Вкус жизни

– Мне не стыдно за уже написанное. Я не откажусь ни от одной своей строчки. – Это Алла сказала.

– Читала. Полновесные произведения, ни на что не похожие. Над ними задумываешься, задаешь себе массу вопросов.

– «И увидел Бог, что это хорошо!» – съязвила Инна.

– В детстве мой язык был богаче, чем сейчас.

– Так ведь на Пушкине воспитывались.

– А теперь язык улиц вымыл высокие обороты из языка Пушкина и Шекспира? – насмешливо уточнила Инна.

– …Эти детали многого стоят. «Засмеют» и «совсем засмеют» – не одно и то же. «Совсем», значит, уже смеялись над чем-то в нем. Иногда даже знак препинания меняет или углубляет смысл предложения. Вот убери кавычки, и фраза зазвучит иначе: жестче, грубее.

– …Это ты о смысловых и структурных метафорах?.. Образы намеренно, сознательно схематичны… Казалось бы, абстрактная ситуация, но внутри она конкретная и четкая… Они – это каждая из нас. И стиль адекватен замыслу. А что у тебя является метафорой судьбы?..

– …И приятие, и отгораживание от героев случается. Иногда и сама не знаю, куда они меня заведут.

– …Тебя не пугает отсутствие динамики в твоем последнем произведении? Нет ни интриги, ни четко выраженного сюжета – всё «здание» держится на эмоциях.

– Они и есть главная суть. Пикассо говорил: «Я рисую мир не таким, каким вижу, а каким мыслю». А я – каким чувствую, – мягко улыбнулась Рита.

– Чем оправдано замкнутое пространство, в которое помещены герои?

– Это интересный вариант. Бывали в литературе подобные по форме, стилю и насыщенности бессюжетные психологические произведения и очень даже интересные для тех, кому они близки. Каждый в книгах ищет себя или того, на которого хочет быть похожим.

– Иногда я… жестко-откровенна?

– Нет. По отношению ко мне и моим произведениям я это всегда приветствую. Не слишком ли я натуралистична и категорична в некоторых вопросах? Может, следует напустить туману?

– Что сто лет назад казалось бунтом, теперь – классика.

…К сожалению, мне не знакома долгая тщательная кропотливая работа над каждой строкой. Годы поджимают, а столько еще хочется выразить из накопленного за жизнь! Спасибо шефу, профессору Полякову, за совет. Я его в шутку спросила: «Мне еще одну методичку для студентов написать или художественную книгу?» А он мне тоже вроде бы в шутку ответил: «Методических указаний на кафедре у нас горы, а художественных книг – ни одной». И у меня в мозгу что-то всерьез перемкнуло. А через месяц рукопись первой книги лежала на столе. Как ни странно, писалось легко и вдохновенно. – Это Алла исповедовалась Рите.

– Вот так пошутили! – рассмеялась Инна.

– …В разных областях по-разному пишут. Возьми, например, вологодчан. Душевно пишут, но по-иному: добротней, глубже, затаённей. А в Воронеже – тоньше, изящней. Мне так кажется.

– Фантазируешь.

– Может, и так.

– …У нас говорят – кушают, а в Липецке, допустим, едят. Чувствуешь разницу? «Кушать» звучит мягче, ласковее, добрее. С грубой интонацией это слово произнести невозможно.

– …Трагизм личного бытия в юности послужил толчком к созданию лирических поэтических строк. Теперь вот пишу ироничную прозу для взрослых. Неожиданный, провокационный ракурс взяла на вооружение. Важно писать, никому не подражая, – доверительно говорила Алла. – Лезть на гору, равную первой, не имеет смысла. Развитие происходит, когда взбираешься на другую, более высокую вершину.

– …Иногда кажется, что, читая мои не очень веселые строки и не вникнув в их суть, молодежь подумает: какое занудство! – и отбросит книгу. Им теперь развлекательную литературу подавай. И какое им дело до того, что каждое слово в ней выстрадано автором и ее друзьями. Помню, мой сын, ознакомившись с рукописью книги одной моей подруги, пошутил: «Жесть. Пусть подарит редактору банку кофе, когда будет отдавать ему свой роман на прочтение». Мне бы не хотелось, чтобы о моих книгах так говорили.

– Боишься забвения? – усмехнулась Инна.

Алла не ответила.

– …Взрослое – это не значит обязательно негативное.

– …Как ни крути, осталось еще во мне какое-то ребячество. Только в последней книге я его не проявляю. Тематика не позволяет.

Лена никак не могла сосредоточиться на разговоре Аллы с Ритой. То Кира рассуждала о чем-то ее интересующем, то Жанна с Галей отвлекали своим веселым оптимизмом.

– …Не выношу, когда на сцене классику переиначивают. Не писал так Чехов. Не писал! Раздевают героев, делают наркоманами. Куда их несет? Угораздило же мне пойти на этот спектакль! Всю душу вынули и вывернули… Теперь аплодируют тому, что раньше освистывали. Социальные проблемы побоку, психологию героя на помойку, акценты смещают в сторону быта, упрощения.

– …На фронте время было спрессовано. Каждый миг мог быть последним. А теперь, когда время растянуто в пространстве, прошлое приобретает другую окраску… Теперь недругу подают руку. Нет необходимости сохранять себя для какой-то идеи.

– Такая необходимость всегда существует, только не для всех.

– …До чего же мы в некоторых случаях одинаково мыслим! Как-то пришло мне в голову красивое словосочетание «мужество обреченных», но недолго им гордилась, потому что когда «бродила» в Интернете, разыскивая подругу детства, то эту фразу сразу в двух письмах обнаружила. Даже обидно стало.

– Может, эта фраза еще в детстве всем вам запала, а потом в нужный момент всплыла.

– …Многократными повторениями она подчеркивает характерные внешние черты своих героев, а я таким образом выделяю и заостряю внимание читателей на мыслях и действиях моих действующих лиц.

– …Заманивать сюжетом? Не тот жанр, чтобы «вымахиваться» в угоду непонятливому или нетерпеливому читателю. У меня отсутствует четкая фабула. Есть такой вольный ассоциативный способ выстраивать произведение. Я сосредотачиваюсь на внутреннем мире главных героев. Хочу, чтобы они вырастали до уровня символов и не исчезали в водовороте событий. Уж не знаю, что получилось… Ведь за каждым рассказом, за каждым героем, к сожалению, трагическая судьба сотен тысяч. Это не черные нафантазированные драмы, а жизненные человеческие варианты…

Мне нравится экспериментировать с формами подачи материала. Люблю дневниковый жанр. Обожаю перетекание, диффузию жанров, – вернулась к началу поднятого ранее вопроса Рита. – Не люблю скурпулезно, до мельчайших подробностей дотошно выписывать одежду, лица, тщательно «прорисовывать» детали. Мне это не составляет особого труда, но кому что свойственно, кому что важно… Мне хватает с достаточной степенью определенности указать время действия, общественную принадлежность героев. Пусть внешними подробностями кто-то другой занимается.

– … Пушкин и Некрасов писали просто, но удивительно глубоко, а теперь такие кудри в стихах навешивают!

– Все у них было дозировано, но как гениально!

– … Моя вторая книга – тоже запись свободных ассоциаций. Я пишу по наитию как нахлынет. Только так могут возникнуть и всплыть тайные мысли подсознания. Бывает, что случайно выберешь нужную перспективу, и неожиданно вскрывается точный продуманный смысл того, что до этого казалось полной бессмыслицей. Ты же понимаешь, творчество – это работа несколько измененного сознания.

Лена внимательно вслушивается в беседу. «Алла отлично знает, о чем говорит, – подумала она. – Энергично набирает очки и быстро поднимается вверх по моей табели о рангах». Лена переглянулась с Инной и поняла, что против собственной воли та тоже испытывает к Алле восхищение. Инна даже наклонилась к ней поближе, чтобы не упустить ни одного ее слова.