Страница 49 из 85
- Эти ожоги… - смущенно забормотала Ингрид, пряча глаза от взгляда Эркхарта. – Такие горячие.
«Не туда, не туда! – забеспокоилась богиня. – Только не уводи все в разговор, не порть человеку удовольствие!»
«Я тебе не жрица любви, - возмутилась Ингрид, одновременно пытаясь отыскать какой-нибудь стоящий объект, чтобы перевести на него взгляд и избежать неловкости. – Откуда мне знать, когда можно говорить, а когда нет. И вообще, критиковать все могут, а вот если б ты была на моем месте…»
«Ой, да без проблем, - раздраженно фыркнула богиня. – А ну, дай сюда!»
Ингрид ощутила, как ее позвоночник сам собой сгибается, а лицо Эркхарта стремительно приближается.
«Нет!» - мысленно взвизгнула она и попыталась вернуть контроль над телом. Но губы все равно уже коснулись чужой кожи, поцеловав уголок губ мужчины.
«Ну вот, я из-за тебя промазала», - разочарованно протянула богиня, созерцая эту невинную картину.
«Как ты это сделала?» - в ужасе спросила ее Ингрид, одновременно испуганно глядя в глаза Эркхарту, который не мог не заметить, куда изначально был нацелен поцелуй, но не спешил ни продолжить его, ни оттолкнуть нахальную поклонницу, а лишь задумчиво ее разглядывал.
«Ну, ты еще чаще меня зови, вообще начну разгуливать в твоем теле, - фыркнула Похоть. – Но, честно говоря, это вряд ли можно назвать удовольствием. Ты так пропахла святостью, что у меня теперь аж все чешется. Хотя чесаться и нечему».
«Не делай так больше», - потребовала Ингрид, как заколдованная, продолжая глядеть в глаза Эркхарту.
«Без проблем, - согласилась богиня. – Зато мы обе можем уйти: дело сделано, Гордыня отступилась».
«Правда? – оживилась Ингрид, окидывая мужчину беглым взглядом. – Но он не выглядит здоровым».
«А ты чего хотела? – фыркнула Похоть. - Так всегда бывает с подобными ему. Если б носить светлые печати было так легко, все были бы священниками. Да вот только любой человек, решившийся стать епископом, сталкивается с неприятной неожиданностью: за самые мелкие движения в сторону грешных мыслей печать карает болью. И даже если я, проникнув в его голову по пути, проложенному жаркими мыслишками, ничего не делаю с ним, ему все равно больно просто от того, что он предается греху сладострастия. Сам себя мучает».
«Но ему хоть немного стало легче?» – заволновалась Ингрид.
«На порядок, - заверила ее Похоть. – А тебе, если хочешь еще сохранить нейтралитет и выдать поцелуй за милую шутку и невинный флирт, стоит податься назад и завести разговор о природе и погоде: ты уже полминуты на него пялишься, щекоча дыханием, и касаешься грудью его локтя. Некоторых мужчин это, знаешь ли, заводит».
Ингрид спохватилась и, густо покраснев, отодвинулась назад.
«Улыбнись, дура. И шути побольше, - по-дружески посоветовала ей богиня. – Есть еще шанс списать все на твое восхищение его саном».
- Вам полегчало, да? – спросила у мужчины Ингрид, прерывая затянувшееся молчание и натянуто улыбаясь.
- Да, немного, - сказал Эркхарт, приподнимаясь и принимая полусидящее положение. Расстегнув до конца так и не расстегнутый девушкой кафтан, он задумчиво на нее посмотрел.
«О-о-о, - протянула богиня, потирая ручки. – Это я понимаю. Это по-мужски. Смотри, сейчас его опять скрутит».
И действительно, Эркхарт снова схватился за сердце и весь сжался.
«Может, мне уйти?» - обеспокоенно спросила богиню Ингрид, приподнимаясь на стуле.
«Вряд ли это окончательно решит проблему, - со знанием дела заявила Похоть. - Он может продолжить думать о тебе и промучается до самого утра. Ему бы сейчас успокоиться. Повернуть мысли в сторону чего-нибудь чистого. А то у него тако-о-ое в голове творится. Сказать тебе, о чем он думает?»
«Не надо», - Ингрид смущенно опустила глаза.
«Да ладно, я пошутила, - добродушно отозвалась Похоть. – Он такой же зануда, как и ты. Смотрит на тебя и рассуждает о том, как это аморально – епископу испытывать влечение к чужой жене. Он даже ничего такого с тобой в мыслях не делает, просто сам себе нотации читает. Вы прям два сапога – пара. Вот если б я все-таки стала светлой богиней, обязательно свела бы вас. Обожаю, когда «и жили они долго и счастливо»!».
«Почему бог Доверия не помогает ему? – спохватилась Ингрид. – Вот на мне ни одной печати, а ты беседуешь со мной и даже приходишь на помощь. Почему же ему, епископу, никто из светлых богов не помогает?»
«Потому что до них труднее достучаться, - пояснила Похоть. - Когда ты последний раз испытывала сильные эмоции от праведных мыслей? Радость от осознания бытия, слезы просветления? Вот именно – сто лет назад. Зато каждая темная мыслишка проходит по твоей душе, как ураган, открывая все двери и окна. Вот потому-то нам, темным, куда легче зайти в гости, нежели светлым. Да и честно тебе скажу, ленятся наши святые мужланы лишний раз заглянуть на огонек веры: зачем, если человек и так предан им всей душой? А вот пороки в ваших душах приходится поддерживать, развивать. Вот и сюсюкаемся мы, темные, с каждой земной особью, как с родным ребенком. И веры в себя добиваемся тяжким трудом и служением людям. Жаль, никто не ценит».
Богиня была так искренна в своих словах, что Ингрид даже ощутила сочувствие к ней. Но быстро спохватилась, вспомнив, о ком идет речь, и встрепенулась: вот так и вручают себя темным богам, становясь одержимыми. Ах, льстивая тьма, как легко ты проникаешь в самые светлые души!