Открыты сени.Скворец подстилку щиплет на телке.Катух плетневый, глиною обмазанный,Погребица, корыто, стог – за нимЛопух, похожий на большую вазу,В нем тени зыблется густая синь.И куры с петухом о чем-то мирноГуторят, не в пример и воробьям,Как соты, их соломенные дырки,Снуют, на все подворье шум и гам.А мне годочка три или четыре,На хворостине скачу – казачок!Хоть ровно промеж ног давнишний чирейПреподает мне каверзный урок.Да я уж слишком увлечен «войною»,Чтоб уяснить мотивы шишки той.За лугом, за Ярыженской горою,В Филоново шел настоящий бой.Потом, когда сознаньем повзрослел я,Узнал, что в том бою отец погиб.В той стороне восток был темно-серым,И к небу красный дым горбом прилип.А бабушка махала шалыжиной,Когда с крестами самолет летел,Кричала: «Проклятущая вражина!»,А летчик из кабины вниз гляделИ склабился, высовывая палецНаружу, хохотал: «О-ля-ля-ля!А скачущий на хворостине мáлец,Рабом он будет с Покрова моя!»Нo тут зенитки бойко лупанулиИ врезался в солончаки фашист.Перекрестилась бабушка, смекнула:«Уж больно, погляжу, ты был речист!»,Случалось, что в войну денек лучист!