Страница 4 из 5
– Вы сказали "рыжеватых"? – вздрогнув, переспросил врач.
– Да, именно, он был рыж, как огонь, и такой веснушчатый. Он через силу удержал меня от дальнейших безумств лишь затем, чтобы предложить перейти в другой, более укромный уголок парка. В изнеможении, на подгибающихся ногах я поплелась за ним, на небольшой полянке за плотной завесой кустов опустилась на траву и… "А вдруг на нас нападут?" прошептала я робко. – "Не волнуйся, – гордо ответил он, раскрывая и кладя с собою рядом карманный нож. – В нашем квартале каждый мужчина умеет защитить себя и свою женщину!" Смешной и глупый мальчик!.. Как я его любила в ту минуту. Он так неумело поцеловал меня в нос и вдруг сразу навалился всем телом. Я испытала упоительные, непередаваемые ощущения проникновения в своей организм чужой, горячей и трепетной плоти, ее удары, скольжение и ускользание для того, чтобы вновь и вновь вонзаться в зияющую рану моего естества. Наверное, именно этих ощущений "запретного плода", тайком сорванного и оттого еще более желанного, мне и по хватает до сих пор. Именно потому я так люблю своего неказистого мужа, хоть он и в самом деле превеликий грубиян и гордец, что он своими выходками позволяет мне, правда нечасто, ощущать некое подобие того упоительного вечера в городском парке. Благодарю вас, доктор, – сказала она, беря сумочку, вы настоящий кудесник. После бесед с вами у меня становится легче на душе.
– Вы не закончили своего рассказа, – несколько резко произнес он. Что же дальше сталось с тем молодым человеком?
– С ним? – широко раскрыв свои крупные, выпуклые глаза, она изумленно похлопала ресницами. – Я… с ним больше не виделась. Честное слово!
– Это правда… – в задумчивости пробормотал доктор. – Чистая, истинная, но не святая, нет не святая правда. Что ж, у вас еще есть шанс снова встретиться с ним… во сне.
– Нет, не надо, – быстро сказала она, вставая. – Я, пожалуй пойду, мне пора.
– Уж не вас ли ожидает этот черный "мерседес"? – спросил он, глянув в окно. – Не думаю, что этот лысый и потный толстяк заменит вам пятнадцатилетнего юношу, сгорающего страстью. Как его, кстати, звали?
– Ло… не помню, кажется, Лоренц… Зачем вам это?
– Разве вы не понимаете, что именно это навязчивое воспоминание отравляет вам всю жизнь? – негромко сказал он, пристально гладя на нее.
– Он со мною каждый день и каждый час. Раздеваюсь ли я, моюсь ли, занимаюсь ли любовью, этот проклятый мальчишка повсюду рядом, чуть не плача, зашептала она. – Его глаза преследуют меня. Он мне страшен и… сладок. Я страшно боюсь его и в то же время хочу, и это все постоянно со мной.
– Я мог бы подвергнуть вас гипнозу с тем, чтобы удалить этот навязчивый образ. С вашего согласия, разумеется.
– Гипнозу? – это слово настораживает ее.
– Да, ваш супруг уже согласился на это. Ему также докучают какие-то детские образы.
– А… не может случиться, что я больше никогда не проснусь?
– Боже мой, какие глупости! – рассмеялся он. – Я дам вам установку на пробуждение от звука телефонного звонка и сам позвоню в тот же вечер. Один телефонный звонок – и вы оба навеки забудете про кошмары, которые мучают вас по ночам. Они ведь мучают вас, не правда ли?
– Да, каждую ночь… – дрожащим голосом произнесла она. – Делайте что угодно. Лишь бы навсегда освободиться от этого. Вы обещаете избавить меня от этих воспоминаний?
– Более того, – торжественно заявил доктор, – я клянусь вам, если этого не произойдет, вернуть деньги, полученные за лечение. Вы не верите?
Некоторое время она молчала в сомнении. Потом залихватски махнула рукой:
– Ах, черт с вами! Будь что будет. Усыпляйте меня док, да поживее. Я не могу больше ждать, все во мне так и трясется в ожидании ночи. Кстати, – она взяла в руки фотографию и рамке, стоявшую на его столе, – что это за девушка?
– Моя дочь, – просто ответил доктор.
– Хорошенькая, – задумчиво сказала женщина, – и очень похожа на вас. Особенно глазами…
"Воистину, – сказал себе доктор, когда она ушла, – браки заключаются не только на небесах. Но и в преисподней".
В тот вечер оба супруга были на редкость немногословны и задумчивы, вечерняя беседа не клеилась. Оба тщательно избегали разговоров на какие-либо конкретные темы. Он рассеянно курил, стряхивая сигарету мимо пепельницы, пил остывший чай, забыв положить в чашку сахар. Она немалым усилием воли заставила себя воздержаться от замечаний. Принесла из холодильника торт и стала нарезать его большим кухонным ножом.
– Какой ужасный нож, – утомленным голосом проронил он. – Завтра же я его выброшу.
– Тогда я выброшу твою виолончель, – сухо ответила она.
– Чем она тебе мешает? – он любовью поглядел на любимый инструмент своего вечернего музицирования.
– Тем же, чем тебе – нож.
– Иногда ты бываешь просто невыносимой, – сказал он, поднимаясь, и направился в спальню.
Некоторое время она сидела за столом, уронив голову на руки и слушая, как в соседней комнате ее муж заводит будильник. Его бодрое тиканье, казалось, наполняло собою весь дом и гулко отзывалось во всем существе женщины. Через некоторое время и она через силу встала и, войдя в спальню, легла, не раздеваясь. Несколько минут оба лежали молча.
– О чем ты думаешь? – тихо спросила она.
– Мне вспомнилась фотография… Ну, та, на столе у врача. Этот парень… он поразительно на кого-то похож.
– Это была девушка.
– Нет, парень… – обронил он устало. И заснул.
– Нет… – прошептала она, силясь припомнить что-то очень важное, ускользавшее от нее до сей поры. Доктор… его глаза… Лучистые… смеющиеся… Его… Глаза… Ее… гла…
– Я вам чрезвычайно сочувствую, – следователь уже давно стоял у стола, давая понять, что очень занят, но старик все не уходил. – Я понимаю, что это ужасно: потерять двоих детей в один и тот же день – жутко, да-да, но и вы нас поймите, ведь с той поры прошло уже четверть века. Вряд ли тут возможно будет что-либо доказать.
– Но я могу их загипнотизировать, – с жаром воскликнул доктор, – и они на суде расскажут истинную правду так же, как рассказали мне.
– Хм. Вряд ли суд удовлетворят подобные показания, – с сомнением проговорил следователь. К тому же люди, о которых вы говорите, чрезвычайно уважаемы в городе…
– Мы тоже были уважаемыми в городе М., пока не случилось это… А потом моя жена окончила свои дни в сумасшедшем доме, а я долгое время был алкоголиком и бродягой, пока случай не помог мне подняться на ноги. Я уже почти забыл об этом горе, но вдруг… ко мне явились они… Сами. Вы знаете, с этой минуты я уверовал в существование потустороннего мира. Ибо один лишь ад мог обручить их! Но где же в таком случае карающая длань Господня? Ведь есть же Высший Судия?!..
– Вполне возможно, – терпеливо проговорил следователь, – но у нас нет полномочий на исполнение его воли.
– А у меня – есть! – сверкнув глазами сказал старик и, решительно встав с места, направился к двери.
– "Что-то он точно нынешней ночью натворит", – подумал следователь и, сняв трубку внутреннего телефона, произнес:
– Сержант, сейчас должен выходить шатающийся старикан с безумными глазами, задержите его, пока не подъедет "скорая".
Резкий звонок из будки карусельщика означал, что "чертово колесо" закружилось. Теперь она осталась одна. Она – свободна. Как птица, как дыхание, как вольный ветер, как сама воля!.. Она чертовски хороша в своей пунцовой юбке и полупрозрачной газовой кофточке. Мужчины смотрят на нее смеющимися, восхищенными глазами, оборачиваются, цокают языками. И один, лишь один из них решается подойти к ней и заговорить. Да, это тот самый, широкоплечий, рыжеволосый юноша. Взяв ее за руку, он осведомляется, не потеряла ли она кого-либо и толпе?
Представляется: "Я – Лоренц. А вы?" – Она заливисто смеется и объявляет: – "А я Лотта." – "Это неправда. Лотта – моя сестра". Она вновь заливается смехом. Ей сегодня все на свете кажется смешным. Глаза юноши полны восхищения. Он сжимает ее руку. От этого пожатия девушку бросает в жар, тело ее пронизывает сладостная молния. Их поцелуй полон неистовости и страсти. Они впиваются друг другу в губы, как два изголодавшихся волка в схватке над кровавой добычей. Лишь громкий смех и чья-то соленая шуточка отрезвляют их. Вскочив с места, парень хватается за нож, но быстро остывает и вновь обращается к ней: "Пойдем отсюда. Я знаю тут одно местечко, где нам никто не помешает…" Прекрасно осознавая, что решается на что-то ужасное, девушка встряхивает волосами и отправляется следом за ним… в собственную темную гостиную.