Страница 4 из 25
"Ты ненавидишь меня?" — услышал он чужой и одновременно такой голос в собственной голове.
И король вдруг понял, что… нет, не ненавидит. В тот самый миг Вейнур осознал, что все эти годы, качая на руках своих рыженьких солнышек, он невзначай оглядывался, ища темную макушку… Он почему-то был уверен, что его первенец брюнет. Что он похож на него как две капли воды. Что в нем проснулась демоническая сущность и один из королевских магических Даров… Король ни разу за все эти годы не отважился спросить у лучшего друга о его воспитаннике и давил на корню все порывы "случайно" проехать мимо поместья Шеда и хоть мельком выцепить взглядом мальчика с чудесными и проклятыми лично для Его Величества бирюзовыми глазами…
А теперь между ними установилась ментальная связь как следствие кровных демонических уз… Это значило, что в душе мальчик признает стоящего перед ним короля отцом, а монарх его — сыном.
"Почему ты не смотришь на меня?"
Что мог ответить на это Вейнур? Он не смог солгать ему.
"У тебя глаза… материнские…"
Он все понял. Его Величество чуть не вздрогнул, почувствовав, как боль и обида кнутом хлестнули его сына. А в следующее мгновение Вейнура обдало холодом, заковавшим в ледяные доспехи горячую душу юноши.
"Глаза не выколю!"
***
Глаза не выколю!
С тех пор эти бесстыжие бирюзовые глаза сверлили короля взглядом, презирая все нормы этикета и пиетет перед царственной особой. Вейнур знал, что сын это делает специально, чтобы безмолвно уколоть и упрекнуть его, своего отца, а заодно и свою рану лишний раз потревожить. У него получалось и то, и другое… Но они не были бы Веридорскими, если бы хоть словом, хоть жестом дали понять, как им обоим тяжело! Шед смотрел на это и только безразлично махал рукой, побурчав что-то вроде: "Упрямые бараны. Оба — два!" Не раз Его Величество и по хорошему просил, и приказывал, и даже угрожал лучшему другу, чтобы приструнил воспитанника, но лорд Шеральд в своих лучших традициях игнорировал монаршею волю и флегматично заявлял:
— Твой сын — тебе его и воспитывать. Я уже сполна выполнил свой опекунский долг и вложил в него все, что мог.
Конечно же, Его Величество так и не поговорил с сыном…
А он в каждым годом взрослел и издевался над королевской гордостью одним своим существованием! Естественно, все видели его сходство с отцом. Придворные даже не поленились припомнить леди с изумительными бирюзовыми глазами и связанные с ней скандалы. Пришлось по вкусу аристократии и звучное прозвище Рожденный на гильотине. А как же мальчишка с гордостью представлялся:
— Рагнар, теодор эль-Гильотин!
И Вейнура подчеркнуто не называл отцом, исключительно Его Величеством, даже когда они собирались семьей. Хотя к принцу свободно обращался, как к брату…
Его Сиятельство Скандал (3)
В дорогу звал глас таинственных гор.
Три сына там покидали свой дом:
Один был горд, другой — упрям,
А третий был сердцем смирен.
— Свободны! — оставил без комментариев реплику старшего сына Его Величество, кивком отпуская всех троих.
Вывалились молодые люди из тронного зала шумно и под аккомпанемент хохота Роланда.
— Тебе бы только паясничать, — беззлобно заметил Рансеваль, выпутывая конец своей косы из перевязи Рагнара. Стоит ли указывать на автора шутки?
— За серьезный вид у нас Рагнар ответственный, — отмахнулся от него Его Высочество и, ухватив старшего брата за предплечье, потянул его к своим покоям. Рансеваль понятливо улыбнулся и направился в противоположную сторону.
Воистину, трое сыновей Его Величества были как на подбор. Словно в древних легендах: трое братьев, абсолютно разные, но дополняющие друг друга, как части одного целого, опровергающие суждения, что половинок может быть только две.
Наследный принц Роланд, вопреки своему статусу, олицетворял собой качества… младшего принца! Озорной шкодливый парнишка, с чертятами и придурью во взгляде, вечно растрепанный и пожизненно неугомонный, он носился галопом по дворцу, играл, пел, плясал, шутил, заливался смехом. Оптимист до мозга костей, Роланд день и ночь фонтанировал идеями, источал энергию, излучал веселье и плодил творческий беспорядок везде, где появлялся. Добавить к этому всему любовные похождения исключительно по замужним дамам, различные сомнительные авантюры, острый ум, язык без костей и нетипичную для августейшей особы доброту — и получится портрет Его Высочества. Он был хорош, ничего не скажешь… Вот только не походил на наследника королевства. Бросалось в глаза, особенно когда принц обретался рядом с Рагнаром, что Роланд ничего не взял от отца. То есть вообще ничего: ни одной внешней черты, ни королевского магического Дара, ни даже демоническую сущность.
И вот он собственной персоной, Его Сиятельство Скандал! Рагнар, известный всему миру как Рожденный на гильотине, даже выглядел старше своего законнорожденного брата. Высший демон, поделивший с третьим братом королевские Дары в соответствии со своей второй сущностью, то есть обладающий темным Даром Смерти, в то время как Рансеваль, подобно отцу, владел светлым Даром Жизни.
Рансеваль… Братья, конечно же, дружили, озоровали вместе, но по-настоящему с младшим не сблизился ни Рагнар, ни Роланд. С одной стороны, к Рансевалю неоднозначно относился весь Веридор, кроме правящей четы. Так как Рожденный на гильотине принципиально называл сам себя тоедором эль-Гильотином, полностью игнорируя свое родство с Вейнуром Нечестивым, бастардом Его Величества считался только Рансеваль. "Измены короля можно посчитать по количеству его бастардов," — усмехался про себя Рагнар, порой буровя тяжелым взглядом младшенького. И подружиться бы им: оба нежеланные отцом, но позже любимые им, половинки одной "тройки". Вот только…
Чуть меньше, чем двадцать лет назад, в Веридор примчалась кузина Сюзетты и, упав на колени пред своей родственницей-королевой, попросила о защите. Она принадлежала к младшей ветви рода Монруа — хозяев Северного Предела, пограничной территории между Веридором и северными землями, над которыми стоял Саратский Вождь. Пресловутый глава разрозненных северных племен вздумал жениться на юной леди Монруа, которая, к слову, была недурна собой и походила на Сюзетт, как родная сестра. Только невесте жених был не по нраву, что немудрено: в деды ей годится, из самого песок сыпется, к тому же четырежды вдовец, что тоже не располагало к мечтам о долгой счастливой замужней жизни. Ко всему прочему, Вождь оказался порядочным самодуром и гордецом, поэтому отказа не принял и пригрозил Северному Пределу войной. И вот несчастная Монруа просила покровительства у Веридора. Только, согласно закону, отказать Саратскому Вождю в выдаче северянки Его Величество мог только в случае, если она подарит королю ребенка, закрепив за собой пожизненный статус фаворитки… Вейнур отпирался до последнего, но сдался под натиском жены, умоляющей супруга изменить ей и тем самым спасти бедную кузину. Молодая мать без зазрения совести оставила новорожденного сына Веридорским и умотала замуж за одного из заезжих южных графьев через два месяца после родов. Больше в Веридоре она не появлялась, только раз в сезон отправляла Сюзетт весточку о себе, постоянно забывая спросить о Рансевале. Сама королева считала его своим сыном и в душе тихо радовалась, что кузина даже не заикнулась о том, чтобы забрать это маленькое чудо с собой. Все равно бы ей отказали в самой категоричной форме, а предлог… Предлог отыскали бы! Или советники что, зря хлеб свой с деликатесным порсульским мясом и икрой из южных окраинных провинций едят, да еще и крепенькой саратской настоечкой запивают!
Рагнар не то что бы не любил Рансеваля, но теплотой в их отношениях и не пахло.
Главной причиной, скорее всего, было неприятное осознание того, что младшенький, хоть и не раз был повержен им в бою на турнирах, душой намного сильнее его. Мальчик не отличался красотой, не был избалован особой любовью окружающих, жил среди презрения, ибо наследник у короля уже был и, появись ещё один законный сын Его Величества, Рансеваля, которого придворные мужи держали про запас, настиг бы несчастный случай в тот же день. Однако он не озлобился, и его доброе сердце, пожалуй, принадлежало самому благородному человеку во всем Веридоре. Не раз Рождённый на гильотине ловил себя на мысли, что поступает, как хочется, позабыв про честь и совесть. Он был ходячей легендой, эдаким сыном коварства судьбы. Рагнар гордился своим прозвищем, хвалился тем, что был рождён на гильотине, с удовольствием примерял маску слуги с законным (и, что более важно при дворе, очевидным) правом на большее, который из гордости даже не косится в сторону власти и показно не называет короля отцом. От него как от сына Сатанэль никто никогда не ждал высоких моральных принципов, он и не видел смысла прививать их себе. А Рансеваль, видя несовершенство мира, не голосил об этом и не рисовался на этом неблаговидном фоне, вписываясь в какой-нибудь знаменательный случай как герой-мученик. Он тихо продолжал поступать, как считает правильным, не оглядываясь на пренебрежительные смешки прожигателей жизни и балагуров, вроде Роланда. "Из малого вышел бы хороший король," — не раз мелькало в голове у Рагнара… Но это все лирика! И конечно же, демон никогда вслух даже шепотом не признавался, что брат в чем-то превзошел его. В любом случае, какую бы золотую душу Рансеваль ни имел, ему не одолеть высшего демона ни на турнире с мечом в руках, ни в темном переулке ножом в спину. Так что да, Рагнар считал, "победитель по жизни" в их "тройке" только один, и сомнений, кто именно, быть просто не может.