Любовь моя

— Наверное, в жизни каждого человека имеются нереализованные моменты, заложенные замыслом Всевышнего, и есть всякого рода причудливые случайности, которыми мы нарушаем свое предназначение, выбирая другой путь, чтобы все равно рано или поздно вернуться на намеченную Им стезю. Собственно, случайности — это то, что мы не можем логически объяснить. В каком соотношении они находятся с судьбой? — ни к кому конкретно не обращаясь, задала вопрос Жанна.

«Сравнила Инну с Андрониковым! Из уст Лены это очень высокая похвала», — подумала Аня.

— И последовало высочайшее дозволение! — улыбнулась Инна. — Я трезво к себе отношусь. Писательская организация должна быть мне благодарна за то, что я не стала писателем и нашла свой путь. А некоторым так и не удалось его отыскать. Предназначение было, а возможностей реализоваться они так и не нашли. Когда дорог много, трудно выбрать истинную. И это трагедия, потому что эти люди, не выполняя возложенную на них миссию, нарушают гармонию мира.

— Ты это о ком? «Намекает на себя? Нет. Ее интонация в этом случае неизменно ироничная, а сейчас она просто грустная», — подумала Лена.

— Допустим, о моих и Лилиных мужьях. Не жили, а прохлаждались. Стремились благополучно в сторонке отсидеться или за чужой счет проехаться. Им нечем хвалиться. Разве что трехдневной щетиной, которая является современным признаком мужественности, когда нет других показателей. Мне вспомнилась шутка: «Женщина крепка силой духа и любовью к жизни, а мужчина — силой воли ее отменять или менять», — усмехнулась Инна.

— И не всегда в лучшую сторону, — пессимистично добавила Аня. — Женщина призвана быть хранительницей…

— Даже умные мужчины, в силу своей прямолинейности и недостаточности знаний психологии, часто не видят на своем пути подводных камней, потому‑то Господь и создал женщин им в помощь. И если они не принимают совместных решений, то получается то, что получается… — грустно изрекла Жанна.

Лена задумалась над словами Инны. «Ради чего жили их мужья? Что было для них главным в жизни? Один посвятил жизнь маме, двое других — водке. Пытались делать карьеру. Но все шестеро утверждались через женщин или прятались от жизни за их спинами. Любая инициатива в их семьях обычно исходила от жен. Были бесструктурными, жили бессистемно, бестолково и безрадостно?

Для всеми обожаемого Антона с его колоссальной эрудицией и исключительной одаренностью приоритетной была наука и карьера, а для мужей Аллы и Ирины Садовой — семья на первом месте. Для нее они выкладывались, во имя нее совершали самое лучшее в своей жизни. Кто из них более счастливый? Чье счастье больше, глубже и богаче?»

Мысли Лены ушли далеко от литературы и всяческих перипетий с нею связанных. Чего Инна и добивалась. Ей не нравилось, что в ее беседу с Леной встроились незваные гости.

…«Ирина Садовая. У нее не было своих детей, но они с мужем воспитали троих приемных. Ирина высокая, очень высокая, но даже будучи в гордом статусе бабушки пятерых внуков — стройная и красивая. Как она говорила о своем муже? «Он у меня мужчина — золото самой высокой пробы. Я не знаю, что и где у меня в доме включается. Всё он делает. А если что сам не сможет — организует… У меня была жуткая экзема. Моя мама даже смотреть на раны не могла, так он сам делал мне перевязки. Вылечил своей любовью и заботой… И дети у нас прекрасные, домовитые, все в отца», — с удовольствием вспомнила Лена.

Спустя некоторое время она смежила веки и подумала: «Наконец‑то долгожданная благословенная передышка! Надолго ли?»

*

Аня с Жанной продолжили выяснять роли представителей обоих полов в семейной ячейке, что не способствовало их засыпанию. И Лена опять подумала об Инне: «Отказываясь от писательства, она напомнила мне о плохом состоянии своего здоровья. Но я сделала вид, что не поняла намека, и не стала журить ее за малодушие. Чтобы отвлечь Инну от грустных мыслей, я немного отдохну с закрытыми глазами и заведу разговор, наводящий ее на уже ранее затронутую тему. Похоже, она ей интересна».

— Так вот, ты спрашивала о Рите. Она пишет широко и объемно. У нее трудолюбие, помноженное на талант и тщеславие, в хорошем смысле этого слова. Понимаешь, мне кажется, что ее герои жестче, колоритнее и четче задают определенный тон произведению.

— Потому что она подсаливает действие крупной солью драмы? — спросила Инна.

— Нет. Внешние монологи ее героев просты и бесхитростны, зато внутренние сложны и подчас поэтичны. Но главное в ее книгах — непосредственность и предельная искренность чувств.

— Это я понимаю. Истинность чувств передается читателю при условии искренности автора, — неожиданно быстро согласилась Инна, любительница спорить и противоречить.

— Для детей она пишет короткие, внятные, без истерик, умные рассказы. В них трогательное и нежное отношение к личному пространству героев и живое дыхание детства. Читаешь, и хочется продлить очарование этих грустно-сердечных, задушевно-интимных минут. Чувствуешь, что ее герои живут рядом, они будто рассыпаны вокруг нас. Уникальный талант! Волшебница детской прозы. Да и в самой Рите столько всего от ребенка! Не глупого, нет! — прекрасного!

— Ты права. И сюжеты проще простого, и события преподносит незамысловато.

— Волшебство ее текстов состоит в том, что при всей их безыскусности, они трогают душу. Знаешь, иногда будничные картины бед впечатляют читателей больше, чем драматическое преподнесение горьких событий. Поэтика и чувства в нужных словах, а не в сюжете, — объяснила Лена. — Как‑то Рита делилась со мной: «Недавно прочитала сборник сказок для детей и долго находилась под влиянием собственной растерянности. Для кого они написаны? Если для маленьких детей, то почему они такие длинные и заумные? Ребенку такую информацию не переварить. Если они для младших школьников, то стоит задуматься над разнообразием форм и сюжетов, чтобы они не повторяли уже известные сказки. Для старшеклассников? А нужны ли они им? Совершенно размыты возрастные границы! У меня создалось впечатление, что некоторые вещи писались для себя: вот, мол, как я умно и замысловато умею выражать свои мысли!»

А я ответила ей, чуть смущаясь, что, может, во мне была некоторая инфантильность, но я до десятого класса любила слушать сказки. Содержание не волновало, завораживала и буквально гипнотизировала гармоничная мелодика текстов. У меня было удивительное ощущения звучания каждого слога. Я не могла добровольно оторваться от радиоприемника. До сих пор помню те ощущения. Какие удивительно четкие слуховые и зрительные картины детства через столько лет!

— Взрослые тоже любят сказки. Вспомни волшебный язык «Трех толстяков», — напомнила Аня.

— Я сейчас себя совсем маленькой вспомнила. В полтора года мне не удавалось вслух облечь в слова свои мысли, но они у меня были. Я сердилась на непонимание родителей. Потом научилась разговаривать, но подробно и ярко не могла выражать свои сложные чувства, не получалось у меня донести их даже до бабушки. Ребенок говорит просто, но он много глубже, чем подчас считают взрослые, — вздохнула Инна.

— Мы с тобой до сих пор слишком чувствительны и слишком эмоциональны, но проявляются эти чувства у нас по‑разному, — улыбнулась Лена, — ты пороховыми вспышками в разговорах, я — в книгах.

Инна, одобряя слова подруги, энергично закивала.

— Рита знает, что для современных детей является предметом обсуждения, что им подходит, что их притягивает или отталкивает. На меня особенным образом действуют в ее описаниях подробности, — продолжила Лена оценивать творчество сокурсницы и коллеги по писательскому цеху.