Страница 13 из 20
Наталья Аксиниченко:
Наталья Адлер: «…Ты, будто поводырь, вёл меня по ступеням поэзии… Двадцать первый век соединит тебя с тем, кому отдал свою любовь и сердце, но пусть это будет не так скоро».
Ягоды на Алешиной калине в эту зиму не осыпались, их клюют снегири с весёлым щебетом.
Жена, тоскуя по сыну: «Какая ценность – живой человек!..»
Он – не прошлое, а будущее. Он – во всём: в сиянье неба, в лицах добрых людей, во взоре Христа.
Он стал Вечностью.
Постоянно ощущаю его зов…
Шел дождь. Январский. Я пришел на кладбище. Дождь перестал. Солнце. И гвоздики – на холмике…
Иду домой. Снова – дождь…
Из письма Виктора Паршина: «…Твои мысли о смерти… А кто же тогда на земле будет вспоминать твоего Алёшку? …обнимаю тебя и плачу вместе с тобой…»
Мария Сухорукова: «Буду молиться за твоего Алёшу». …Слово о сыне. Оно выплескивается из разорванного сердца… пока жизнь не остановилась, не замутилась в очах.
Выпустил книжку «Воскрешение сына». Есть задумка написать об Алёше роман: якобы он продолжает жить на земле… с его любовью к животным и растениям становится биологом… с его душевной чистотой становится священником…
Хочу осуществить – «Письма к сыну», «Разговор с Иисусом (Раздумья)».
Новый век. Сын остался – там?.. Утро. Теплый дождь посреди зимы. Такой же, как в майское утро, когда Алёша явился на свет. Это мне великая весть, что сын, его мать, его сестра и я не расстались. Связь не потеряна во Времени.
Все дни пасмурные. И только 10 января – солнце. …Здесь, на земле, я являю не только себя, но и его. Мои действия, мысли, поступки – это он.
Мать, сестра и я дарим ему годы своей жизни. …Из письма Лены: «Мама и папа, я вас очень люблю! Я хочу, чтобы вы были здоровы – тогда я буду счастлива!»
Стежка в рай
Мне противно моё лицо.
В окаменевшей угрюмости скрываю боль.
Из пещеры угасающей жизни взираю. Глохнет, мутнеет, холодеет мир. Полнокровность земной сути утрачена. …Плачет мой сын… И так всегда, когда метель…
Осколком в сердце… обочина, из сугроба торчит покорёженное железо… Монумент скорби?..
Голос моей матери с небес: «Младенцем ты дюже хворал. А уже война. Голод. Семья большая. Я просила Господа, чтобы Он забрал тебя…» Материнская мольба исходила от любящего и уставшего сердца… Более чем через полвека судьба настигла меня. И исполнила волю… …Глубокая яма могилы. Бездонная. Я заглянул в неё… как в пустоту своей умершей души.
– Ты еще жив, Алексеич?..
Моей жене говорят:
– Ты сильная женщина…
А я говорю:
– Но не сильнее беды.
Мои сны:
Изба моей матери. Чужие люди. Взоры всех обращены ко мне с вопросом: «Почему ты плачешь? Ты – больной?..»
Я раскрыл дорожную сумку: в ней вместо моих вещей – гнилые овощи и кость, похожая на череп головы человека.
Я – у костра. Поодаль – Алёша. Перед ним ведро с палыми листьями. «Он замерз, – подумалось мне. – Надо поджечь листья…»
Алёша как бы предупредил меня… взглядом… что я сбился с дороги и иду в обратную сторону… в прошлое… а надо – в будущее…
Восемнадцатиквартирный дом, в котором я живу. По соседству в общем дворе еще три частных. За последнее десятилетие здесь произошло немало трагедий. Вот частный дом слева… Его хозяин, будучи на рыбалке, при неизвестных обстоятельствах утонул в пруду. В среднем – тоже мужчина скоропостижно скончался. Правый дом – на две семьи. В одной половине из ружья застрелился отец, а затем умер его сын. Во второй – супруги потеряли младенца. В моём подъезде молодая женщина похоронила маленькую дочку, а вскоре – и мужа. У моего соседа по площадке сынок попал под колеса машины – исход печальный.
Об Алеше известно… В среднем подъезде неожиданно умер богатырского телосложения Иван Иванович – жить бы да жить ему! В третьем – две женщины оплакивают сынов – один из них расстался с жизнью на «локальной» войне, другой – умер от рака мозга.
Я посчитал ненужным перечислять причины…
Злой рок небольшого двора?
Злой рок всей грешной России!
«Пусть твой дом минует беда» – с таким автографом я передал свою книгу следователю, который «проводил» расследование по делу гибели Алеши. Вскоре он уволился. …Помню бледное, растерянное лицо главного врача больницы, неподалеку от которой произошла автокатастрофа. …Как мне добиться истины? Объявить голодовку? Или в знак протеста покончить жизнь самосожжением?
Проклятая, сатанинская страна! …Со мной, дабы в чём-то пособить, из местного РОВД послали майора. Но он, когда мы приехали на месте, занял позицию той стороны… поступил подло, гадко, низменно!
«Не мстите за себя, возлюбленный, но дайте месть гневу Божию». Пусть же будет так, как наставлял Иисус Христос.
«Пусть моя смерть преследует тебя всю жизнь». Такую записку когда-то оставил муж-самоубийца «хуторской ведьмы». «Преследует…» Да она «на метле!» Нынче – здесь, а завтра – там! Весь околоток от неё знобит! Губительная ее прыть не надломилась!
До страшной моей беды я получил от нее послание. С тысячами проклятий в мой адрес. Недобрым словом зацепила моего сына и племянника (он же отец Вани).
Впоследствии мерзкое письмо у меня выкрала городская гостья-родственница, состоявшая в «тесном колдовском согласии» с упомянутой выше. Неведомо, зачем, для какой цели она это сделала?
А каким образом вытравить из памяти? Родственник, весьма образованный муж, приехал на похороны и, как заведено в подобных ситуациях, дал некоторую сумму в качестве помощи. А когда собрался уезжать, моя жена по простоте душевной предложила ему взять деньги обратно. Он их без колебания принял.
Встретился я с В. А. Он:
– Я овец пас. Прочитал твою брошюрку «Воскрешение сына». Вдохновился и сам кое-что сочинил. …Беру местную газету. Читаю то, что он «кое-что сочинил».
Первые четыре строфы – пародия на мою книжку. Неуклюжие, графоманские строки с юморным уклоном. Ну да ладно, коль я, как писатель, не его вкуса! Невелика беда!
А вот далее… Во второй части своего рифмованного опуса он напрочь отмёл святое, библейское, невежественно и нелепо утверждая, что «…никто не воскресает никогда в небесной мгле». И опять же в противовес моему словосочетанию, вынесенному в заглавие «Воскрешение сына». Вон куда занесло неразумного! Эта его бесовская мысль мутными брызгами расплескалась во множестве куплетов. Поначалу возжелалось мне навредить… А причем многие и многие, кто безвременно похоронил любимых чад?! Отнять, не оставить, лишить их последней благолепной надежды! Да и у себя тоже – ведь В. А. сам потерял сына. Откуда же оная слепая злоба?! Почитал бы Ивана Бунина: