Теория Фокса

Бежать, прятаться не имело смысла. Да и куда? Пойманный между водой и горами, он мог лишь наблюдать за происходящим. Наконец прожектор выхватил машину, и номерные знаки предательски блеснули в темноте. Пилот сразу заложил вправо, сделал резкий круг и посадил вертолет рядом со стволом дерева.

Свет погас, и в предрассветной серости Джим разглядел двоих – пилота и пассажира. Оба японцы, что могло означать лишь одно – золото.

Пассажир был странен. Как будто при его природа играла с настройками и забыла вернуть их назад. Все в нем было непропорциональным: коренастый, с необычно широким телом, но короткими руками, вдобавок он сутулился. Волосы были тронуты сединой, но за каждым движением скрывалась уверенная мощь. Широкий и высокий лоб его был настолько же несуразен, как и всё тело.

Он приветливо кивнул и забрался на поваленное дерево. Джиму не оставалось ничего кроме как встать и подойти поближе. Японец улыбался легко и открыто, как если бы они были старинными приятелями.

– Великолепное, великолепное место! Прекрасный выбор. Не знал, что такие уголки ещё существуют, – его глаза рыскали по лицу Джима, словно пытаясь что-то разгадать.

«Японец с идеальным британским акцентом – не каждый день такого встретишь», – подумал Джим.

Даже в предрассветном сумраке его кожа отливала бумажно-белым. Она казалась белее, чем выцветший ствол, на котором он сидел.

Джим вскарабкался по скользкому, отполированному волнами дереву и уселся чуть в стороне. В воздухе не ощущалось угрозы.

Лицо японца было расслаблено. Джим чувствовал, что он сидел перед ним безо всякой защиты, без маски, не пряча эмоции, как это принято в Японии. Как будто хотел быть естественным. Пластиковые часы на запястье, спартанская рубашка и хлопковые штаны выдавали человека, пытающегося не привлекать внимания.

«В человеческих джунглях это немаленькая кошка. Какая-нибудь шишка из Центрального Банка», – решил Джим.

– Невероятно, насколько мощным может быть океан. Такая скрытая энергия… – пробормотал пришелец, как бы про себя.

Джиму оставалось лишь кивнуть.

– Джим, что ты тут делаешь? – японец резко перешел к делу.

– То же самое хотел бы спросить я, если бы знал твоё имя.

– Называй меня Филом.

– Прекрасное японское имя, Фил, – Джим ухмыльнулся.

– Оно было свободно.

– Я так и понял.

«Он здесь не для того, чтобы меня убить. Это понятно. Значит, ему нужна информация… Они отследили меня из Нью-Йорка. Но как, черт побери?.. Всё ясно… Паспорт…»

– Фил, чем обязан? Что привело тебя на этот пустынный клочок песка?

– Помощь. Нужна твоя помощь.

Они сидели молча, глядя на наливающееся розовым небо. Лопасти вертолета замерли, лишь ритмично покачивались на ветру. Странно, но тишина не давила.

– Джим, ну, конечно мы знали, что золото исчезло, – вдруг сказал он прямо, в упор.

– И почему тогда ты нанял Нельсона?

– Чтобы найти тебя.

– Для чего?.. Ты же знаешь, что я не работаю с правительствами, – сказал Джим.

– Да, слышал. Но не могу понять, почему… Почему ты так не любишь людей?

Джим поперхнулся.

– Не людей, а то, что с ними делают группы, – ответил он некоторое время спустя.

– Интересно, интересно… – Фил потер свой гигантский лоб. – И что же такого ужасного они делают?

– Они делают их плоскими.

– Плоскими? Это как?

Он смотрел, прищурившись. Джим вздохнул и устало ответил:

– Фил, неужели ты не замечал, что по отдельности люди могут быть интереснейшими созданиями… У каждого своя история, своя судьба. Каждый – личность! Но собери их в группу, и вот это уже блеющее стадо. В группах они превращаются в бесформенных, плоских существ. Вспомни, когда ты говоришь с кем-то один на один, иногда получается интересная беседа. Находится много общих тем для разговора. Но вот присоединяется третий, и тем становится меньше. А если вас будет четверо, то всё мгновенно скатится на разговор о погоде, политике, машинах и футболе. Всё! Интересных общих тем больше нет. Остались одни банальности, лишь чтобы занять время. Разговор ради разговора. Это как общий знаменатель в математике – чем больше разных чисел, тем меньше у них общих знаменателей. Чем больше людей, тем меньше общих тем. Так группы размывают личность, делают её плоской.

– Напрасно, Джим. Группы полезны. В них больше шансов выжить. И вообще, это естественное, природное явление, – он мельком взглянул на Джима и развел руками. – Зачем же ему сопротивляться? Какой смысл грести против закона нечётности?

– Что ещё за закон нечётности?

– Понимаешь, у этой Вселенной есть какой-то странный, глубоко спрятанный секрет…

Он на секунду замолчал, вглядываясь в чистый, цвета переспелой сливы горизонт, как будто высматривая что-то. Легкие порывы ветра доносили пряный, солоноватый запах водорослей.

– Природа не любит нечетные предметы, предпочитая четные, – продолжил он.

– Это как?

– Посмотри на то, как часто разные химические элементы встречаются во вселенной. Вот смотри…

Он оглянулся вокруг, спрыгнул вниз, и подобрал валявшуюся неподалеку корявую палку. Одним движением очистив её от листьев, он тонким концом начал чертить зигзаги на влажном песке.

– Представь себе таблицу Менделеева. Так вот, среди химических элементов некоторые встречаются чаще, некоторые реже. Если нарисовать, как часто они встречаются во вселенной, получится что-то подобное. Тут они в том же порядке, что и в таблице Менделеева, по мере возрастания количества протонов в ядре. Начиная с водорода с одним протоном – видишь, вот тут, слева вверху? И вплоть до урана с девяносто двумя протонами. Не находишь ничего необычного, Джим?

– Подожди-ка… Они колеблются вверх и вниз.

– Как пила. Атомы с четным количеством протонов – острия, с нечетным – впадины. Видишь железо со значком Fe? Оно четное – у него двадцать шесть протонов. У соседа, кобальта, двадцать семь протонов. Кобальт нечетный. И поэтому железо встречается в тысячи раз чаще, чем кобальт. И так практически со всей таблицей Менделеева.

– Четные встречаются чаще? – Джим вдруг встрепенулся.

– Намного более часто. В сотни и тысячи раз чаще. Это и есть закон Нечетности. Закон Оддо-Гаркинса.

– Закон Нечетности нашел человек с фамилией Оддо?

– У Вселенной хорошее чувство юмора, не правда ли? – Фил ухмыльнулся.

– И почему же так?

– Просто Вселенная любит пары и не любит индивидуумов.

– В смысле?

– В прямом. Джим, представь, каждый атом в этом мире – театр. Протоны сидят в атоме как зрители в театре. А билеты продаются парами.

– Почему билеты продаются парами?

– Все кресла на двоих. Ну, вот мир так устроен… Если индивидуальный протон хочет взять билет, то сначала должен найти пару. Очень редко какому протону-одиночке удается получить билет и проскользнуть внутрь. Вот поэтому элементы с нечетным количеством протонов так редки. Кстати, какие числа самые нечетные?

– Хм. Простые?

– Именно. Числа, которые делятся только на самих себя. И, по определению, не делятся на два. Какой ты знаешь тяжелый химический элемент с простым числом протонов? Золото. У него семьдесят девять протонов – простое число. И чрезвычайно нечетное число. Редкое, независимое. Это одна из причин, почему золото настолько редко – ведь трудно собрать в кучу группу из семидесяти девяти протонов, если все, что у тебя есть, это их пары. Поэтому-то если собрать все золото, добытое человечеством со времен неолита, то получится всего лишь небольшой кубик размером двадцать на двадцать метров. И поэтому все его хотят. Собственно, из-за этого мы несколько расстроились, когда наше золото исчезло.

– Подожди-подожди. Так почему билеты продаются парами? И вообще, кто их продает?

– А это мы сейчас увидим, Джим.

– Где?