Почему маму всё достало

– Нет, – резко ответила я. – Не хочется. Я скучаю по Саймону. Я скучаю по человеку, которым он мне казался. Я скучаю по тому человеку, которому я могу рассказать, как прошел мой день на работе, даже если он меня не слушает, он хотя бы чаю принесет в постель воскресным утром. Я скучаю по тому, с кем прожила почти всю свою жизнь, и когда я вижу что-нибудь забавное, то я знаю, что есть на свете человек, кому это тоже покажется забавным, стоит только отправить смешное сообщение или фотку, и он без лишних объяснений поймет меня. Мне не хватает того человека, который помнит, как сделали первые шаги наши дети, какое первое слово сказали, как пошли в школу. Мне не хватает того, кто знает меня так, как только можно узнать человека, прожив вместе с ним двадцать пять лет бок о бок. И он не был таким уж вредным все это время. Было у нас много хорошего, когда он вылезал из своих паршивых свитеров и надевал красивый джемпер, который я ему покупала. Мы столько с ним смеялись вместе, а теперь мне даже не с кем поехать в круиз по Нилу, когда я состарюсь. С кем мне делиться своим возмущением от того, что туры в каталоге SAGA так подорожали? Мне плохо от мысли, что теперь, когда дети выросли и появились и время и деньги, мы не сможем вместе делать все то, о чем так долго мечтали. Мне этого не хватает, а не вашего долбильного СЕКСА, уж простите за прямоту!

И тут я разрыдалась. Горькие, едкие слезы, которые я сдерживала в себе месяцами, после тех кипучих, злых и обиженных слез, пролитых в тот вечер, когда он сказал мне, что ему нужно «личное пространство», и когда я решила, что мне остается либо продолжать жить дальше, либо плакать, но делать это одновременно не получится, потому что я могу утонуть в слезах. Но оказалось, что слезы никуда не делись, они, как и всякая жидкость, нашли лазейку и просочились теперь наружу. Я заходилась плачем снова и снова, а бедняга Сэм пытался неуклюже меня успокаивать, поглаживая неловко по спине и приговаривая: «Ну, хватит, не плачь». Колин отправил его на поиски бумажных салфеток и «настоящей выпивки, дорогуша, покрепче, чем твое дамское шампанское, но ради бога, не бери джин, ей и без него уже хреново!» Я пыталась прорыдать что-то связное про упаковку платков мужского размера в шкафу под лестницей, но Колин обнял меня своими огромными лапищами и держал в объятиях, пока я исходила слезами, и не отпускал, пока буря моих эмоций не улеглась, и я увидела, что вся его рубашка спереди мокрая от моих слез и, что еще хуже, от моих же соплей.

Когда мои завывания приутихли и сменились болезненной икотой и шмыганьем, которые всегда появляются в конце очень серьезного приступа плача, Колин вручил мне огромную пачку салфеток и стакан с водкой пополам с тоником.

– Полегчало? – спросил он.

– У-гу, – залпом хлопнула я водки.

– Кажется, тебе давно надо было выплакаться, – мягко сказал он.

Мне точно надо было выплакаться. Я почувствовала, как впервые за все эти месяцы внутри у меня все посветлело и прочистилось.

– Эллен, – сказала Ханна. Ты что, правда до сих пор любишь Саймона? Ты сожалеешь, что развелась с ним?

– Не знаю, – призналась я. – Все так запуталось. Мы ведь с ним прожили вместе так долго, и я так сильно обиделась и разозлилась на то, что он сделал, но я была уверена, что мы будем вместе до конца, как-то все образуется, а он начал нести этот бред про «личное пространство» и то, что не уверен, любит ли меня, и прочую ерунду, что я прямо не знаю… Сейчас все так странно, жить без него, потому что у нас были и хорошие моменты, ты же знаешь. Знаю, что тебе он казался не самым адекватным, но я-то его люблю, то есть любила, и несмотря ни на что в глубине души я всегда была уверена, что и он меня любит. Я просто думала, что мы вот так и состаримся вместе. А теперь оказывается, что нет. И к этому надо привыкнуть, к тому, что остаток своей жизни я буду одна и не с кем будет поехать на пенсии кататься по Нилу.

– Справедливости ради надо сказать, что ты годами пыталась убедить Саймона отправиться в путешествие по Нилу, а он всегда отказывался от этой идеи, говоря, что ты первая будешь разочарована, что на борту круизного лайнера никого не убили и тебе не посчастливится надеть шляпу с вуалью и приняться за расследование загадочного убийства, не выпуская из рук джина с тоником. Саймон последователен, он бы не отправился с тобой и на Восточном Экспрессе, потому что в реальной жизни убийства так часто не случаются, а это просто не вписывается в твои агатокристиевские фантазии, – заключил Колин.

– В самом деле, все происходит именно так, как мы сейчас говорим, – продолжал Сэм. – Тебе кажется, что вот оно все, конец, ты обречена на вечное монашество, но ведь на дворе двадцать первый век, детка, люди каждый день расходятся, находят новых партнеров, живут себе дальше. Посмотри на меня. Посмотри на Колина. Посмотри на Ханну с Чарли. У нас у всех за плечами разводы или разбитые отношения, и мы все нашли себе кого-то нового. Почему ты думаешь, что у тебя не получится?

– Я не говорила, что у меня не получится, – заметила я. – Я сказала, что я не могу. В этом разница.

– Ну а почему ты не можешь? – спросил Колин в недоумении. – Если ты до сих пор любишь Саймона и понимаешь, что совершила ужасную ошибку, в этом случае, наверно, еще не поздно сообщить ему об этом, не ведите себя как Скарлетт О’Хара и Рэтт Батлер, слишком гордые, чтобы признаться в чувствах. Если тебе нужен Саймон, сделай что-нибудь для этого. Вы ведь фактически еще не в разводе – просто забудь все, что произошло, и двигайся дальше, и не будем к этому больше возвращаться.

– Да не страдаю я по Саймону, – сказала я, вспомнив его утренний нудный разговор про кофе и его никчемушность в отношении детей: когда надо было быстро собрать их, потому что официально он отвечал за них все это время, а он просто сидел на кухне и ничего не делал. Потом подумала, что, наверно, позже он запостит фотки того, как сейчас дымится от жаркого акробатического секса, пока его дети заперты в шкафах. – Я просто скучаю по его обществу и по тому, как все было понятно между нами в наших отношениях. В любом случае я сейчас не смогу объяснить вам, почему я не могу искать себе другого. Просто поверьте мне, что это пока так, – закончила я, залпом допив свой стакан.

Спустя еще две водки с тоником, когда Чарли ушел за едой, я подумала, может быть, стоит объяснить всем присутствующим, почему мне предстоит провести остаток своей жизни в одиночестве и безбрачии.

– Я не могу заняться сексом с другим мужчиной, – объявила я.

– Почему нет? – удивился Колин.

– Ну конечно же ты сможешь, – заявила Ханна. – Не говори мне, что была целомудренной невестой, когда вышла замуж за Саймона, к тому времени ты у нас уже не раз гуляла с парнями, пока не подцепила мистера Расселла! Что уж далеко за примером ходить, ты ведь и с Чарли спала!

– Что? С твоим Чарли? – удивился Колин. – Когда это она с ним спала?

– К вашему сведению, она все слышит! – холодно сказала я. – Спасибо тебе, Ханна. Я думала, что мы договорились не упоминать о том прискорбном случае, когда я переспала с Чарли, уж по крайне мере это было не тогда, когда вы стали парой. А случилось это так давно, Колин, что ни Саймона не было на горизонте, ни намека на Ханну и Чарли вместе не было и в помине.

Колин, который ожидал услышать что-то более пикантное, выглядел разочарованным.

– Ну, раз уж ты в прошлом была не прочь предаться старому доброму сексу, – сказал он, – отчего бы тебе не вернуться на эту скользкую и извилистую дорожку вновь?

– Потому что я не могу раздеться догола! – выпалила я. – Я не могу снять одежду перед мужчиной! Только не сейчас!

– Малышка, понятно, что ты стесняешься, – сказал Сэм. – Знаешь, мужчины тоже стесняются. Боятся, что кто-то будет смеяться над размером его члена (не то, чтобы кто-то смеялся над моим. По этой части ко мне претензий не было, знаете ли).

Колин хмыкнул.