Байона

– Мещанство, - заключил он, отходя. - Мечты неудачников. Что там с твоей подругой, которая сегодня истерила на весь офис?

– Дашка страдает, - ответила я, продолжая рассматривать картинки, не читая текста. - Несчастная любовь.

Влад что-то поискал в тумбочке и перешел к шкафу.

– Тоже мне - героиня романа... Гм! - хмыкнул он. - Посоветуй ей сесть на очень строгую диету. И все мысли скоро будут о еде.

– Если ты не можешь испытывать подобного чувства, это не значит, что другие люди столь же обделены, - стараясь скрыть упрек в безразличной интонации, заметила я.

Влад нашел какую-то коробку и закрыл шкаф.

– Твоя проблема в неправильных представлениях о людях, - сказал он ровным голосом судьи, зачитывающего решение именем Российской Федерации. - Какая к черту взаимная любовь? Все хорошее, что мы делаем, все наши чувства, прежде всего, призваны обеспечить наши потребности. Умаслить наше эгоцентричное «я». Мы абсолютно все делаем только ради самих себя: заботимся о родителях, чтобы знать, вот какие мы хорошие дети, поддерживаем друзей, чтобы в трудную минуту было у кого попросить помощи, и говорим о любви с теми, к кому испытываем физиологическое влечение, с кем удовлетворяем свои плотские потребности. Не нужно делать такие глаза! Такова правда жизни. Более того, я глубоко уверен, что именно такое поведение рационально, разумно и единственно верно.

– Ты говоришь чудовищные вещи! - покачала я головой.

– У тебя что - запоздалый весенний авитаминоз? - поинтересовался Влад, не отрываясь от своей коробки. - Хочешь любви, сходи в кино. Твоя Дашка - глупая самка.

– Почему ты со злом относишься к людям?

– Был бы добрым, если бы знал, что это мне пригодится. Страсть пришла и ушла. А самые длительные отношения между мужчиной и женщиной - это когда они взаимно выгодны, понимаешь?

После ужина мы разбежались по разные стороны квартиры. Я не знала, чем занят Влад. Я слушала музыку, сидя на кухонном подоконнике.

Город гудел. Торопился. Нежная листва абрикоса на корявой ветке шевелилась передо мной. Через приоткрытое сверху окно сочилась сигаретная прохлада. Соседи курили на балконах. Ветер носил дым. Напротив, через дорогу поставили новый прямоугольник рекламного щита. Ярким неоном пятнал он листву, что оставалась для меня последним близким напоминанием о мире природы в пределах того тоннеля, по которому я перемещалась изо дня в день.

Влад появился на кухне, выдернул наушник и послушал. David Bisbal проникновенно пел о любви. Лиричный испанский ласкал слух.

– Тот же детский лепет. - Влад вернул наушник. - И здесь вздохи по любви. Моя тирада о благоразумии, очевидно, оказалась напрасной. Печально.

– Что ты от меня хочешь?

– Тебе далеко не восемнадцать. Взрослая тетка. Я бы на твоем месте подумал о будущем, а не сидел без дела.

– Будущее? - эхом отозвалась я, смотря невидящим взором в пустую перспективу лет. - А что там?

– Старость, - усмехнулся Влад. - В будущем ждет старость. Сейчас не подсуетишься, так и состаришься, витая в облаках иллюзий.

Он выдвинул табурет, сел напротив, закинул ногу на ногу и сцепил пальцы на коленке. Лицо выражало превосходство ума и проницательности надо мной. Я ощутила себя глупым молодым щенком, на которого педантичный старый хозяин снисходительно обратил внимание.

– Вот я уже сейчас беспокоюсь об обеспеченности своей старости, - произнес Влад довольно. - Хороший счет в банке, да не в одном! Выгодное инвестирование, игра на курсе валют и скупка недвижимости там, где через десять - пятнадцать лет она будет в большой цене, - это мое обеспечение, радость и покой. Вот чем нужно тебе заниматься.

В душе я тоненько улыбнулась. Ирония в последнее время помогает мне не сломаться. Я боюсь за себя. Ведь ирония при долгом употреблении грозит перерасти в хронический сарказм.

– Ты давно мертв, - сказала я с горечью. - И беден. Настолько беден, что все, что у тебя есть, это деньги.

Влад даже глазом не моргнул.

– Найди лучше! Гм! От маленьких вещей бывают большие тени. Поразмысли на досуге о своих неконтролируемых эмоциях.

Я глубоко вздохнула. От его доводов у меня началась головная боль.

Ночью проснулась от его прикосновений и ласк... и поняла, что не испытываю желания. Мерзкая гадливость духовной разобщенности убивала физическое влечение. Я вырвалась и вскочила с дивана. Влад не стал настаивать. Я заметалась по квартире, судорожно оделась и вышла в ночь.

Люди спали. Город наблюдал, щетинясь антеннами, пугая впалыми дырами этажей незаконченного строительства и безысходной тусклостью подземных переходов.

Пахло каштанами, цветущим кустарником и речной водой.

Пустынная улица приглашала вдаль, туда, где зарево огней вставало выше крыш. За ними ряд мостов и стремительный спуск в низину частного сектора, плотно застроенного до самого устья Кубани. За рекой царство складов, автосалонов, полуразрушенных заводиков и только потом - манящие освободиться длинные трассы, поля и яблоневые сады.

На углу между кварталами имелся небольшой круглый газон. Я разулась и пошла босиком по траве. Стебли слегка кололись скошенными верхушками. Мурашки поползли по рукам и спине.