Байона

– Поймала что? - поинтересовался Сеск.

– А то! - я задорно посмотрела на бывалого просоленного океаном испанца. - Скарпен, бубырей и морских карасей.

Рыбаки снисходительно рассмеялись.

– У нас больше ночью да с подводным ружьем промышляют, - сказала я, помолчав. - Добычи больше получается, чем с удочкой.

– Ночной лов вообще особый! - согласился старик. Пребывая в добродушном настроении, он разговаривал со мной, не забывая подливать своим товарищам вина и обеспечивать компанию очередной партией сардин. - Но в здешних водах это опасное занятие. Уходя, не знаешь, что ждет тебя. В любое время следует ожидать шторм или туман. Особенно зимой. Шторм налетает внезапно. Может вынести на скалы или утащить далеко от берегов. Во времена моего деда знали - если кто ушел и начался шторм, жди покойника.

– Не пугай сеньориту! - усмехнулся Бенитес, замечая, как я реагирую. - Расскажи ей лучше о горящей воде.

– Да, да! Расскажите! - оживилась я, пытаясь мизинцем подцепить и поправить сползающую с плеча куртку. Таро помог. - Спасибо! - улыбнулась ему я.

– Это случается летом, - неспешно произнес Сеск. - В особо темные ночи. Забрасываешь сеть и начинаешь потихоньку выбирать, и тут вдруг все вокруг начинает светиться туманными всполохами. Голубыми. Оранжевыми. Желтыми. Вода загорается мириадами искорок.

– Конец лову! - перебил его напарник. - Накрылся план!

Рыбаки рассмеялись.

– Так горит вода, - улыбнулся рассказчик.

– Планктон светится, - пояснил Антонио.

Вкусная горячая похлебка, жареная сардина, радушие и простота собеседников рождали тихое счастье во всем моем маленьком незатейливом существе.

– А ты видел? Видел, как горит вода? - обратилась я к своему спутнику.

– Угу! - Таро кивнул и мечтательно улыбнулся.

Почувствовалось его легкое касание, но почти сразу рука ушла. Брови Таро едва заметно дрогнули, зрачки резко расширились, рука снова скользнула по спине. Он вдруг решительно обнял меня и притянул к себе.

Я подалась к нему, прижалась. Нервная легкая дрожь прошла по телу. Я еще сильней прижалась и расслабилась. Облегченно улыбнулась и прикрыла глаза.

Как же хорошо! У этой ночи много преимуществ...

– А! Что проку от красоты. В такие ночи лова нет, - заворчал Бенитес. Он оказался самым угрюмым из них. И, похоже, самым пьяным. Небритые щеки заметно отвисли, и нос покраснел. Ему бы еще колпак на голову - ну точный Дуремар из сказки.

– Почему? - спросила я, скорее чтобы поддержать разговор. От объятий Таро мозги мои отключились.

– Сеть видно. Рыба уходит, - пояснил Сеск.

– Хорош болтать, пошли! - проворчал опять Бенитес. Вино закончилось. Ему стало неинтересно.

– Чем помочь? - поинтересовалась я, наблюдая, как рыбаки засобирались.

– Помочь? - удивился Сеск. - Нет, не нужно! Благодарю Вас за приятный вечер и интересную беседу! Мне было очень приятно видеть Вас в нашей скромной компании! - сказал он, галантно выражая свое расположение.

– И мы вас благодарим! Удачи вам! - отозвалась я, расплываясь в довольной улыбке.

Осторожно, словно нехотя отпуская меня, Таро поднялся и пожал им руки.

– Buenos noches![1] - пожелали нам рыбаки, вставая один за другим и покидая круг света.

– Буэнос ночес! - отвечала я, провожая их взглядом.

Они ушли. Мы остались.

Я куталась в куртку, с нежностью поглядывая на Таро. Он избегал смотреть на меня, медленно подложил дров в костер и сел на бревно рядом. Играя скулами, провел рукой по волосам, отбросив их назад, потом слегка согнулся, нахмурился и сцепил руки.

«Пожалуйста, посмотри на меня! Оттай! Побудь немного здесь и сейчас!» - кричало ему мое сердце. А губы говорили о другом.

– Слышишь? - Я отвернулась и стала неотрывно смотреть в пламя. - Они все поют... вода поет песку, ветер носит шуршащий звездный свет, а огонь поет нам.

Таро не шелохнулся. Я тоже наклонилась и заглянула в застывшее лицо. В черных зрачках плясал уменьшенный огонь. Угадывалось щемящее чувство тоски и одиночества. Я терялась, не знала, как реагировать, и продолжала слушать ночь.

«Сделай крохотный шаг навстречу! Я близко, совсем близко...» - говорили мои глаза. Таро смотрел мимо. И я отвернулась, встречая того, кто горел и жил ярче.

Океан шумел. Он говорил за нас двоих, исчерпывая необходимость наполнять пространство словами и чем-то еще. Я не соглашалась с океаном. Отказывалась понимать отстраненность мужчины.

Огонь плясал и вился над углями. Успокаивал, настраивал на свой лад, замыкая круг бытия на одной точке. Хотелось уловить эту магию.

– Если долго наблюдать – языки пламени застывают вместе со временем. Можно услышать переливчатый гул плазмы. Повезет если огонь обратит на тебя внимание... наш огонь – он не дикий. Но ему не до нас. Он торопиться жить, - шептала я, сползая с бревна на песок, поближе к последним всполохам.