Антигерой

- В любой физической нагрузке поможет бытовая магия, - подумав, заметил Элион и осёкся, хмурясь: - Но при ее отсутствии, только с грубым трудом мозг тупеет, психика упрощается до инстинктов. Однако, и машины не улучшают ситуацию. Полагаю, у вас, как и у двемеров, их много. Пожалуй, и в высшие силы не верите?

- Некоторым поклоняются и тоже ведут войны за религию, но боги никак себя не проявляют.

- Потому что их нет, - резонно ответил Элион. - Божества - это природа. Если она лишена магии, значит, они молчат, и их создания становятся одиноки. Видишь ли, волшебство есть везде. Его величина зависит от того, насколько далеко физика находится от бога. Маг - это человек, преодолевающие расстояние от себя до своей души. В вашем мире механика трёхмерных вещей отсоединена от тонких какими-то барьерами. Выходит, что между ним и материей слишком велика разница, и сигналы не проступают или получаются искаженными, слабыми. Так бывает, если в мире когда-то пытались убить бога. Смотри, - он оказал на большой дуб у дороги, - любой человек, будь он крестьянин или богач, орк или каджит, приложив ладонь к дереву, сможет услышать тонкий гул. Это кровь Нирна - магия. К ней привыкли и чувствовать её - нормально. Альтмеры впитывают её сильнее многих. Я к тому, что когда в мире техническое развитие движется в десятки раз быстрее, чем духовное, разрыв между ними увеличивается, пока всё не-вещественное не становится смешным, неуместным. Где тут появиться магии? И мир, высохший, гибнет понемногу.

После чего он рассердился, что я вывела его на откровение и велел держаться позади да помалкивать, почти с удовольствием вновь надев на меня проклятые наручи. В нем чувствовалась привычка отдавать приказы, это было настолько естественно, что я сначала растерялась. И поняла - если взбунтоваться, он даже не поймет попыток. Но я пока не пыталась. Революционерствовать против проводника в чужом мире несколько неразумно.

Вообще-то, держаться рядом с Элионом - плохая идея, учитывая, какой будет его жизнь дальше, но подле этого альтмера я ощущала себя уверенно. Как никак - собственное творение.

Имперский город не похож ни на один, виденных мной ранее. С первого взгляда может показаться в нем что-то есть от Питера на рубеже меж восемнадцатым и девятнадцатым веком, но это иллюзия. Серый, ровный булыжник мощеных улиц, цокот копыт лошадей и повозок, высокие, белокаменные дома и самые разные люди. Я едва могла оторвать от них глаз. Все такие удивительно непохожие друг на друга. Чудаковатый старик-босмер с козлиной бородкой, синем остроконечном колпаке и золотых очках неторопливо прогуливался по тротуару. Дамы в платьях совершенно естественно смешивались с барышнями, носящими легкие доспехи. Правда, они прикрывались юбками, но длина этих юбок порой была нескромно мала. А иные и вовсе носили брюки. Мода, как и история, развивалась в этом мире нелинейно в виду того, что между государствами долгое время существовали жесткие идеологические и физические границы. Патриархат здесь почти не ощущался, и это было видно по молоденькой девушке-кучеру, сидевшей у дома в телеге в кожаных штанах и простенькой тунике. Правда, аристократкам носить брюки не пристало, это считалось дурным тоном.

Элион, увидев, как я глазею на каджитку, взял меня под руку и шепнул прежде, чем я отшатнулась от такой неслыханной наглости.

- Не пялься, могут быть проблемы. Зверолюди всё ещё очень ранимы, они не столь давно избавились от рабства, и если незнакомец смотрит на них, как это делаешь ты, сочтут за оскорбление.

“А что такого в моём взгляде?” - хотела спросить, но не смогла.

- Словно они дрессированные, симпатичные зверюшки, - ответил на немой вопрос Элион.

Каджитка была стройной и, наверное, по меркам её расы, красивой девушкой с рыжей, кошачьей мордочкой и копной огненной гривы. Она шествовала в темно-зеленом платье рядом с рослым, пожилым имперцем. Всё-таки в её лице было поразительно много человеческого. Эти светло-серые, большие раскосые глаза, маленький, аккуратный нос с нормальными ноздрями и почти обыкновенный рот вместе с живым выражением радости или воодушевления делали её, в принципе, человеческой девушкой. Раньше казалось, они должны быть похожи на больших домашних котов, но всё вышло иначе, и мне представлялось чудовищным, что зверолюдей кто-то мог считать неполноценными.

Девушкам каджиткам и аргонианкам по негласным правилам приличия следовало скрывать свои хвосты за тонкой тканью платья или длинного сюртука, но так поступали не все, и в этом был безмолвный бунт, еще не утихший в их сознании.

Город в десятки раз больший, чем нарисованный на крохотной игровой карте, поражал с первого взгляда. Допустим, окружающая некоторые районы, набережная была широкой и многолюдной. Она представляла собой препятствия из глубоких рвов. Через них перекидывались мосты на городской остров, охраняемые специальными подразделениями стражи.

Гвардейцев узнать довольно легко. Они не носили громоздкие, тяжелые доспехи. Да и, вообще, я ни разу не наблюдала, чтобы в обиходе кто-то надевал рыцарский комплект - он неподъёмный, и человек в сплошной стали едва-едва может сам сесть на лошадь. Чаще всего его усаживает паж, если речь идет о рыцарях. Стража носила металлические латы, соединенные меж собой тканевыми и кожаными креплениями, дающими свободу движений на сгибах мышц рук, ног и пояса. Их узнавали по чёрным накидкам с гербом Киродиила и по перьям на шлемах. Серые - у рядовых, синие - у гвардейцев королевской службы императорского города центрального района, красные - у командиров, черные - у карателей. Ещё их как-то узнавали по узору на накидке и погонах, но в этом я не разбиралась.

Вход в королевский белоснежный дворец, представлявший собой огромную полусферу, из центра которой вырастает башня, был свободный. Нас проверили на наличие оружия, записали наши имена, спросили о цели визита, и вот тут началось страшное.

Чем дальше, тем меньше мне нравилось происходящее. Узнав, что Элион желает беседовать с императором, выражения лиц у гвардейцев сменились с дружелюбного на настороженный.

- Это исключено. Сейчас не приёмные часы. Его величество принимает только на рассвете до десяти человек. Если желаете записаться, идите в канцелярию. В зависимости от размера пошлины, вы займете место в очереди.

“Узаконенная коррупция. Куда же без неё”, - невесело подумала я.

- Не устроите мне встречу, я никому не скажу, когда, как и кем запланировано покушение на жизнь Уриэля. Он погибнет.

- Ты смеешь угрожать императору? - прошептал стражник. - Это карается высочайшим судом.

Элион со свойственным ему нетерпением перебил:

- Завтра на рассвете во дворец прибудет гонец от Клинков, тайный посланник. Он ранен, сообщит о заговоре и мятеже среди гвардейцев. Один из ваших провел в покои его величества агентов Мифического рассвета, и прямо сейчас они уже здесь. Покушение запланировано на завтра, и я не скажу больше ни слова, если мне не дадут переговорить с императором, - Элион был выше любого киродиильца, это позволяло ему разговаривать со всеми сверху вниз, и данное обстоятельство не могло не раздражать.

- Распорядись, чтобы сведения были доведены до его величества, а их обоих в камеры.

Я подалась назад, округлив глаза: “А меня за что?!”

Элион вздохнул и миролюбиво поднял руки:

- Как скажете, господа. Моё дело - доложить.

Потом неожиданно схватил меня под локоть, и я услышала, об пол что-то разбилось. Едкий, серный туман обжег мне горло, земля под ногами завертелась, сбивая чувство ориентации, я стала падать и облокотилась на секунду на что-то мягкое. Резко подскочило внутричерепное давление. Прежде, чем я закричала от паники и понимания, что, кажется, сейчас умру, очень неприятным образом, упала в глубокий водоём.

“Я не умею плавать!” - но сообщить этого не смогла. Кашляя, я неуклюже молотила по воде руками, лихорадочно вспоминая, как нужно грести - я ведь видела это сотни раз, и всё выглядело так легко. Но, не чувствуя под ногами опоры и в тяжелом платье, я быстро стала тонуть. Дым перед глазами кое-как рассеивался, но все еще обжигал горло. Я глотнула соленой, ледяной воды, вынырнула, закашлялась, тратя драгоценные секунды на вдох, но тяжесть одежды продолжала тянуть меня вниз.