Почему маму всё достало

НО, несмотря на мои яростные призывы выключить свет, он продолжал гореть в их комнатах до одиннадцати. ТОГДА мне пришлось спуститься на первый этаж и вырубить нафиг роутер, на что послышались вопли Питера, что он лидировал в Fortnite и уже должен был победить, и от Джейн, потому что у нее был реально серьезный чат с Милли и Софи в снэпчате, а теперь ее жизнь разрушена. И ни один из них даже не подумал прекратить свои занятия, когда им полагалось спать и видеть сны, да к тому же это еще и я была виновата, потому что Саймон позволял Джейн сидеть допоздна столько, сколько она хотела.

Разумеется, сегодня утром не стоило удивляться, что эти засранцы не подавали признаков жизни и уж тем более не думали вставать со своих кроватей. Я стучала в двери, орала и топала ногами, одновременно стараясь собраться на работу. Под конец я пригрозила, что зайду с ведром воды и вылью на них. Безрезультатно. Нужно изобрести специальную кровать для подростков, чтобы будильник был подсоединен к электрошокеру: не встал в течение пяти минут после будильника – получай небольшой электрический разряд. И чтобы мощность возрастала по мере лежания в кровати, пока не соблаговолят восстать из сна. Некоторым это может показаться жестоким, и, вероятно, это противоречит Женевской конвенции и так далее и тому подобное, но так рассуждают только те, кому не приходилось по утрам вытаскивать подростка из кровати, как бегемота из болота…

За полчаса до того, как нам надо было выходить, Джейн наконец вылезла из своей конуры и закрылась в ванной. Это было сигналом тревоги, ибо для Джейн провести в ванной меньше часа не представляется возможным даже при самом хорошем раскладе.

Я стала бить в дверь и кричать: «Чем ты там занимаешься?»

– Мне нужно помыть голову, – ответный крик Джейн.

– Но ты же мыла голову вчера перед сном, – напомнила я ей.

– Ну так, значит, мне надо помыть ее СНОВА, – заорала она в ответ.

– Нам всем надо выходить уже через полчаса, если хочешь, чтобы тебя довезли до автобусной остановки, – запричитала я. – Если мы не успеем к автобусу, ты опоздаешь в школу, и тебя опять оставят после занятий, а меня вызовут к директору и будут распекать за то, что я такая никудышная мать, потому что ее дочь опять опоздала, хотя это не по моей вине, но ведь госпоже директрисе этого не понять, она же думает, что я как мать-одиночка не справляюсь со своими родительскими обязанностями, и, может, даже захочет забрать тебя из-под моей опеки, потому что, если она опять будет на меня смотреть с укоризной, я начну фыркать и закатывать глаза, прямо как ты, когда начинаешь дуться на всех, а в последний раз, когда мы с ней беседовали, она меня даже укорила, что я жую жвачку, а я не жевала, Джейн, пожалуйста, давай хоть сегодня будешь вовремя.

В ответ тишина. Вероятно, Джейн не слышала мою тираду, потому что воткнула свою голову под душ-удлинитель, который насаживается на кран, специально купленный из-за ее страданий по поводу мытья головы. Когда Джейн впервые увидела этот шланг, она не могла скрыть своего отвращения. «Мать, что это за хрень?» – набросилась она с критикой. Я ей попыталась объяснить, что это такой удлинитель на кран, когда мне было столько же лет, что и ей сейчас, все у себя в ванных имели такую штуку и с ее помощью мыли голову. Она уставилась на меня с таким же недоуменным недоверием, как и тогда, когда я пыталась объяснить ей предназначение телефонных будок. Честно признаться, я и забыла, какая бесполезная фигня были эти резиновые шланги-удлинители, хоть я и расписывала в ярких красках, что это то же самое, что и душ, это было не так, особенно когда он соскальзывал с крана и обдавал тебя водой с ног до головы.

Тем временем Питер наконец выполз из своей комнаты и потащился вниз. Я бросила свои попытки выманить Джейн из ванной и помчалась вниз за Питером, который развалился на кухонном столе и заглатывал галеты Weetabix одну за другой.

– Питер, сколько штук ты уже съел?

Не останавливаясь и продолжая глотать печенье, Питер задумался.

– Шесть, что ли? – наобум сказал он.

– А молоко ты сестре оставил?

– Ну да, – благодушно заверил он меня. – Я еще вдобавок два банана съел, так что молоко мне не нужно.

Его логика меня не убедила, особенно когда в холодильнике находишь доказательства обратного – пустой пакет из-под молока, который, конечно же, он не выбросил, а поставил назад на полку.

– ПИТЕР! Ты опять все молоко выпил!

– Не, мам, не все, – заверил он меня. – Смотри.

Он взял пакет, наклонил его так, что в уголке собралось немного молока.

– Тут еще есть немного.

– Нет там ничего! Вчера вечером был полный двухлитровый пакет молока.

– Да ладно?

– Да ну тебя, может, Джейн просто зальет хлопья апельсиновым соком.

– Да ладно? То есть я хотел сказать, мам, апельсинового сока тоже нет.

– КАК НЕТ? Вчера же была целая пачка сока.

Питер пожал плечами.

– Не знаю. Я только парочку стаканов выпил. А сейчас пачка пустая.

В отчаянии я вздохнула. Я с содроганием представляла себе, как много и часто придется кормить подрастающего Питера, и вот теперь это – моя реальность, он ест так, что я подумываю, а не перезаложить ли мне дом. Когда мы решали с Саймоном, сколько он будет платить алиментов на детей, было просто невозможно никаким законным способом увеличить эту выплату и установить такую сумму, которая бы покрывала расходы на еду для прожорливого подростка с аппетитом как у саранчи, у которого в придачу бычий цепень в ненасытной утробе, потому что по закону, который не представляет, сколько может съесть подросток, Питер должен получать такую же сумму, что и Джейн. Когда у тебя одна зарплата, приходится забыть, как раньше беззаботно курсировала между рядов в дорогущем гастрономе и бросала в тележку все, что душа пожелает, теперь наш лучший друг – это бюджетный немецкий супермаркет.

Питер вылил себе в рот последние капли из чашки.

– Мам, кажется, я забыл форму для физры у папы, – сказал он.

– Что? Это почему?

– Ты сказала, что мы будем на выходных жить у него, поэтому я положил ее сразу в коробку с вещами, которую взял с собой к нему, подумал, что так будет проще. Я же не знал, что в воскресенье вечером мы будем возвращаться домой. Прости, мам. Но я запутался жить между двумя домами.

Я хотела было рассердиться на него, но потом вспомнила, сколько путаницы было, когда мои родители развелись, и всегда получалось, что вещи, которые тебе были нужнее всего на тот момент, оказывались в доме у другого родителя.

– Прости меня, Питер, – ответила я. – Прости меня, сыночек, за все, что сейчас творится в нашей жизни. Мне очень жаль.

Питер меня приобнял.

– Да ладно, мам. Просто, знаешь, временами непонятно ничего.

– Знаю. Ты мне всегда говори, если тебе что-то непонятно.

– Ладно, хотя, может быть, ты напишешь записку-отмазку от физкультуры?

В сложившихся обстоятельствах это было единственное, что я могла сделать, и то под строжайшим запретом не говорить об этом Джейн, ведь если она узнает о записке-отмазке от физры только из-за отсутствия формы, то поднимет такой крик, что живые позавидуют мертвым.

Безрезультатно стучала я в дверь ванной.

– ДЖЕЙН! ДЖЕЙН, ШЕВЕЛИСЬ! НАМ ТОЖЕ НАДО В ВАННУЮ, А ТЕБЕ НАДО УЖЕ ЗАВТРАКАТЬ!

Питер все еще торчал на кухне, играя в телефоне, и тут на меня нашла идея.

– Питер, ты же подписан на свою сестру в инстаграме?

– Ну да.

– Можно мне твой телефон на минуточку?

– Зачем?

– Мне нужно кое-что посмотреть по-быстрому, будь так добр?

– Окей.

Я зашла на страницу Джейн. На первых же шести фотках Джейн красовалась в обнимку с каким-то молодым человеком. Он у нас значится как @harryx9876. Захожу к нему на страницу. Еще больше фоток, где он и Джейн, также в обнимку. Теперь понятно, почему она меня заблокировала.

– Кто такой Гаррикс? – спрашиваю я у Питера.

Он уткнулся в телефон.

– Ты про Гарри, мам? Гаррикс – это его погоняло в инсте. Парень из нашей школы.