Страница 114 из 144
…Музыка – «оружие» массового вдохновения. Она для «всегдашней радости в судьбе». Аня, как ты относишься к Погудину?
– Нравится.
– Это аргумент! – усмехнулась Инна. – Был Вертинский, теперь Погудин – современный аристократ русской песни.
– Даже так? Но я не люблю манерного Вертинского.
– Зря. Он всегда пребывал в недосягаемой выси волнующего душу искусства.
– А как тебе этот...
– Знаю, о ком ты. Голос есть. Ему бы подучиться, а то он будто бы только что из … сельского клуба, из-под гармошки.
– Дай срок, наверстает. Он умный энергичный. Ему бы мохнатую лапу в помощь.
– Сам пробьется.
– Я в свое время сразу отметила Пугачеву. Она не просто пела, но еще и талантливо играла. Пугачева – отдельная особенная фигура на эстраде.
– Да…умная, властная дама, – с неопределенной интонацией пробурчала Инна.
*
– …«У меня непритязательный вкус. Я люблю самое лучшее». Я согласна с Оскаром Уайльдом, – как-то совсем буднично произнесла Мария.
– Еще бы ты была не согласна! Но попробовала бы ты с ним согласиться, когда не позволялось читать импортных писателей. Вмиг устроили бы тебе вендетту, – кисло отреагировала Инна.
– …Зачем богатым внутренняя культура?
– Она – базовая ценность общества.
– А они – экономическая?
– Тфу ты! Полноценную жизнь проживает тот, кто в своем развитии дальше ушел от обезьяны.
– …Евгений Мартынов – светлый лучик тожества прекрасного. Как я была рада видеть его на экране! – вздохнула Аня.
– А я так вдвойне! – искренне поддержала ее Мария.
– А я втрое! – озорно улыбнулась Инна.
– Раньше я почему-то видела в его глазах только свет и радость, азарт и оптимизм молодости исходящие от него. Еще трогательную нежность, щедрую ласковость. А теперь, по истечении многих лет, просматривая старые кадры, я замечаю его грустный неудовлетворенный взгляд, усталое лицо. Почему, будучи молодой, я не замечала этого?
– Видела то, что хотела видеть, – ответила Ане Мария.
– Человек, поющий или играющий на музыкальном инструменте, раскрывается совсем по-иному, глубже, богаче. Он словно говорит еще на одном удивительном и самом прекрасном в мире языке! – сказала Инна.
– …Финансирование музыки и балета несравнимо меньше спорта. И все потому, что к культуре чиновники относятся только как к сфере развлечения.
– …А я Святослава Бэлзу обожаю. Вот бы кто одарил своей дружбой! Но он недосягаем. Аристократ, интеллигент, интеллектуал. Кажется, что он в смокинге и с бабочкой родился. Такой человек никогда не опустится до оскорблений. В нем столько такта, тонкости и мудрости! Вот о каком мужчине мечтают женщины! И дело тут совсем не в его красоте, – сказала Аня.
– …Критика теперь – служанка рынка.
– …Их слава зиждется на умении заставить говорить о себе.
– …Попса – это массовый идиотизм. Тексты некоторых песен заставляют старшее поколение краснеть, – заметила Мария.
– Что попусту языком возмущать окружающую среду? – вяло откликнулась Аня.
– Народ всеяден. Надо его приучать к классике, а не пичкать ерундой, – выразила свое твердое мнение Лиля.
– Достоевского и Толстого тоже не все любят, – с сомнением отозвалась Аня.
– Некоторые сценаристы и режиссеры берутся перекраивать классику на попсовый лад, – сказала Мария. – Они корежат, потрошат, безбожно урезают произведения.
– Если талантливо, то пускай. Допустим, внесут больше юмора, света, блеска, темперамента. Только не всякое произведение можно кроить. И вкус надо иметь.
Классические произведения вмешательство «попсы» наделит иными контекстами, – мгновенно отреагировала Инна.
– Для меня это не приемлемо. Достоевский есть Достоевский, Бах есть Бах и не надо их уродовать. Это издевательство. Пусть сочиняют свое, новое, – закончила свою мысль Мария.
– А если не дано, а жить хочется красиво? – рассмеялась Инна.
Галя написала мне: «Водила соседского Витю в оперу. Так сказать, приобщала к культуре. Впервые обратила внимание на то, что архитектура этого зала диктует ставить на его сцене только классику. Неожиданно почувствовала.
По дороге домой Витя сказал: «В семьях люди орут друг на друга и на сцене соревнуются, кто кого перекричит». Шли мимо прекрасно оформленной клумбы. Я спросила, заметил ли он, как хороши на ней цветы? Мальчик ответил, что они ему не интересны. «Но ведь красиво!» – удивилась я. «Ну и пусть», – безразлично отреагировал малыш.
Как ты думаешь, Витя еще не проснулся для понимания прекрасного или он – «тормоз»? Как его пробудить?»
*
Была на выставке. Там собрался весь цвет города. До чего же все «светские львицы» похожи друг на друга!
…На этом рисунке скрипка поет. Картина колористически богата. Какая яростная утонченность мазков волшебной кисти! Какие нежные, воздушные краски!
…Главное качество творческого человека – его индивидуальность, собственный почерк.
…Почему этот уголок леса обратил на себя мое внимание, чем тронул? На заднем плане, в тяжелом сизом тумане голые искривленные торсы старых дубов, а на переднем – жидкие, скучные, какие-то жалкие осинки и молоденькие, распушенные, задиристые сосенки. Картина детство напомнила?
А эта картина называется «Осенний дождь». Я с тоской гляжу на изуродованную грузовиками дорогу, пролегающую через луг, на мокрых унылых галок. Мне одиноко… Ее я бы не повесила эту в своей квартире.
…Местный художник рассказывал об ярких самобытных личностях, не совпадавших с мировоззрением эпохи. Объяснял, что их произведения излучали душевность, искренность и доброту. Те художники не были знакомы друг с другом, но всех их объединяло время и идеи. Наверное, экскурсовод был прав, но меня не интересовали религиозные сюжеты. Мне хотелось от их картин живого чувства, тепла и честной пусть даже печальной любви к людям и природе, но не к остовам заброшенных церквей.
Обратилась мыслями в пятидесятые. Книга «Эрмитаж» в детстве расширила пределы моей души. Я понимала, я чувствовала, что «Возвращение блудного сына» – картина о беспредельной, безграничной родительской любви, способной все простить своему ребенку. Я плакала и мечтала о настоящей любви родителей. Я находила нечто подобное внутри себя и понимала, что смогу стать такой, похожей. И это было для меня важно. Мысленно принялась искать хорошие примеры вокруг себя.
…А случалось ли мне в детстве испытывать хотя бы легкую тягу к чему-то непристойному? Хотя бы в глубине души? Было, когда крепко обижали. Хотелось обругать, избить, но что-то внутри меня не позволяло. Нет, не страх наказания. Что-то неосознаваемое…
*
…Сейчас у нас в кино две крайности: слащавые мелодрамы о богатеньких выскочках и кровавые разборки бандитов. Кругом сплошь одни антигерои. Насмотришься, и жить не хочется.
…Странно, режиссер показывал на экране только ноги, а жутко жестокое содержание фильма было абсолютно понятно. Война, еврейское гетто… И будто фильм снят в режиме реального времени.
…Павел Лунгин. Как глубоко он понимает страдания человеческие, как точно их интерпретирует! В его творениях мощное музыкальное сопровождение Артемьева. Оно вовлекает зрителя в дополнительное измерение, которое позволяет фильму отзвучать до нуля своих возможностей.
Вспомнилось из детдомовского детства: черное-черное поле. Отдаленный звон колокола, холодный леденящий душу и тело злой ветер, его по-разбойничьи грозный свист в ушах… Начать бы так фильм… о нас. Это было бы очень сильно, но дерзко?