Сумерки разума

— Белла, у тебя в принципе туговато с восприятием. К тому же ты была в обмороке, — произнес Эдвард с материнской нежностью.

Пока медсестра ходила мне за грелкой, я чувствовала себя очень глупо.

— Ты прав, — произнесла я.

— Я очень часто бываю прав, — совершенно не удивился он. — В чём на сей раз?

— Не надо было идти на биологию, — с досадой пробормотала я. — По-идиотски вышло.

Эдвард сел рядом со мной на стул:

— Когда я увидел, как Тайлер тебя тащит, подумал, он идет закапывать твой труп. Думал, прикончу его.

Мне стало не по себе от того, как непринужденно он сказал это. И я поняла, что Эдвард сейчас не лгал. Лицо его хранило свою обычную невозмутимость.

— З-зачем? — тихо поинтересовалась я.

— Чтобы отомстить. Я мелочен.

— Тайлер очень испугался за меня, — вспомнила я. — Мне даже стыдно.

— Да, и он меня ненавидит.

— Ты не можешь этого знать.

— Мы говорили о предсказуемых людях, помнишь? Так вот Тайлер для меня очень предсказуем.

— А откуда ты нас увидел?

— Сидел в машине, слушал музыку, — сощурился Эдвард, проницательно глядя на меня.

— Похоже, тебе лучше, — сказала медсестра, заглядывая ко мне. — А у нас тут пополнение. Похоже, ты не одна такая, Белла.

Я решила встать и сказала медсестре:

— Спасибо, мне гораздо лучше, я тогда пойду…

Майк привел в кабинет Ли Стивенса, с которым сидел на биологии. Пыхтя, он собирался усадить сильно побледневшего парня на кушетку.

— Чёрт… — я поморщилась, — кровью пахнет. Мне опять может стать плохо, я пойду.

И поспешила выйти в приемную.

— Что ты сказала?

Я обернулась на Эдварда.

— Пахнет кровью, мне могло…

— Да-да. Но люди не чувствуют запах крови.

— Ерунда, я чувствую, — поморщилась я. — Похоже на сильно разогретую медь — такой солоноватый запах. Обычно он мне даже нравится, но мне и правда следовало перекусить перед занятием. Наверняка, ему уже укололи палец, и крови много получилось. Чёрт, у меня руки слабеют… Выйдем на улицу, ладно? В чём дело?

Эдвард смотрел на меня, хмурясь.

— Только мне кажется, я тебя понимаю, и ты что-нибудь выкидываешь.

— То есть? — я поспешно выкатилась на свежий воздух.

— Ничего. Не важно, — сказал он. — У тебя занятие по физкультуре, но ты туда не пойдешь, потому что плохо себя чувствуешь. Просто… делай вид, что тебе нехорошо, остальное предоставь мне.

И втащил меня обратно в медпункт. Он убедил миссис Коуп подписать мне освобождение и вызвался проводить до дома. Я плохо соображала и почти не понимала, что происходит. В том же коридоре я увидела Майка. Он порой удивленно переводил взгляд с меня на Эдварда, но я только руками развела. Я понятия не имела, что ему сказать. Мне самой было странно, что Каллен так подобрел.

Точнее, не подобрел. Стал подбираться ко мне ближе. Единожды он посмотрел на меня, как на человека, — это было на автостоянке, когда я спросила его: «Взгляни на меня и скажи, что ты видишь». Всё остальное время он прикидывался за исключением редких моментов. Эти маски раздражали меня, мимика подростка ему не шла. В том числе это неуместно выглядело, когда он гадко вел себя с Тайлером.

«Пусть ведет себя, как хочет. Потом он посвятит меня в тайну».

Я поймала на себе взгляд Эдварда. Он смотрел на меня слегка опечалено, словно мог знать, о чём я думаю.

— Ты так внятно мне и не объяснила одной вещи, — получив на руки справку об освобождении, Эдвард шел со мной по автостоянке. — Почему, конкретно, ты так вцепилась в то… кто такие Каллены?

— Всё началось с интуитивного понимания, что с вами что-то не так. В глаза бросалось. Стало любопытно. Потом я узнала об исчезновениях людей, еще и ты вёл себя странно… А потом ты спас мне жизнь, и всё изменилось. Эдвард, для тебя это элементарно и обыденно, но всю свою жизнь я просто существовала и постоянно мечтала быть чем-то значимым в собственных глазах. Допустим, так выйдет, и я умру. Что я после себя оставлю миру, кроме слез своих родных?

— Ты уверена, что миру есть до этого дело?

— Нет. Но меня это не волнует. Разум и способность творить даны человеку не просто так.

— Тебе не приходило в голову, что разум — суррогат, данный нам эволюцией случайно? — спросил он прохладно.

— Пусть. У любой случайности есть логическая причина, мне этого достаточно.

Тогда Эдвард слабо, но вполне искренне улыбнулся. Так улыбается мудрый старец. У меня почему-то сладко задрожало сердце от этой его ироничной, печальной и понимающей улыбки, но впечатление быстро улетучилось.

— Итак, ты хочешь что-то оставить миру после себя. Как насчет детей?

После разговора с отцом этот вопрос вызвал во мне реакцию протеста:

— Генетический материал после себя оставляет даже муха-дрозофила, — отчеканила я. — Что-то я сильно сомневаюсь, что разум мне дан для того, чтобы я оставила после себя еще одного человека. Это какой-то бессмысленный круговорот. Нет. Для начала я хочу понять, что такое зло.

Он остановился и посмотрел на меня то ли неприязненно, то ли удивленно.

— Вот, значит, как… Это всё объясняет.

— Что объясняет?

— Ты даже не замечаешь, как притягиваешь к себе чистое зло. Все люди притягивают, но ты — сильнее остальных, словно ты самоубийца. Или просто любознательна. Порой невелика разница.

Мы с ним сели в машину, но я приоткрыла окно, чтобы свежий воздух обдавал лицо — лоб был еще липким от пота. Мы молчали.

— Майк запланировал поездку на пляж, — я решила быть вежливой. — Ты сказал, что намерен за мной наблюдать. Это не слишком интересно, но ты мог бы поехать с нами.

— Если это не интересно, зачем сама едешь?

Нужно быть честной.

— Во-первых, там находили тела некоторых пропавших людей. Во-вторых, именно на шоссе за пляжем нашли машину Эмили Геймур.

Он не удивился, услышав это имя. Покачал головой:

— Что тебе еще известно?

— Что на ее машине не было следов столкновения, зато нашлись следы от когтей. Еще, что ее подруга пропала из психиатрической клиники и бредила о какой-то дороге солнца. Я подумала, что прогуляюсь по местности, попробую воссоздать в воображении обстоятельства исчезновения людей. По большей части, могу надеяться только на удачу. Вряд ли местные станут охотно делиться со мной информацией.

— Ты и правда серьезно хочешь всё это раскрыть? — спросил Эдвард.

— Да.

— Потому что…

— Мне не всё равно. Их убивали только потому, что они одиноки, и их мог никто не искать. И это самый мерзкий факт в данных обстоятельствах.

— В Ла Пуш я с тобой не поеду, — неожиданно сумрачно произнес Каллен.

— Я не сказала, что еду в Ла Пуш.

Он никак это не прокомментировал.

— Почему не поедешь? — вздохнула я.

— Это не моя территория.

— То есть?

Но он словно сделался глух.

— Тебе лучше? — наконец, спросил он.

— Немного.

— Тогда тебе пора домой.

Я собралась выйти из машины, но он резко захлопнул дверь вольво и покачал головой:

— Я не закончил с тобой разговаривать.

— Но… мой пикап…

— Скажу Элис, чтобы она пригнала его к твоему дому.

— Как насчет того, что я против посторонних за рулем моей машины? — рассердилась я.

— Элис хорошая, — улыбнулся он. — Уж кого-кого, а ее тебе бояться не следовало бы. И с твоей машиной всё будет в порядке.

— Чёрт, Эдвард, ты не можешь просто брать и тащить меня, куда тебе вздумается. И ты не можешь хватать меня на руки, если тебе захотелось… Я тебя не понимаю. Порой ведешь себя так странно. Я серьёзно, почему ты, чёрт возьми, смеёшься?!

— Расслабься, просто развлекаюсь, — пожал плечами он.

— Мне не нравится!

Мне правда не нравилось, я была далека от шуток, но мой гнев его только смешил. Это раздражало.

— Что поделать, — слабо улыбнулся он.

Затем вольво аккуратно выехала со стоянки. Неожиданно из колонок стала доноситься красивая фортепианная музыка. Я узнала ее, потому что моя мама часто слушала Дебюсси. Классика мне нравилась, но спокойная и нежная композиция показалась мне печально неуместной. Слушая ее, я смотрела на стекающие по стеклу машины капли дождя.