С любовью, герцог

Вначале она разозлила его нелепым требованием доложить, зачем ему понадобился Квик; затем, когда он, отдав должное ее настойчивости, сообщил о цели своего визита, не просто выразила ему свое возмущение, но и пообещала, что сделает все от нее зависящее, дабы отговорить брата от предлагаемой сделки; наконец, назвала его сестру эгоисткой, переполнив тем самым чашу его терпения. Хоксторн так до сих пор и не понял, почему мисс Квик столь яростно противится его планам связать узами брака ее брата со своей богатой и знатной и при этом весьма привлекательной сестрой.

Надо признаться, что ей удалось не только вывести его из себя, но и заинтриговать. Как оказалось, этой леди не чуждо чувство юмора, а уж ее беспримерная честность просто обезоруживала, как и глубина мыслей.

Хоксторна приятно удивило и деятельное сочувствие мисс Квик к уличному мальчишке. Немного найдется благородных барышень, которые не побрезговали бы снять с оборванца грязные ботинки, не говоря уже о дырявых вонючих носках.

Мисс Квик не боялась взглянуть в лицо суровой правде жизни, как не боялась испачкать свои нежные руки.

Солан улыбнулся, вспоминая, как она пыталась развязать узлы на шнурках своими изящными пальчиками, а потом…

И опять желание нахлынуло на него, накрыло с головой. Как же она его искушала! Как трудно было ему оставаться верным коду чести. Хоксторн был на волоске от шага, который не совершал никогда: лишить невинности юную леди. Она заставила его испытать страсть, которой не знал уже давно, а может, и вовсе никогда.

Самое неприятное, что с наступлением утра пожар страсти нисколько не утих, а, судя по ощущениям в нижней части тела, разгорелся пуще прежнего. Впрочем, ему предстоит пуститься в обратный путь: весь день верхом и на холоде, – и это, несомненно, излечит его от неуместных желаний, однако до отъезда следует проведать сорванца. Солан предупредил миссис Хадлстон, чтобы в случае необходимости прислала за ним, судя по тому, что ночью его никто не побеспокоил, с мальчишкой все в порядке. Надо предупредить маленького оборвыша, чтобы следил за языком – не пристало юной леди слушать грязную брань обитателя лондонских трущоб.

Хоксторн спустился на первый этаж, прошел по длинному коридору мимо гостиной, столовой и кухни, повернул налево и вошел в комнатушку, куда поместили мальчишку. На краю кровати спиной к двери сидела мисс Квик, но услышав, как скрипнула дверь, встала и обернулась. В глазах ее неожиданно для себя он увидел смятение. Чем оно вызвано, кто тому причиной?

На девушке было простое платье из голубой шерсти с завышенной талией, обозначенной атласной лентой, на худеньких плечах – темно-зеленая шаль, волосы собраны в тугой узел на затылке, и никаких украшений. И вновь Солана до глубины души потрясла ее красота, которой и самый простой туалет не был помехой.

Так чем же она расстроена? Состоянием паренька? Или ей неловко за то, что происходило между ними накануне? Несколько долгих секунд они молча смотрели друг другу в глаза, потом мисс Квик нарушила молчание.

– Доброе утро, ваша светлость.

– Доброе утро, мисс Квик, – поздоровался герцог и подошел поближе к кровати. Бледный как полотно, мальчик лежал не шевелясь и никаких изменений в его состоянии не наблюдалось. – Как он сегодня?

– Ночью у него был сильный жар, – ответила мисс Квик и тоже посмотрела на беднягу.

Солан сочувственно вздохнул: плохо, конечно, но удивляться тут нечему – о том, что мальчик серьезно болен, они знали еще вчера.

– Кашель есть?

– Нет.

– Это внушает надежду.

– Миссис Хадлстон сейчас готовит для него грудной отвар, чтобы очистить легкие, и особый чай, чтобы сбить жар.

Хоксторну было невыносимо видеть ее такой встревоженной и растерянной. Этот ее взгляд пробуждал в нем желание обнять и утешить, взять на себя ее заботы, разгладить наморщенный лоб. И все же, несмотря ни на что, его приятно грело осознание, что печалится она из-за ребенка, а не из-за того, что происходило между ними вчера вечером.

– Его удалось накормить? – спросил Хоксторн.

– Миссис Хадлстон смогла влить ему в рот несколько ложек бульона, – ответила Лоретта, потирая руки, словно ей было зябко. – Но этого мало, и мы будем продолжать попытки.

Солан отчего-то подумал, что мальчика не спасти. Неизвестно, сколько времени он пробыл на холоде и когда в последний раз нормально ел. То, что зависело от них, было сделано. Теперь все в руках Господа.

– Он уже был болен до того, как пришел сюда. Вы ведь это знаете?

– Да, вы правы: выглядел он неважно, – сказала мисс Квик, подняв на него полные тревоги глаза, – но я надеялась, что все не так плохо.

– Вы делаете для него все, что в ваших силах. Он в тепле, в чистой и мягкой постели. Не надо ничего загадывать: пусть все идет своим чередом. Как будет, так и будет.

Лоретта вымученно улыбнулась и потуже закуталась в шаль.

– Я не могу пустить все на самотек: раз он в моем доме, я в ответе за его жизнь.

– Понимаю: недостатка в уходе он знать не будет.

Солан очень надеялся, что она не станет винить себя в случае самого неблагоприятного исхода.

– А вы как себя чувствуете? – тревожно вглядываясь в его лицо, спросила мисс Квик. – Вчерашнее пребывание на холоде не оставило пагубных последствий?

У Хоксторна от наплыва эмоций перехватило дыхание: приятно, что она справилась о его самочувствии.

– Со мной все хорошо. А как вы?

– Разумеется, все в порядке.

– Вы в этом уверены? – не поверил ей Солан. – Помнится, в ваших волосах я видел кристаллики льда и рукава у вас были сырые.

– Ну, если я промокла, то совсем чуть-чуть, – неохотно призналась мисс Квик и сменила тему: – Как вам спалось? Кровать была удобной?

Если она имела целью перенаправить его мысли в иное русло, то ей это, черт возьми, удалось. В отличие от мисс Квик, Солан имел вполне ясное представление о том, что такое удобная кровать и для чего нужна.

– Спасибо. Спалось хорошо, – вежливо ответил Хоксторн.

– Я рада. Миссис Хадлстон приготовила завтрак. Надеюсь, вас устроят тосты с джемом или медом, яйца и сыр? И на выбор: чай, кофе, горячий шоколад.

– Я бы хотел сначала заглянуть на конюшню проверить, как там моя кобыла.

– Ветер утих, небо чистое, так что мистер Хадлстон наверняка скоро приедет, – с пониманием кивнула Лоретта.

– В Гримсфилде разыщу врача или фельдшера и направлю сюда, чтобы осмотрел паренька.

Надежда озарила ее лицо.

– Спасибо, вы так добры! Я бы не посмела просить вас об этом, и я рада, что вы сами предложили. Боюсь, своими силами нам не справиться.

– Уверен, вы отправили бы за врачом мистера Хадлстона, не дав ему и чаю попить.

– Вы, похоже, читаете меня как раскрытую книгу. Не могу сказать, что мне это приятно, но вы правы: именно так я бы и поступила.

– Я распоряжусь, чтобы вашу лошадь вернули сегодня же, а кобылу переправили хозяину гостиницы, как только у нее заживет нога. Боюсь только, это произойдет не раньше чем через несколько дней.

– Пусть остается столько, сколько нужно: Арнольд с удовольствием будет за ней ухаживать.

– Вы ведь сообщите брату, что я приезжал?

Ее нежные губы разомкнулись в улыбке, и Солан поймал себя на том, что не может отвести от них взгляд.

– Тотчас же сообщу, ваша светлость: можете не сомневаться, – и о причине вашего визита тоже скажу.

Глаза ее насмешливо блеснули, но непреклонность при этом никуда не исчезла. И решительность, и чувство юмора одинаково сильно привлекали Хоксторна в женщинах, и то, что она не собирается сдавать свои позиции и пересматривать взгляды на брак по договоренности, нисколько его не смущало. Он не боялся конфликтов и уже предвкушал удовольствие от предстоящей борьбы, а исход поединка был ему известен заранее: победа все равно будет за ним.

– Иной возможности я и не рассматривал, – заверил ее Солан и, многозначительно помолчав, добавил: – И еще передайте, что в следующий четверг я вернусь и, надеюсь, он меня дождется. А к вам у меня просьба: о цели моего визита, как и о самом факте, никто, кроме нас троих, знать не должен.