Тина

«Ох, Инка, опять из тебя лезет чисто мужская грубоватая пошлость», – покривила губы Жанна.

– Ну, так вот, я тогда вспомнила выражение: «Настоящие мужчины не нуждаются в жалости. Рано или поздно они все равно отомстят за нее». И тут же мысленно взялась рассуждать, анализировать его: «А зачем они ее принимают, если она их унижает? Получается, женщины выручают, спасают мужчин, жалеют, а они из самолюбия еще и мстят им за это? Такова их благодарность?.. И Кирилл такой? Мужчины вообще народ парадоксальный, нелогичный, как-то не по-людски у них все. Не у всех конечно… Напрасно мы пытаемся проникнуть в их души – там потемки».

Говорят, все люди делятся на тех, что существуют «вопреки» и на тех, которые живут «благодаря». У Кирилла все в жизни – вопреки. И любят его вопреки здравому смыслу, и ничего он в жизни не достиг вопреки неплохим умственным данным, и сам он любил вопреки элементарной логики. Хотя какая может быть в любви логика?..

– Не казнись, не переживай. Все равно надолго любви Кириллу не хватило бы. Даже если бы ты многим поступилась ради него, он долго не продержался бы, запил. Услышать, почувствовать, понять и принять на себя – не для него. Все его обещания – пустой звук, – серьезно сказала Жанна. И, вздохнув, подумала, что Кирилл, скорее всего, главной причиной своей несостоявшейся жизни считает безответную любовь. На нее возложил ответственность за все беды. Не признавал себя никчемным. Видно, крепко ему эта мысль в голову засела. Всю жизнь ждал чуда. А Господь чудесами не разбрасывается, достойных облагодетельствует.

И Зоин муж, я слышала, непутевый. Забалованный, капризный, с юношеской болезненной самовлюбленностью. Со страшной силой себя нахваливает. Речист. Кто бы снял с Зои горечь ее постоянных обид? Обычно это делают близкие люди… Почему, вместо того, чтобы жить в радости, люди ссорятся, делают друг другу пакости? По глупости? От недостатка культуры? Не задумываются о том, как живут? Их всё устраивает или наоборот, ничего не устраивает, потому что не нашли своей пары? Зоя была умной, стильной девушкой, невыразимо обаятельной, но несколько неуверенной в себе по причине неудачного детства. Она из нашей когорты… О таких говорят, что они не бросаются в глаза, а врезаются в память. Почему ей не повезло? Мне кажется, что когда Дмитрий бывал кем-то захвачен, он не отдавал себе отчета в своих действиях, а когда остывал, то сам не умел отторгнуть от себя объект прошлого вожделения. Череда поступков любого человека – определенная последовательность, типа числового ряда. Только ряд этот у каждого свой. Кто-то мог выйти за рельсы судьбы, у кого-то не получалось. Уместны ли теперь мои мысли?

Я считаю, что подмена таких понятий как мужская честь и достоинство ведет к появлению таких вот, с позволения сказать, мужчин. Или их полное отсутствие. Эти особи хуже животных. Те хоть не пьют и у них крепки инстинкты сохранения семьи и заботы о ней. «Легко быть Богом, легко быть животным, но трудно быть человеком?»

– И все же в нас, в женщинах, больше естественного, непреложного, мы терпеливее, трудолюбивее, умеем учиться, у нас мощный цепкий ум, в нас заложено творческое начало. Мужчины циничнее. Мы не мыслим перспективно? Но не так уж и много я встретила мужчин способных к этому – один, два и обчелся. Мы не такие жесткие. Или доброта и мягкость уже причислены к порокам?

«Опять Инку повело философствовать. Надолго?» – сердито подумала Жанна и будто отключилась.

– …Оказывается, Кирилл любил меня бог знает сколько, – донеслось до Жанны. Она среагировала на имя Кирилл. – В этот момент я ненавидела его за эту незваную, непрошенную любовь, наверное, потому что косвенно посчитала себя виновной в его беде и в несчастье Тины.

…Кирилл еще не совсем пришел в себя, стоял, опустив голову и я, воспользовавшись этим, отступила в тень дома. Он, кажется, не заметил моего ухода и продолжал стоять, задумавшись, возможно потрясенный своей откровенностью. И тогда я кинулась в переулок, сопровождаемая пытливыми подозрительными взглядами соседей. Дорога забирала чуть вправо, потом резко вверх. Я оглянулась. Кирилл… взорвавшись рыданиями, грудью бросился на чугунную ограду того скверика, что был напротив моего дома…

Когда жизнь не оправдывает наших ожиданий, в конце концов… мы уверяемся, что не имеем к ней никакого отношения, и что она не нужна нам такая. А ведь это глупо. Жить – уже счастье… даже если приходится преодолевать и побеждать отчаяние и депрессию. Конечно, не в моих правилах отвечать за чужие страдания, но тут… получалось, чем больше мук, тем крепче чувства? Тогда я как бы внезапно для себя открыла Кирилла заново. Раньше я считала, что для женщин самое главное в жизни – любовь, а для мужчин работа.

– Я думаю мужчины – не исключение из общего правила, – грустно пошутила Жанна, чтобы разрядить обстановку. Она, похоже, было довольна простотой своего объяснения.

– Кто бы мог подумать такое о Кирилле? Видишь, как все обернулось. Я ведь тоже не железная. Вот так насмотришься на чужие жизни… и впрямь может прийти в голову, что тайна ее не в радости, а в страдании. Счастливое пролетает мгновенно, а страдания продолжаются вечно... Не говори никому о признании Кирилла.

– Я слышала, что мужчины умеют хранить чужие тайны, а женщины – свои, – рассмеялась Жанна.

– Ты умеешь молчать, иначе бы я с тобой не поделилась. Думаешь, Тина догадывалась, а может, даже наверняка знала о влюбленности мужа?.. Демон ревности, странный и страшный, а она мне ни сном ни духом… Бедная, – со скорбной интонацией сказала Инна.

«В старинных книгах писали: «Боль проникла до самой амальгамы ее души?» – печально вспомнила Жанна. Ее ошарашила и утомила неожиданная тайна. И она, желая пресечь дальнейший поток излияний Инны, вяло спросила:

– А с работой у Тины как было?

– Ходить по трупам не умела, расталкивать всех локтями – тоже. Не про нее все это. Сама знаешь, не было в ней стервозности, коробило ее от грубости и несправедливости. Затирали ее поначалу. Но профессия ее выдрессировала, в работе она была въедлива, старательна, никогда никого не подводила, и это было замечено. Хотя годы и ей наступают на пятки, и уже чувствует она иногда недалекое эхо старческих недугов, но пока работает.

– А Кирилл? – неожиданно для себя вслух произнесла Жанна, хотя была бы рада больше не возвращаться к разговору о нем.

– Так нет его вот уже как десять лет. Через неделю после того странного объяснения ушел из жизни. Так сказать, покинул ненавистную пристань… нашу прекрасную родную землю. Наверное, предчувствовал. Может, потому так упорно возвращался к теме смерти в моей последней с ним беседе. Она прямо-таки просилась в наш разговор… Кирилл, будто ощущал уплотняющиеся над ним облака безысходности, чувствовал движение времени, утекающего прочь от пережитого… в молчание, в пустоту… Он боялся больше не встретиться, торопился исповедаться… Я обычно внимательна к деталям, а тут разнервничалась, распсиховалась… В чем причина его раннего ухода из жизни? Напряженность в нем росла, искала выход и нашла? Жалость к себе? В жизни много нелогичного, непонятного. Может, судьба, забирая Кирилла, ограждала его от чего-то более страшного? Когда покинул нас… он будто стал мне необходим… Никак не привыкну к этой мысли.

Чувство утраты – огромной, невозвратной – обрушилось на Жанну. Она буквально остолбенела от нахлынувших чувств. Инна продолжала говорить, но Жанна ее не слышала.

«О каком долголетии вообще может идти речь при таком уровне взаимоотношений в семьях? То беспробудно пьют, то ежедневно ругаются, оскорбляют друг друга. Никакого терпения добрейших Тин и мудрейших Александров, рано понявших, что лучшего счастья, чем хорошая семья не бывает, на всех не хватит, – подумала Аня, внимательно прослушавшая историю жизни сокурсника. – Поздно на пороге небытия задавать себе вопрос: «Так ли я жил?» Надо на протяжении всей жизни спрашивать себя: «Правильно ли я живу?»